Третьяковская галерея открыла выставку Зинаиды Серебряковой

На выставке Зинаиды Серебряковой все прекрасны: и мужчины, и женщины, и крестьяне, и дети. Ничего уродливого, злого или трагического Серебрякова не писала, только доброе, радостное и отрадное для глаза. За это и почитает ее публика, ищущая в искусстве идеала, пусть и недостижимого. За это прощаются ей и композиционные огрехи, и живописные неловкости, и однообразие приемов и сюжетов. Но она родилась в семье скульптора, всю жизнь была связана с художниками родственными и дружескими отношениями, так что врожденный и развитой художественный вкус не позволил ей писать прекраснодушно или, упаси бог, пошло.

Зато она одарила публику «такой улыбкой во весь рот, что нельзя не поблагодарить ее», писал Александр Бенуа, приходящийся художнице дядей. Эти слова можно прочитать в экспликации к картине «За туалетом», одной из самых популярных в русском искусстве. Пояснения, обширные и краткие, даны на выставке почти к каждой работе, они не только информируют, кем, например, был портретируемый, но и приводят слова Серебряковой и ее современников. И слова эти тоже все очень, очень красивые.

«Смелая фресковая постановка фигур, мастерство рисунка, густота и сила живописи – таковы качества этой картины» – так написал о «Белении полотна», центральной в экспозиции большой картине, Сергей Эрнст, автор первой монографии о Серебряковой. Написал только о достоинствах, не замечая недостатков. Был он, судя по портрету, красавцем с низкими бровями и чувственными губами. Красавцем был и его постоянный до старости друг Дмитрий Бушен. Его портрет в маскарадном костюме тоже представляет выставка в театральном разделе с голубыми балеринами, чуть напоминающими Дега. Молодые люди были соседями Бенуа, в 20-е гг. уехали в Париж.

Выставка Серебряковой кажется огромным живописным семейным альбомом, где все со всеми находятся в чудесных отношениях: мать, муж, сестра, друзья, еще друзья, соседи и много-много детей. И даже крестьяне, позировавшие Серебряковой, кажутся ее близкими родственниками: «Мне очень нравился их облик – белые рубахи (а покрой русских рубах точно такой, как был у древних греков) <...> стрижены под горшок, в онучах и лаптях». Вот так она крестьян и писала, как древнегреческих богов, – стройными и сильными, с идеальными, безмозольными, ногами. Любимой моделью была Поля Гречкина с крупным носом и выцветшими бровями. Для «Бани» художнице в Петербурге позировали обнаженными тоже крестьянки, домашние работницы. Они, очевидно, всплыли в ее памяти, когда ей через полтора десятилетия пришлось рисовать грудь «Лежащей одалиски в голубом покрывале». В письмах из Марокко Серебрякова жаловалась, что все там замотаны по самые глаза, а заказчик хочет обнаженных.

Выставка в Третьяковской галерее большая – 200 работ, живопись и графика, дореволюционные вещи и написанные в эмиграции. Картины русского периода многим хорошо знакомы по постоянной экспозиции Третьяковской галереи и Русского музея, их часто демонстрируют на выставках. Произведения поздние, эмигрантские, три года назад показывали на выставке Серебряковой в этом же музее. Из нового директор галереи Зельфира Трегулова отметила пейзажи – особенно ранние, действительно среди них есть очень симпатичные. А что касается поздних панно, написанных для виллы барона Броуэра, то они как раз кажутся лишними, поскольку демонстрируют, как невозможно мертво выглядит искусство, воспроизводящее великие образцы прошлого без иронии и рефлексии. Ну и как тяжело было писать Серебряковой на заказ.

В лучших своих вещах, особенно в картинах с детьми, она словно оставляет мысли о великих предшественниках и становится ближе к своим родственникам из «Мира искусства». В редких работах она только допускает намек на тяготы и невзгоды жизни. Карточный домик строят четверо печальных детей на картине Серебряковой 1919 г. Тогда у нее только что умер муж, она потеряла любимое имение «Нескучное». Впереди ее ждали голодные годы, эмиграция и разлука с детьми. Но до конца жизни она писала только красивое.

До 30 июля