Инвестиции в Россию: деньги есть, уверенности нет

Почти половина прямых иностранных инвестиций в Россию – выведенные в офшоры средства резидентов, которые уже подыскивают новые налоговые гавани взамен разрушенному кризисом Кипру. И иностранные, и российские инвесторы снижают активность, реагируя на неурядицы глобальной экономики и политические проблемы в России

Конкуренция за капитал

Мировые инвестиции переживают не лучшие времена. По итогам прошлого года глобальный приток прямых иностранных инвестиций снова сократился после трех лет посткризисного восстановления, за которые он тем не менее не смог приблизиться к пику 2008 г. В 2013 г., по прогнозу Конференции ООН по торговле и развитию (UNCTAD), приток может возобновить скромный рост – если глобальная экономика, как ожидается, все-таки продемонстрирует улучшение, уточняют авторы прогноза.

Инвесторам хватает средств, но не хватает уверенности: объем наличных в распоряжении 100 крупнейших транснациональных корпораций достиг $5 трлн, из которых порядка $0,5 трлн, считает UNCTAD, могло бы быть инвестировано, а это более трети глобального притока прямых инвестиций. Конкуренция за капитал ужесточилась не только между сопоставимыми по уровню развития странами, но и между развитой частью мира и развивающейся. Развивающимся экономикам по итогам прошлого года из-за разгоревшегося в Европе долгового кризиса впервые за все время досталось более половины мирового притока прямых иностранных инвестиций.

России избежать сокращения прямых иностранных инвестиций тоже не удалось, но оно согласно данным ЦБ было намного меньше среднемирового (7% против 18%). Более того, на падающем рынке Россия даже немного увеличила свою долю в распределении мирового притока инвестиций (см. таблицу). А за первые три месяца 2013 г., как указывал министр экономического развития Андрей Белоусов, Россия получила максимальный за последние годы приток прямых иностранных инвестиций.

Однако ситуация не выглядит оптимистичной, если сопоставить приток прямых инвестиций с оттоком, рассмотреть структуру и источники притока и просто сравнить Россию с другими странами группы БРИКС.

Замаскированный приток

По соотношению притока прямых иностранных инвестиций к ВВП Россия с 2006 г. была среди лидеров в БРИКС, а с 2008 г. вышла на 1-е место, обогнав Китай. Эта тенденция сохранялась и в посткризисные годы (хотя от кризиса экономика России пострадала намного больше, чем экономики других стран неформального альянса). Но 2012 год оказался переломным: Россия, получившая приток в 2,5% ВВП, уступила не только Китаю (3,1% ВВП), но и Бразилии (2,7% ВВП).

Прошлый год переломил и другую тенденцию – нетто-экспорта прямых иностранных инвестиций. За 2009–2011 гг. их среднегодовой отток в 3,5% ВВП компенсировался притоком только в 2,9% ВВП (на сопоставимую величину в три докризисных года, напротив, приток превышал отток). По итогам прошлого года отток и приток практически сравнялись (приток был выше на 0,02% ВВП). Хроническое превышение инвестиций резидентов за рубеж над инвестициями нерезидентов в страну, как правило, нехарактерно для развивающихся и переходных экономик, испытывающих потребность в капитале. И если взять потоки за 2000–2012 гг., то Россия также окажется нетто-импортером прямых иностранных инвестиций – их совокупный приток, по данным ЦБ, превысил отток на скромные $6 млрд. За последние годы Россия – единственная из БРИКС, кто инвестировал за рубеж больше, чем получал извне.

По данным ОЭСР, объем накопленных за все годы в России иностранных инвестиций на конец 2011 г. (последние доступные данные) составлял $457,5 млрд, а объем накопленных за рубежом российских инвестиций – $362,1 млрд: почти столько же, сколько у Китая ($364,2 млрд), только с той разницей, что накопленные в Китае иностранные инвестиции впятеро больше его зарубежных вложений – $1,8 трлн. Относительно ВВП «заграничная экономика» России кратно больше китайской, если учесть разницу двух стран в объеме ВВП, сравнили эксперты Центра развития Высшей школы экономики (ВШЭ): в соотношении к ВВП 2011 г. ее объем у России превысил 19% ВВП, у Китая – 5% ВВП.

Объемы российских зарубежных средств лишь частично отражают экспансию национального капитала, поскольку «заграничная экономика» используется им как перевалочный пункт.

По данным МВФ на конец 2011 г., почти половина (47%) накопленных за рубежом прямых инвестиций из России приходится на Кипр и Британские Виргинские острова (БВО). А источником 54% прямых иностранных инвестиций в Россию стали четыре юрисдикции: кроме Кипра и БВО это Бермудские и Багамские острова.

Плюс иностранных инвестиций в том, что они достаточно устойчивы к экономической турбулентности, так как приходят надолго, они стимулируют занятость, спрос и экономический рост, привносят новые технологии и системы управления, перечисляют эксперты ВШЭ и уточняют: «Конечно, если это не замаскированный приток отогнанной за рубеж серой экспортной выручки, что часто случается».

Псевдоиностранные псевдоинвестиции

Почти каждая вторая иностранная компания, инвестирующая в Россию, на самом деле российская. К такому заключению пришли исследователи Светлана Ледяева и Пяйви Кархунен из финляндского университета Aalto и Джон Уолли из Национального бюро экономических исследований США, проанализировав данные Росстата за 1997–2011 гг. (результаты их исследования описаны в двух докладах об офшорах, отмывании денег и псевдоиностранных инвестициях в Россию).

В этот период в Россию инвестировали 20 165 компаний, из которых исследователи исключили примерно четверть фирм, зарегистрированных в странах, которые, с одной стороны, популярны для перетока российского капитала за рубеж и обратно, но с другой – значительная часть инвесторов оттуда может быть и «настоящими иностранными» (это Нидерланды, Люксембург, Швейцария, Лихтенштейн, Австрия, Великобритания). Оставшаяся выборка распалась на две почти равные части: 49% компаний оказались зарегистрированы на Кипре и БВО, 51% – во всех остальных юрисдикциях.

Количество компаний, по оценкам авторов, может с высокой долей вероятности отражать и долю денежных поступлений из соответствующих юрисдикций. Исследуя факторы, обусловливающие долю офшорных инвестиций в общих иностранных инвестициях в регионы России, авторы использовали показатели кумулятивных доходов зарубежных фирм и индекс корреляции между количеством фирм и их доходами оказался поразительно высок – 0,9, рассказала «Ведомостям» Ледяева, это означает, что показатель числа компаний можно использовать и для оценки инвестиций в денежном выражении. Предположение исследователей подтверждается оценками МВФ, согласно которым на компании с Кипра и БВО приходится 40% накопленных Россией прямых иностранных инвестиций.

Свои тихие гавани имеют и другие страны БРИКС. Для Индии это Маврикий, откуда в страну, по данным МВФ, поступил каждый третий доллар прямых иностранных инвестиций; в Бразилию каждый четвертый – из Нидерландов. В Китае накопленные объемы инвестиций с БВО впятеро больше, чем из США. Китайский магнат, организуя IPO своей компании на Гонконгской бирже, отправляет вырученные средства в учрежденный на БВО холдинг, откуда затем деньги возвращаются в Китай в виде прямых иностранных инвестиций, описывает процесс американский новостной сайт Quartz. Это позволяет избежать налога на доход от прироста капитала, и, кроме того, Китай предоставляет налоговые льготы для иностранных инвесторов, так что магнат выигрывает дважды.

В отличие от Китая и некоторых других развивающихся экономик российские власти до сих пор не выказывали никакого поощрения экспансии российского бизнеса за рубеж и большая часть масштабного оттока инвестиций – как и оттока капитала – представляет собой скорее уход от налогов, отмывание коррупционных доходов или «институциональное бегство», чем результат интернационализации российских компаний, считает Ледяева с соавторами. Второй вопрос – зачем эти деньги возвращаются: российское правительство в отличие от китайского не предусмотрело никаких преференций и тем, кто инвестирует в страну из-за рубежа. Офшорные центры предоставляют российскому капиталу институциональный арбитраж: их используют как «базу», дающую доступ к более развитой инфраструктуре финансовых операций. И, кроме того, понимание российских институциональных особенностей дает псевдоиностранным инвесторам значительное преимущество на внутреннем рынке перед подлинно иностранными, заключают исследователи.

Вредные и полезные инвестиции

Псевдоиностранные инвестиции в России в основном поступают в добывающие регионы, а также в регионы с более высоким индексом коррупции. Если взять два региона, сопоставимых по ряду показателей (размер рынка, инфраструктура, уровень образования населения, показатель инвестиционного риска), то там, где выше коррупция, будет выше и доля офшорных инвестиций, отмечает Ледяева. Концентрация псевдоиностранных инвестиций в ресурсных регионах объясняется, с одной стороны, законодательными ограничениями на вхождение в добывающий сектор для подлинных иностранных компаний, с другой – отражает циркуляцию заработанных на добыче и экспорте доходов чиновников и бизнесменов, получивших доступ к ресурсам.

Подлинные иностранные инвесторы предпочитают инвестировать в те регионы, где велика доля высококвалифицированной рабочей силы, а также развита инфраструктура, особенно порты. Это может означать, что, во-первых, «настоящие» инвесторы более продвинуты технологически и, во-вторых, более ориентированы на внешний рынок, заключают исследователи.

Среди инвесторов в обрабатывающие секторы и торговлю доля подлинно иностранных достигает 65–70%. Пропорция меняется почти с точностью до наоборот в сферах недвижимости и финансов – 70–80% инвестирующих в них компаний зарегистрировано на Кипре и БВО.

Подобные результаты позволяют предположить, что псевдоиностранные инвестиции способствуют развитию «голландской болезни», заключают авторы. Они концентрируются в сфере услуг, нацелены на эксплуатацию природных ресурсов и имеют тенденцию поступать в наиболее коррумпированные регионы, поддерживая коррупцию. Напротив, подлинные иностранные инвестиции способствуют диверсификации сырьевой российской экономики, они сконцентрированы в обрабатывающих секторах, в регионах с высоким образовательным потенциалом и не привязаны ни к природным ресурсам, ни к коррупции.

Реинвестиции важнее

Но в экономике России инвестиции из-за рубежа не играют значимой роли. Их доля в структуре капитальных вложений, по данным Росстата, с 2000 г. не превышала 4–6% (максимальные 6,6% зафиксированы в 2005 г.), а по итогам 2011 г. сократилась до 12-летнего минимума – 3,1%. В структуре самих прямых инвестиций, по методике ЦБ, львиную долю занимают реинвестированные доходы – средства, заработанные и оставленные иностранными компаниями внутри России, т. е. это не столько приток инвестиций, сколько результат работы иностранного капитала внутри страны. За 2006–2012 гг., в периоды как роста, так и спада притока инвестиций, доля реинвестированных доходов оставалась достаточно равномерной (39–45%) и составила в среднем 42%. Так что рекордный приток прямых инвестиций в I квартале ($31,5 млрд, по оценке ЦБ), отмеченный министром Белоусовым, можно дисконтировать примерно в 1,4 раза. А потом еще в 1,3 раза: вторая крупнейшая часть притока – долговое финансирование – занимала за минувшие семь лет в среднем почти 30%, но в посткризисный период ежегодно возрастала – до 56% в 2012 г. Это средства, которые получившим их российским компаниям предстоит вернуть. Только порядка трети всех инвестиций за 2006–2012 гг. направлялось на покупку новых акций или паев, т. е. на увеличение капитала (так называемые гринфилд-инвестиции), а по итогам 2012 г. их доля упала до 10%.

Росстат, не учитывающий реинвестированные доходы (поэтому его данные по прямым инвестициям обычно в разы меньше, чем у ЦБ), в I квартале зафиксировал приток прямых инвестиций в $6,3 млрд. Это почти на две трети больше, чем насчитал Росстат за тот же период прошлого года; однако и у статслужбы всплеск объясняется почти трехкратным увеличением кредитов от иностранных совладельцев. Взносы в капитал, по данным Росстата, упали почти на 40% к уровню I квартала 2012 г.

Наконец, о том, что экономика, по-видимому, не заметила рекордного притока прямых инвестиций, можно судить по имеющимся статданным за первые четыре месяца 2013 г.: инвестиции в основной капитал продолжают снижаться, промышленность балансирует между стагнацией и рецессией, а рост ВВП в I квартале оказался исторически минимальным (если не учитывать периоды спада).

По данным FDi Intelligence, по числу гринфилд-инвестиций Россия среди стран БРИК с середины 2000-х гг. опережала только Бразилию, а с 2011 г. уступает и ей. Если доля России в притоке мировых прямых инвестиций составила, по последним данным UNCTAD, 3,3%, то в мировом притоке гринфилд-инвестиций – 1,7% (при среднем значении для всех развивающихся стран в 27%; Китай – 4,4%).