Пушкинский музей открыл выставку «Альбер Марке. Распахнутое окно»

Выставка «Альбер Марке. Распахнутое окно» собрана из российских и французских музеев и частных коллекций и отчасти наследует выставке «Альбер Марке. Художник остановленного времени», прошедшей этим летом в Музее современного искусства города Парижа. Оба названия очень подходят для живописца, чье наследие состоит в подавляющем большинстве из пейзажей, в основном парижских и по большей части изображающих вид на Сену. Реку он видел из окна своей мастерской на шестом этаже дома на набережной Сен-Мишель, где жил с 1908 по 1931 г., не уставая быстро и легко писать картину, всегда открытую его взору.

Замечательно, что его парижские пейзажи – с рекой, текущей к верхнему углу (чаще правому) или за горизонт картины, мостом, набережной, корабликами и смутным силуэтом Нотр-Дама – при всей схожести не утомляют, а притягивают глаз. Столько в них тишины (живописных контрастов Марке избегал), нежности (изображения по-детски условны) и свежести, даже если они серые. Специфический парижский серый – сложный, густой, совсем не депрессивный цвет, Марке владел им в совершенстве и даже пейзаж «Солнце над Парижем» написал в богатой на оттенки сизой гамме.

Любовь к виду из собственного окна, подчеркивают организаторы выставки, не исключала пристрастия к путешествиям. Особенно Марке привязался к родине своей жены – Алжиру. Закатно-розовое небо и перламутрово-аквамариновое море картины «Почтовый корабль в доке. Алжир» говорят, что южное солнце не изменило палитру художника, почти всегда не жаркую. Даже неаполитанский Везувий у него холодный, голубой. Два исключения (на выставке, а не в творчестве, более разнообразном, чем представляется) – сюжеты с женской фигурой, причем не только по цвету, но и по изображению. Людей Марке часто отмечал мазками в пейзаже.

Московская выставка отличается от парижской включением работ других художников – французских и русских. Причем картины современников и друзей-фовистов Марке повешены среди его пейзажей и, если зритель заметит на стене нечто слишком яркое и не лирическое, то это будут картины Рауля Дюфи или Мориса Вламинка, а не того, чье имя стоит в названии выставки. Смысл такого внедрения не очень понятен. Возможно, организаторам просто не хватило картин Марке, чтобы занять все залы второго этажа Галереи искусства стран Европы и Америки.

Кажется, что и зал с работами русских художников тоже задуман для физического увеличения экспозиции, хотя в его появлении легче найти логику. Тема «Марке в России» имеет право на существование, хотя решена она без интеллектуальной тонкости, в лоб. Работы членов ленинградского «Круга художников» и московской группы «Тринадцать» подобраны так, что их сходство с пейзажами Марке кажется, как в случае с «Балчугом» Антонины Софроновой, чуть ли не заимствованием. Хотя она, Татьяна Маврина, Борис Рыбченков и Александр Ведерников – самостоятельные и вполне русские художники, наследники не только Марке, но и вообще французского модернизма, парижской школы.

Отдельно упомянуты на выставке Сергей Щукин и Иван Морозов, благодаря которым Пушкинский музей и Эрмитаж имеют пейзажи Альбера Марке. Как пишет их биограф искусствовед Наталья Семенова: «Именно на Марке, как ни странно, сошлись вкусы двух московских коллекционеров: в промежутке между 1908 и 1911 гг. Сергей Щукин купил девять, а Иван Морозов между 1907 и 1913 гг. приобрел шесть картин Марке». Какие именно – на выставке не сказано. Принадлежность картин современным коллекционерам на этикетках отмечена, а то, что «Зимним видом Парижа с мостом Сен-Мишель» когда-то владел Щукин, а «Парижем зимой. Набережная Бурбон» – Морозов, никак не обозначено.

До 8 января