«Геликон-опера» – снова на Большой Никитской

Ударным моментом презентации обновленного театра стал полет штанкетов
В новом зале «Геликон-оперы» уместился нетронутый памятник архитектуры, ранее мокнувший под дождем/ Е. Разумный/ Ведомости

Торжественное открытие еще впереди – оно пройдет 2 ноября. В гала-концерте на сцене нового зала театра, названного именем «Стравинский», споют звезды мировой оперы и друзья театра «Геликон» – Александр Антоненко, Ольга Бородина, Инва Мула и даже Дмитрий Хворостовский. Не за горами и первая премьера: эпический и редко ставящийся шедевр Римского-Корсакова «Садко» появится на сцене 14 ноября. В биографии московского театра начинается новый этап, которого ждали восемь с лишним лет.

В 90-е гг. маленькая оперная труппа Дмитрия Бертмана делала погоду в московской оперной жизни. Режиссура в «Геликоне» решительно преобладала над музыкальной частью, слушать оперы было подчас невыносимо. Постановки тоже отчаянно грешили против хорошего вкуса. Тем не менее в них было столько жизни, сколько ни в одном другом оперном театре Москвы. К концу десятилетия в «Геликоне» стали появляться работы, очень крепкие и в театральном, и в музыкальном плане: постановками «Лулу» Берга, «Средства Макропулоса» Яначека и «Диалогов кармелиток» Пуленка театр взял новую планку. Игрались они, однако, в маленьком зале без оркестровой ямы, звук нещадно давил слушателям на уши. Стало ясно, что театру необходим настоящий оперный зал. В 2007 г. «Геликон» переехал на Новый Арбат, в малопригодный зал бывшего кинотеатра, а на Большой Никитской началась стройка, осложненная тем, что театр занимал внутренности памятника архитектуры – усадьбы Шаховских-Глебовых-Стрешневых. Доблестные рыцари из «Архнадзора» едва не остановили проект, и тогда «Геликону» пришлось бы заново строиться где-нибудь в промзоне за Третьим кольцом. Но сегодня все трения позади, и коллектив театра, все еще молодой, не разбежавшийся за восемь непростых лет, празднует новоселье и предвкушает долгожданное счастье чистого творчества.

«Стравинский» вписался в двор усадьбы и, накрывшись крышей, ушел глубоко в землю. Компромиссное решение состоит в том, что крыльцо усадьбы осталось на прежнем месте и даже на прежнем грунте. Оно находится ровно напротив сцены и превращено в VIP-ложу. От него ряды крутым амфитеатром из 500 кресел спускаются к оркестровой яме. Яма обита массивом сосны, бока зала – массивом дуба, под рядами прячется пустая дека, многотонный потолок отражает звук во всей его полноте, на нем вниз головой растут грибы, меняющие форму шляпок, чтобы скорректировать тонкости акустической настройки.

Подкова и молот

В атриуме «Геликон-оперы», которому придано имя Шаляпина, под стеклянным полом организована специальная инсталляция. «Здесь мы разместили артефакты – некоторые энергетические вещи для театра. Например, подкову и молот, которые нашли на раскопках во время стройки. Большой камень нам подарил музей Чайковского в Клину. Маленький черный камень привезли из театра Вагнера в Байройте. Другой – с горы Олимп в Греции. Несколько мелких камушков приехали от Стены плача в Иерусалиме. А камень в форме сердца – из Зальцбурга», – рассказал Дмитрий Бертман.

Сцена готова к любым фантазиям сценографов. На сборе труппы, куда была приглашена и пресса, показали маленький спектакль без актеров: самым впечатляющим его эпизодом стал полет штанкетов, которые без малейших задержек и рывков опускались долу и взмывали ввысь, вместе, группами и врозь, в одном направлении или в двух противоположных, накренялись в красивые диагонали – почти как самолеты на авиационном шоу в Жуковском. Оркестровая яма исполнила собственный номер без музыкантов, выехав наверх и став вровень с планшетом сцены, а потом вновь опустившись. Затем на сцене начался балет подъемно-опускных площадок, в ходе которого они выстраивались на разной высоте, последовательно образуя разные варианты шахматной доски. В финале из глубины сцены выехала площадка с вертящимся поворотным кругом и, не прекращая вращения, элегантно утопла в планшете.

Светское по характеру сборище не обошлось без крупицы духовного. Дмитрий Бертман обратил внимание собравшихся на икону Георгия Победоносца, занявшую место над «вратами» в зал – как и было во дворе Шаховских-Стрешневых. А в арьере сцены открылась колокольная звонница (она пригодится для постановок русских опер). Хор спел «Многая лета», настоящий батюшка освятил звонницу, а праздничное соло на шести колоколах исполнил звонарь (в другое время – музыковед и журналист) Ярослав Тимофеев.

В «Геликон-опере» теперь не только самое современное световое оборудование, но и пополнение в труппе – и в солистах, и в хоре, и в оркестре. Работы много – на текущий сезон в зале «Стравинского» объявлены три премьеры: кроме названного «Садко» – естественно, от Дмитрия Бертмана – это «Евгений Онегин» Чайковского, реконструкция спектакля Станиславского 1922 г., и «Паяцы» Леонкавалло (много лет назад игравшиеся на том самом месте, когда оно было двором под открытым небом) в постановке молодого режиссера, лауреата конкурса «Нано-опера» Дмитрия Белянушкина. Здесь же пойдет «Царица» Давида Тухманова, которую театр уже показывал, но на чужих сценах. Запланированы и концертные программы, благо от правительства Москвы пришли в подарок два «Стейнвея» – на одном из них, например, Андрей Коробейников исполнит Первый концерт Чайковского в авторской редакции.

Старый зал «Геликона» приведен в порядок, именуется теперь Белоколонным залом княгини Шаховской и тоже не будет стоять без дела: там планируется опера «Доктор Гааз» молодого композитора Андрея Сергунина на либретто Людмилы Улицкой в постановке Дениса Азарова, туда вернут «Летучую мышь» Иоганна Штрауса и многие другие репертуарные спектакли.

Для камерных постановок есть еще и зал «Покровский», в нем тоже будет премьера – «Пигмалион» Керубини.

Обновленный театр, где все продумано для творчества, – радость, но и вызов. Если в 1990-е веселый «Геликон» был первым ньюсмейкером среди московских оперных театров, то в 2000-е ситуация изменилась. Что стало тому причиной – исчерпалась эстетика 90-х или зал на Новом Арбате мало вдохновлял на творческие подвиги? Как бы то ни было, уровень оперной Москвы сегодня много выше – Большой театр, Театр имени Станиславского и Немировича-Данченко, «Новая опера» идут практически вровень. Прежний расклад, в котором новаторы смеялись над реакционерами, не вернется. «Геликон-опере» придется встать с конкурентами в еще одну ноздрю. Новое пространство на Большой Никитской в этом несомненное подспорье. Но и настроение вроде боевое.