На выставке «Караваджо и последователи» Пушкинский музей показал одну картину Караваджо

У выставки Пушкинского музея «Караваджо и последователи» два главных героя. Первый, понятно, – Микеланджело Меризи да Караваджо, великий итальянский художник, автор главного экспоната – картины «Мальчик, укушенный ящерицей». Второй герой – итальянский искусствовед Роберто Лонги, из собрания которого прибыли в Москву 30 живописных полотен. Их авторы – последователи, продолжатели или современники Караваджо.

В дополнение к итальянским визитерам куратор выставки Виктория Маркова добавила два десятка картин из Пушкинского музея – для полноты впечатлений и наблюдений. Однако, по ее же словам, проявила гостеприимство и представила как основную ценность собрание Фонда Роберто Лонги. Также не могла отказать себе в удовольствии привезти на выставку и те вещи, что к караваджизму прямого отношения не имеют, но сами по себе хороши. Например, «Мадонна с младенцем и маленьким Иоанном Крестителем» написана Гвидо Рени в 1640 г. почти в академической, спокойной манере и светлыми красками. Но в ранние годы Рени, как известно, испытывал влияние Караваджо, так что формально имеет право считаться заявленным в названии выставки «последователем».

Однако большинство картин выставки подтверждает, что не имевший учеников, не любящий подражателей и не пытавшийся теоретизировать Караваджо повлиял на многих художников, охотно перенимавших его эффектные приемы, но не имевших его страстности.

На выставке два «Отречения святого Петра» француза Валантена де Булоня – из Пушкинского и Фонда Лонги. Сюжет, композиция и немотивированный источник света обоих явно заимствованы у «Призвания апостола Матфея» Караваджо. Но написаны обе вещи хотя и мастерски, но без дерзости, в высшей степени свойственной автору этого шедевра.

«Мальчик, укушенный ящерицей» как раз и демонстрирует взрывной темперамент Караваджо. Гримаса боли и испуга на лице маленького красавца, его резко поднятое и ярко освещенное плечо, его оттопыренный палец, в который впилась еле различимая в горке ягод ящерица, бликом отражающаяся в стеклянной вазе комната – все здесь резко, броско, беспокойно.

И хотя перед нами не самое знаменитое и крупное, а раннее (середина 1590-х гг.) и камерное произведение Караваджо, оно очень известно. Точнее, чаще воспроизводится картина того же автора и с тем же названием, хранящаяся в Лондонской национальной галерее.

Роберто Лонги считается открывателем Караваджо, до его исследований и статей художника так высоко не ценили, как делают это сейчас. Правда, сегодня и самого Лонги искусствоведы корректируют. По крайней мере, Виктория Маркова считает, что караваджизм как явление был не таким сильным и влиятельным, как он считал. И вообще, история искусства – развивающаяся наука, обогащающаяся все новыми методами. Но и как ученый, умеющий увлекать своими идеями общество, и как коллекционер Роберто Лонги сам остается героем истории искусства ХХ в.

Сегодня люди искусства – ученые, меценаты, коллекционеры, критики – часто сами становятся главными героями художественных выставок. И не только потому, что нужны новые поводы для показа старого искусства.

Чем бы гордился сегодня Пушкинский музей, если бы коллекционеры Сергей Щукин и Иван Морозов не увлеклись современным им западным искусством. Что бы стало с наследием Ван Гога без маршана Амбруаза Воллара. Как бы пришли к успеху передвижники без поддержки Владимира Стасова, а прерафаэлиты без Джона Рескина. Выставка «Караваджо и последователи» прежде всего о картинах, о художниках. Но без таланта и знаний Роберто Лонги мы бы, возможно, их сегодня не увидели. Или увидели, но не оценили бы и не поняли.

До 10 января