Интервью - Алексей Герман-младший, кинорежиссер

После ухода из жизни Алексея Германа в минувшем феврале его последний фильм по повести братьев Стругацких «Трудно быть богом» так и не оказался на экранах. Избранные зрители видели неоконченную версию на закрытом показе в Москве, остальные продолжают ждать. Сейчас работу над завершением фильма ведет сын великого режиссера Алексей Герман-младший. В преддверии юбилея отца, которому 20 июля исполнилось бы 75 лет, сын рассказал о том, какой будет долгожданная картина.

– На каком этапе сейчас работа над фильмом «Трудно быть богом»?

– Вычищены и готовы исходники изображения, сделана компьютерная графика. Меньше чем через две недели будет готов целиком звук, сейчас началась цветокоррекция – то есть завершается работа над изображением. Все идет по плану, за исключением того, что негатив фильма слишком долго лежал и от долгого хранения появились побитости и царапины: много времени ушло на то, чтобы с помощью специальных программ их убрать. Еще были какие-то небольшие коррекции компьютерной графики, которой в картине много, – хотя это не педалируется.

– Какова твоя роль на этом этапе работы над фильмом?

– Я координирую какие-то вещи, в том числе технические. Но конкретизировать свою роль в этом деле я не хочу: все-таки достаточно большой коллектив работает над фильмом, и это коллективное творчество. У нас обычно боятся этого определения, но я бы его не боялся. Действия команды единомышленников могут быть эффективными, а я тут – один из многих.

– Но Алексей Юрьевич был известен как человек, чья воля доминировала над всем происходившим. Сейчас его нет, нет и этой доминирующей воли. Это не мешает завершению фильма?

– Нет, не мешает. Я сам режиссер и понимаю, как необходимо единоначалие, без которого начинается размывание, но у нас – не тот случай.

– Была ли необходимость принимать какие-то важные решения, которые автор просто не успел принять?

– Очень многое из того, что делается сейчас, было решено отцом заранее. Картина двигается именно в том направлении, в котором он хотел. По его записям, указаниям, желаниям и воле. Это – самое важное. Да, кое-что делалось с нарушением технологий, сейчас это иногда исправляется. Но когда меня спрашивают про мое вмешательство в произведение отца, я отвечаю: оно минимально. Ничего в картине не порезано, ни один кадрик не сокращен, монтаж остался прежним.

– А как же название? На неоконченной версии без звука есть титр «Хроника арканарской резни», а теперь фильм будет называться «Трудно быть богом».

– Задолго до смерти он принял это решение. Это решение автора.

– «Трудно быть богом» многие уже поторопились обвинить – традиционно для Германа – в невнятности и герметичности. Сам Алексей Юрьевич уверял меня, что появится звук, и фильм станет предельно прозрачным и понятным.

– Предельно прозрачен и понятен «Человек-паук». А живописцы Ротко или Филонов тоже понятны, но это понятность в других категориях. На мой взгляд, Филонов прозрачен и внятен, но для дебила он сложен и даже неприятен. Многие озвученные претензии, конечно, были связаны с тем, что люди смотрели фильм, в котором почти ничего не было слышно. Услышат – и поймут.

– Премьера должна состояться на одном из крупных международных фестивалей в Европе осенью...

– Так и произойдет.

– Сможет ли это переломить ситуацию с непониманием творчества Германа мировой прессой и зрителем?

– Я не вижу никакого особого непонимания творчества Германа. У продюсеров фильма полно предложений от крупнейших мировых дистрибьюторов, в том числе тех, фильмы которых ежегодно побеждают в Каннах. Делается все возможное, чтобы обеспечить фильму хорошую судьбу. Естественно, это сложное произведение искусства – но вот во Франции ведь хорошо знают и ценят того же «Хрусталева». Я уверен, что картина будет современной. К тому же действительно большое произведение искусства всегда находится в особых отношениях со временем.

– Что происходит с твоим собственным фильмом «Под электрическими облаками», работу над которым ты остановил, чтобы закончить «Трудно быть богом»?

– У нас было отснято 30-40% материала. Потом сильно заболел отец, было много месяцев сплошных тяжелейших реанимаций, и совмещать эти обстоятельства со съемками моей картины было невозможно. После его смерти мы, естественно, свой фильм приостановили: надо заканчивать «Трудно быть богом», другой возможности не будет. Очень помог продюсер нашей картины Артем Васильев, который пошел на этот серьезный шаг и одобрил остановку. Помогло и Министерство культуры.

– А как для тебя прошел этот переход от исторических фильмов к современности, о которой ты снимаешь новую картину?

– Очень тяжело. У нас фактически отсутствуют специалисты, которые могут сделать хорошую современную декорацию или костюм. Очень плохо с художниками. Потерян ряд профессий, и теперь не добиться такого результата, как, скажем, в советском кино. Картина рукотворная, сложная, и нам с Еленой Окопной, которая отвечает за изобразительное решение, пришлось приглашать иностранных специалистов, которые на каком-то этапе оказались более квалифицированными.

– Что творится на «Ленфильме»? Там правда будут снимать только большое искусство?

– Об этом говорил только Александр Сокуров. Но надо понимать, что «Ленфильм» привлекает кредитные деньги – а их надо возвращать. Студия должна стать рентабельной. Требовать деньги и вместе с тем требовать, чтобы «Ленфильм» снимал только авторское кино, – это отложенная смерть студии. В советское время здесь снимали Авербах или Кира Муратова – но снимались и «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона». Задача студии – собирать таланты не только в Питере, но и по всей стране, а потом способствовать тому, чтобы они могли снимать и развиваться. И создавать разное, но хорошее кино. И авторское, и массовое. На самом деле, со временем на студии будет не только сниматься кино, но будет создано свое особое культурное и образовательное пространство. Пока в кино не придет новое поколение, у нас никакого прорыва в индустрии не будет.

– Так будут студию называть «Ленфильмом имени Алексея Германа?»

– Я не знаю. Мы этого сами не просили, и нам главное – доделать картину. Какие-то начальники говорят, что нет, а другие, что да. Там у них свои интриги. Мне это не интересно, и я в это влезать не хочу. Был бы я иным, уже выгрызал бы какой-нибудь мемориальный особняк, но у меня в жизни другие задачи. Папа был человеком достаточно неудобным и большим, и не случайно сейчас его имя часто замалчивают. Начальникам же на интеллигенцию наплевать, если нет выборов. Когда он умер, стало возможным мелко подгадить. К 75-летию в огромной Москве практически ничего не происходит, молчит Союз кинематографистов, были довольно странные истории и с Московским кинофестивалем, но у нас в стране так принято. Такие категории, как мораль или нравственность, у нас отменили за ненадобностью. Если бы с той же страстью, с которой у нас некоторые персонажи рассуждают о морали, они занялись бы чистотой своего духа, то хоть толк бы был. Не надо сто раз повторять, что ты за чистоту, надо хотя бы мыться каждый день.