Хит в квадрате
Гидона Кремера ждали Москве на Пасху, но он отменил свой абонементный концерт с Российским национальным оркестром. По-видимому, не захотел выступить с оркестром, который совсем недавно возглавил другой известный скрипач, Владимир Спиваков.
Жесткая конкуренция в мировой классической музыке оказывает влияние даже на московскую музыкальную жизнь. Сам Кремер, которого покойный Караян назвал "последним из великих скрипачей", давно нашел свою нишу в конкурентной борьбе.
Классическая скрипичная музыка ему уже не интересна. Зато произведения современных авторов - от Альфреда Шнитке и Арво Пярта до Луиджи Ноно и Джона Адамса - принесли ему славу заслуженного авангардиста.
Правда, диссидентская позолота в последние годы уже поистерлась, и Кремер остановил свой выбор на творчестве аргентинского композитора Астора Пьяццоллы, создавшего новый, инструментальный стиль танго.
Правда, играет Кремер не аутентичного Пьяццоллу, а аранжировки петербургского композитора Леонида Десятникова, которому каждый раз приходится переписывать "мусор", оставшийся от модного аргентинца.
Создав собственный стиль концертов, в которых Моцарт и Бах обязательно соседствуют с Пьяццоллой и мировыми премьерами балтийских композиторов, Кремер старательно пытается привить консервативной публике вкус к новой музыке. Но чаще всего подобные концерты превращаются в компромисс между высоким и доступным. Не всегда это получается. К примеру, став худруком музыкального фестиваля в швейцарском Гштадте (после Иегуди Менухина), он так и не смог удержаться на этом посту. Тамошняя публика не захотела варварской смеси барочной музыки с суровыми прибалтами и дансантными соло бандонеона (аккордеона).
На этот раз Кремер предстал перед нами бывшим советским, а ныне европейского толка интеллигентом. Его "КРЕМЕРата Балтика" создана по подобию молодежного оркестра ЕС, и балтийская тема в европейской политике играет здесь не последнюю роль.
Кремер демонстративно не дирижирует, а выступает в роли солиста и учителя. В Европе поговаривают, что создан коллектив на личные средства маэстро и Кремер подключает все свои связи, чтобы оркестр имел ангажементы на престижных фестивалях.
Московский концерт был посвящен "всем детям, потерявшим родителей в военных конфликтах". Проникновенная вступительная речь маэстро, правда, не оставила сомнений, что за этой расплывчатой формулировкой скрывается очень даже определенный военный конфликт в Чечне, который не дает покоя европейской интеллигенции. На закуску играли произведение Шнитке "Сутартинас" - обработки литовских песен, созданные в то время, "когда Литва боролась за свою независимость" (слова Кремера).
Главным событием первого отделения стала московская премьера опуса "В гостях у детства" Гии Канчели. Живущий на Западе грузинский композитор в последнее время у нас стал разменной монетой: Башмет и Кремер чуть ли не в каждый свой концерт вставляют его премьеры, и публика воспринимает их как обязательную нагрузку в приложение к шлягерам.
Музыка Канчели на этот раз отдавала советской эстрадой или звукорядом к продвинутым мультфильмам: зовущая в светлую даль и ассоциирующаяся с буйствами переходного возраста.
Потом настал черед смелых экспериментов. Кремер назвал второе отделение "Восемь сезонов": растасканные на рекламные ролики и телевизионные заставки четыре концерта Вивальди "Времена года" он скрестил с аналогичным циклом Пьяццоллы "Четыре времени года в БуэносАйресе" (тем более что в аргентинские "времена" введены отдельные мотивы из вивальдиевских). Получился хит в квадрате.
Вивальди был осовременен: Кремер придумал необычные темпы, акценты, и некоторые части шлягера было просто не узнать. Правда, это не пошло на пользу итальянскому классику.
Оркестр играл средне, да и сам Кремер выглядел зажатым. Свобода появлялась в календарных картинах Буэнос-Айреса, и вместе с музыкантами на сцене просыпался, пританцовывая, зал.