«Князь Игорь» в постановке Юрия Любимова

Русские, населяющие «Князя Игоря» в трактовке Любимова, есть всякие – кто чрезмерно воинствен, но честен и храбр, как Игорь, кто слабохарактерен, как его сын Владимир, кто склонен к разгулу, как его шурин Галицкий, кто верен и терпелив, как его жена Ярославна. Половцы – сплошь коварные бандиты, за исключением крещеного Овлура. Даже нежная Кончаковна, распевая каватину, бьет хлыстом, словно отгоняя гнус. В угоду такой концепции Хан Кончак лишился знаменитой арии, взамен которой он поет песню в другом акте – менее удобную и менее эффектную, зато более кровожадную. Замена едва ли повлияла на результат, поскольку осталось еще два места, где Кончак обнаруживает по отношению к Игорю почтительные и благородные чувства.

Вместе с арией Кончака «меч дедов» отсек и другие известные фрагменты – зато Любимов восстановил, хотя и тоже в изрезанном виде, третий акт, выброшенный в предыдущей постановке. Оправдание такой практике есть: Бородин оперу не закончил, более того – не знал, как закончить. Он медленно разгадывал свой собственный эпический замысел, думая, что впереди у него еще половина жизни.

Спешка опере Бородина не идет, но задача Любимова была в том, чтобы сделать оперу динамичнее. Она стала короче, а динамичнее не стала, поскольку выброшенными оказались как раз связки, в которых содержалось действие. Швы умело зашил композитор Павел Карманов, а шедевр Бородина обнаружил такой запас крепости, что перенес все операции, явив восхитительный набор арий или, в лучшем случае, хоров и танцев («Половецкие пляски» предстали в той же редакции Касьяна Голейзовского, в какой они идут в каждой постановке «Игоря» уже более полувека). Свои собственные установки мэтр оставил недовоплощенными: декларировалась работа с певцами, в том числе хористами, как с драматическими актерами, но получился концерт в костюмах.

Режиссура Любимова, вопреки тому что оперу оформил современно мыслящий Зиновий Марголин, отбросила Большой театр в дореформенное прошлое, символом которого на сцене был Владимир Маторин в партии Галицкого. Однако именно он – один из последних артистов Большого, в ком осталось ощущение миссии. Остальные – милые сегодняшние люди – с харизмой недотянули, хотя Елена Поповская (Ярославна) органично женственна, у Эльчина Азизова (Игорь) добротный диапазон, а Валерий Гильманов (Кончак) – воплощенное обаяние. В оркестре под управлением Василия Синайского группа медных вела себя немного беспорядочно, хотя блистали солисты-духовики.

Получается, что Большой театр сегодня силен на ниве просвещенного западничества (проекты, где приглашенные иностранцы поют вместе с новым поколением своих), колыбелью же русской оперы его назвать не получается.