Если свекровь – Фонда
Комедии режиссера Роберта Лукетича похожи на отечественные витамины – сладкая, едва ли не приторная оболочка, а внутри – кислое полезное вещество. Такова была “Блондинка в законе”, таков и фильм “Если свекровь – монстр”: на первый взгляд стереотипная история с идиллическим финалом, а на второй – размышление о нескончаемой войне поколений, тоске, зависти и невозможности красиво постареть.
Официантка Чарли (Дженнифер Лопес) встречает мужчину своей мечты. У мужчины есть мама (Джейн Фонда), долгое время трудившаяся на телевидении лицом канала, но уволенная, что называется, по возрасту – зрители хотят видеть молодые лица, грядет новое поколение. Последним эфиром Виолы стало интервью с глупой певичкой, удивительно похожей на Бритни Спирс. Певичка лепечет что-то про старые-старые фильмы, которые она любит смотреть, например “Блондинку в законе”, а глаза Виолы наливаются кровью, и в конце концов она в бешенстве хватает бедняжку за горло: вот кому, в высшей степени недостойному, придется сдавать с таким трудом завоеванные позиции.
Дома Виолу тоже ждет сюрприз – другая представительница нового поколения собирается забрать у нее сына. И хотя многие матери недолюбливают потенциальных невесток, страдания взбалмошной Виолы серьезнее: женившийся сын, потеря работы и славы свидетельствуют о неотвратимо приближающейся старости. Кевин, объект соперничества двух женщин, блекл и незаметен, и вообще мужчины в этом фильме играют побочную роль – у войны, разворачивающейся в фильме Лукетича, женское лицо.
Фонда легко переигрывает Лопес – ее гримаски, полуулыбки, а главное, глаза, в которых светится бурно и интересно прожитая жизнь, вызывают немедленную и искреннюю симпатию и сочувствие. Лопес же даже отдаленно не напоминает яркую индивидуальность, зато иногда в ее мало что выражающих глазах мелькает иезуитски холодный расчет. И когда потенциальная свекровь и потенциальная невестка после отъезда Кевина остаются в одном доме, тут же становится ясно, кто из них на самом деле монстр. Детская обида и детская месть героини Фонды, громко плачущей по ночам и мешающей Чарли спать, несравнимы с действиями невестки, приглашающей на званый ужин психиатра Виолы, чтобы та на вечер замолчала, боясь возможного разглашения своих тайн. Похоже, Лукетич сам относится к Виоле с сочувствием, потому что и сценарно роль Фонды интереснее остальных, и выглядит актриса на фоне почти ничего не играющих партнеров настоящей королевой.
Однако сочувствие сочувствием, а соблюдать традиции надо – капризной телезвезде после всеобщего признания и любви, составлявших всю ее жизнь, достается всеобщая нелюбовь и перспектива в строго отведенное время нянчиться с будущими внуками и внучками, передавая им секреты вечно стройной фигуры.
Примечателен эпизод, в котором появляется колоритная 80-летняя свекровь самой Виолы, которая, кутаясь в белый искусственный мех, немедленно начинает ей за что-то выговаривать, – и наблюдающая за этой сценой Чарли, хлопая ресницами, произносит: “Когда-нибудь и я стану свекровью – и это никогда не кончится?” Следующее за этой сценой примирение и согласие Виолы стать доброй бабушкой – не более чем поклон Лукетича сложившимся стереотипам, лишняя ложка сахара для приторной оболочки витамина. Но его кислое содержимое сурово напоминает о том, что монструозность не зависит от степени родства, утраченная свежесть не возвращается, а Бритни Спирс по-прежнему популярна.