В прокат выходит документальный фильм «Сын «Хамас»

В фильме два равноправных героя. Первый – Мосаб Хассан Юсеф, сын одного из лидеров «Хамас». Он десять лет работал на израильскую спецслужбу «Шин Бет» под кодовым именем Зеленый принц, а впоследствии опубликовал в Америке откровенную автобиографию. Второй – Гонен Бен Ицхак, агент «Шин Бет». Ему удалось завербовать 17-летнего Мосаба и превратить врага в союзника. А потом пришлось пожертвовать собственной карьерой ради его защиты (когда бывшему осведомителю грозила депортация из США в Палестину, Гонен Бен Ицхак вопреки корпоративной этике разведки публично выступил на суде).

Сама по себе история – из серии «так не бывает». Поэтому израильскому режиссеру Надаву Ширману даже не нужно эффектно ее оформлять. «Сын «Хамас» довольствуется попеременным показом интервью с героями, перебивая их рассказ записями оперативного видеонаблюдения, издалека фиксирующими встречи осведомителя и куратора на пустынной дороге, или фрагментами хроники: Рамалла начала – середины нулевых, публичные выступления Шейха Хассана Юсефа – отца Мосаба, теракты «Хамас» в израильских городах. Этот набор ходовых телевизионных приемов работает как скупой информационный фон для двух монологов. В них куратор и осведомитель говорят не столько о событиях, сколько об отношениях, которые и становятся главным сюжетом этой драмы.

Оба героя практически отказываются от семьи: Мосаб – потому что предает идеалы и дело отца, Гонен – потому что на семью просто нет времени. В какой-то момент он говорит, что семьей для него была спецслужба «Шин Бет» – тем поразительней, что в итоге Гонен преодолевает эту психологию разведчика. Так же как Мосаб преодолевает психологию палестинского радикала, с детства привыкшего ненавидеть израильтян.

Не вполне проясненным остается ключевой момент перехода. 17-летнего Мосаба арестовали за покупку оружия, психологически ломали, потом Гонен предложил ему сотрудничество и отправил в тюрьму, где у Мосаба, по его утверждению, и открылись глаза на методы «Хамас», установившей среди заключенных настоящий террор с подпольными пытками и казнями. Но это явно не единственная причина. Хотя и тут речь идет об отношениях – со своими, заподозренными в связях с чужими, – в логике фильма важнее другое: внезапное открытие чужого как человека.

Успех невероятной вербовки, кажется, заключался не в технологии, которую дипломированный психолог Гонен Бен Ицхак объясняет на камеру, а в том, что разведчик нарушил правила собственной организации. Позволил себе довериться завербованному осведомителю (понимая весь риск такого подхода). И тот в ответ доверился ему. Результатом стала фантастическая возможность израильской разведки несколько лет влиять на многие ключевые решения «Хамас». (О градусе тогдашнего психического напряжения Мосаба говорит тот факт, что спустя годы он впал в ступор при проверке на детекторе лжи, не в силах ответить ни да ни нет на вопрос, принимал ли он участие в планировании терактов: «С одной стороны, мы там только этим и занимались, а с другой – моей целью было как раз предотвращение террористических атак»).

В этой истории жизнь опровергла в том числе и жанровые штампы: большинство фильмов о шпионах утверждает, что доверять нельзя никогда и никому, сочувствие противопоказано спецагенту, он должен быть циничным манипулятором. А Гонен Бен Ицхак не только до мелочей продумывал безопасность Мосаба (а также его семьи) в любых операциях, но и во многих случаях давал ему свободу выбора. Видел в нем не инструмент, а равноправного партнера. И в конечном счете сумел вернуть ему чувство достоинства после травмы унижения, впервые испытанного Мосабом еще в детстве и, казалось, намертво закрепленного статусом предателя.

В этом и состоит захватывающий сюжет «Сына «Хамас» – как политическое переходит в человеческое. И человек превращается из объекта политики в ее субъекта. Даже в обстоятельствах, исключающих саму возможность такого превращения.

В прокате с 19 марта