Чечилия Бартоли спела в Петербурге одиннадцать арий

Владение голосом у Бартоли феноменальное: она с легкостью преодолевает все извивы барочных фиоритур, со сверхъестественной четкостью пропевает пассажи любой степени сложности и витиеватости в темпе presto, ничуть не теряя интонационной ясности и контроля над динамикой.

Приезд легендарной примадонны и ее выступление на Новой сцене Мариинского театра с оркестром I Baroccisti под управлением Диего Фазолиса стали сенсацией – впрочем, сенсацией ожидаемой. Чечилия Бартоли представила абсолютно эксклюзивную программу, составленную из сочинений, написанных 200 лет назад итальянскими композиторами, состоявшими при петербургском дворе во времена правления трех цариц: Анны, Елизаветы и Екатерины Великой, которые приглашали авторов первого ряда.

Начиная с XVIII в. оперы Арайи, Галуппи, Перголези, Сарти регулярно ставились в Эрмитажном театре; как правило, в сезоне каждый из них должен был представить одну новую оперу-seria – в январе и оперу-buffa – в июне. Несметное нотное богатство – партитуры и оркестровые партии – до сих пор хранятся в Императорской нотной библиотеке, доставшейся Мариинскому театру по наследству. Произведя архивные разыскания, Бартоли извлекла из небытия массу интереснейшей музыки: фрагменты из опер Германа Раупаха, Бальдасаре Галуппи, Иоганна Адольфа Хассе и Франческо Доменико Арайи составили содержание нового альбома, выпущенного фирмой Decca в прошлом году.

Спустя год с небольшим Бартоли лично представила эту музыку петербургской публике, дополнив ее ариями из опер Вивальди «Фарнак», «Неистовый Роланд», «Гризельда», «Юстин» и «Оттон на вилле». И, несмотря на то что огромная кубатура зала «Мариинский-2» показалась акустически великовата для деликатного, мягчайшего саунда барочного оркестра, голос Бартоли – звонкий до пронзительности, гибкий, поминутно меняющий тембровый окрас, силу и динамику, – оказался вполне соразмерен залу. Он был прекрасно слышен даже в дальних рядах партера, и это опровергало суждение, что Бартоли – певица камерного плана.

Но восхищает в ней не только владение барочной вокальной эквилибристикой, но и необычайная, восхитительная музыкальность. Она удивительно тонко чувствует изменчивую, живую природу музыки, поскольку сама она, со всем лукавством, бойкостью, кокетством, кажется живее самой жизни. Более всего в ее невероятном по диапазону голосе – чувственные нижние нотки и легчайшие верха – покоряют нежнейшие градации от пиано до пианиссимо. Каждый раз, когда певица замирала на верхней, истаивающей в небесном эфире тишайшей ноте, казалось, будто она вся изойдет этой нотой и улетит куда-то в эмпиреи.

Бартоли – мастерица броских театральных эффектов. Все ее выступление было выстроено на контрастах: лирические и любовные арии оттенялись гневными и бравурными, ламенто сменялось фуриозо, трагические монологи – пасторальными напевами и радостными гимническими мотивами. Дуэты Бартоли с солистами оркестра – с флейтистом, гобоистом – являли собою торжество вокально-инструментального симбиоза, а с трубачом Бартоли вступила напоследок в настоящее состязание, перепев его даже в изображении разнообразных военных сигналов на плацу.

Никаких поблажек Бартоли себе не давала: первое отделение концерта продлилось один час сорок пять минут, второе – добрых полтора часа. За это время черноглазая хохотушка-римлянка, умело переключая эмоциональный настрой зала с лирики на радость и с печали на бравурную бодрость, спела 11 виртуозных арий, лишь изредка перемежаемых оперными увертюрами и небольшим «Сельским концертом» Вивальди. Завершили концерт три биса: напоследок Бартоли спела арию из оперы Раупаха на русском языке, выйдя в белоснежной меховой папахе и такой же муфте – тех самых, в которых она красуется на обложке нового альбома. Так, спустя 200 лет музыка «русских итальянцев» вернулась в Петербург – на крыльях триумфа Чечилии Бартоли.