Прямо в сердце

Дайте волю чувствам», – призывают на станциях лондонского метро афиши фестиваля BBC Proms. Один из ведущих фестивалей классической музыки рекламируется как сентиментальный голливудский блокбастер.

Вероятно, эти плакаты обращены к таким, как я, – к тем, кто не является страстным поклонником музыки, кому любопытна классика, но отпугивают ее старомодный образ или окружающая ее аура «высокой культуры». Не бойтесь этого – говорит реклама. Идите в Королевский Альберт-холл, и пусть ваши чувства бурлят. Ведь музыка обращается прямо к сердцу.

По случайному совпадению сама лондонская подземка тоже эксплуатирует способность классической музыки затрагивать чувства, хотя и делает это несколько иначе: на станциях транслируют симфонии и арии, надеясь, что при первых тактах оперы хулиганы и банды подростков исчезнут, как Дракула на рассвете.

«Им определенно не нравятся Моцарт или пение Паваротти», – объяснял пресс-секретарь метрополитена после успешного эксперимента прошлого года: на нескольких станциях на востоке Лондона, где звучала музыка, количество инцидентов уменьшилось на 33%. Что это: доказательство облагораживающей силы классики или попытка контроля в духе Оруэлла? Чтобы разобраться в этом, я отправился на станцию Брикстон.

Там звучал Вивальди. А вот лоточников, безумных религиозных проповедников и бомжей, словно сошедших с полотен Хогарта и прежде толпившихся у входа на станцию, не было и в помине – вместо них сновали целеустремленные пассажиры. Чувствуя себя единственным праздным человеком на станции, я подошел к киоску с прессой – узнать, что его хозяин думает о музыке. «Пустая трата времени, – раздраженно ответил киоскер. – С шести утра и до десяти вечера – одна и та же музыка». «Какая-то классика», – добавил его напарник тоном глубокого разочарования. «А вам бы самому это понравилось?» – с вызовом спросил меня первый. Для него станция Брикстон была не приютом гармонии и спокойствия, а адом вечно повторяющихся звуков.

Дирижер Даниэль Беренбойм посочувствовал бы киоскеру. Во время недавних лекций в Лондоне он выступил против трансляций классической музыки в общественных местах: «Это не приведет в концертные залы ни единого нового слушателя – скорее наоборот. Более того, с точки зрения музыкальной этики это совершенно оскорбительно». Ведь классика требует, чтобы ее аудитория была активна. Но «какая-то классика», звучащая в общественном месте, превращает нас в пассивных потребителей, манипулирует нами. Исполняя роль звуковых обоев, она вырывает произведения знаменитых композиторов из контекста, создает новые, подчас крайне неуместные ассоциации. В качестве примера Беренбойм привел использование Lacrimosa из «Реквиема» Моцарта в рекламе унитаза компании American Standard. «Понимания музыки нельзя достичь популистскими мерами, понимание – результат заинтересованности и углубления знаний», – настаивает дирижер.

Но откуда возьмется эта заинтересованность? Беренбойм не замечает маргинальной роли, отведенной классической музыке в современной культуре. Ключи к ее пониманию для большинства потеряны. Классическая музыка не умерла, но живет в общественном сознании обрывками: вот эта тема звучала в рекламе лосьона после бритья. А та переносит нас на чемпионат мира 1990 года...

Обесценивается ли классическая музыка этими связями с поп-культурой? В некотором смысле да. Музыку разграбили те, у кого нет ни интереса, ни уважения к ее истории. В случае с лондонским метро дело дошло до крайней степени. Использование классической музыки для работы с неблагополучной молодежью напоминает «Заводной апельсин» наоборот: там главный герой перестал любить Бетховена после лечения, в ходе которого у него сформировали условный рефлекс отвращения по отношению ко всему, что ему прежде нравилось. Сегодняшним хулиганам, кажется, устроили подобную же терапию с помощью Бетховена.

Классическую музыку используют как инструмент общественного насилия, отказывая ей в эстетической ценности. И все же популярность классики как фоновой музыки позволяет надеяться на ее выживание. Ведь ее скрытая способность создавать настроение непреодолима. Классическая музыка не средство образования или воспитания: она вся обращена к нашим чувствам. Прямо в сердце.

(FT, 14.07.06, Елена Парина)