Семь лет службы государству дали Леониду Меламеду государственных клиентов

Бизнес с институтом

Леонид Меламед понял, что хочет заниматься бизнесом, еще в конце 1980-х – в Новосибирском электротехническом институте. Когда он окончил его, ему предложили возглавить факультетский комитет комсомола. Но он отказался и начал работать в специальном конструкторском бюро. «Ребята занимались разработкой и производством вычислительной и измерительной техники, ПО, – вспоминает бывший декан Меламеда Александр Шорин. – Сначала это была некоммерческая деятельность, а потом Меламед с компаньонами создал кооператив «Вектор», который работал на продажу». Меламед стал помощником ректора по коммерческим вопросам.

«Вектор» был первый его бизнес. Потом про электронику забыли – в 1990-е гг. ведь в моде было купи-продай, бартер и векселя», – рассказывает Шорин. «Когда спрос на отечественную электронику сошел на нет, мы переключились на биржевую торговлю сырьевыми товарами и в конце 1991 г. создали компанию «Лимброк», – вспоминает Меламед.

А в начале 1992 г. в Новосибирске появилась инвестиционно-финансовая корпорация «Алемар». В 1995 г. партнером Меламеда в «Алемаре» стал его студенческий приятель Дмитрий Журба (сейчас у него 20%).

Бизнес с «Новосибирскэнерго»

«Алемар» начинал с приватизационных аукционов и ваучеров. Потом занялся акциями и векселями – торговлей и консультированием. Самым известным его проектом стала допэмиссия АО «Новосибирскэнерго».

В 1995 г. «Алемар» организовал выпуск акций компании, увеличивший уставный капитал вырос в 13 раз. 35% допэмиссии получил (по номиналу, расплатившись собственным векселем) сам «Алемар» – под обещание найти стратегического инвестора. Часть акций он разместил, но примерно на 22% капитала покупателя не нашлось – так они у «Алемара» и зависли. Об этом писали в газетах, цифры «Ведомостям» подтвердил бывший первый вице-губернатор Новосибирской области Василий Киселев.

«Для поиска стратегического инвестора и финансирования достройки ТЭЦ-6 в Новосибирске мы даже привлекали в качестве консультанта Societe Generale, – вспоминает Меламед. – Но сделка сорвалась из-за кризиса 1997–1998 гг.». «Ребята шустрые, но грамотные. Формально не придерешься» – такой команда Меламеда запомнилась Киселеву.

Эти 22% были пакетом трудной судьбы – он прошел через суды и аресты, пока в 2003 г. «Новосибирскэнерго» его удалось наконец вернуть. Меламед, впрочем, утверждает, что все годы «Алемар» был лишь номинальным держателем акций и всегда голосовал в соответствии с директивами топ-менеджмента «Новосибирскэнерго» (Меламед был зампредседателя совета директоров компании в 1995–1998 гг., Журба – председателем в 2001–2002 гг.).

«Новосибирскэнерго» свела Меламеда и Журбу с бизнесменом Михаилом Абызовым – с ним пакетом в 19,5% энергокомпании расплатилась по долгам местная администрация. «Ко мне пришел очень энергичный молодой человек и говорит: я теперь ваш акционер, давайте думать, как повышать эффективность предприятия! Я обрадовался, что нашел единомышленника», – вспоминал Меламед. «Я объединился с другими акционерами, и мы стали совместно контролировать более 50% «Новосибирскэнерго», – рассказывал Абызов.

Позднее Меламед, Журба и Абызов составили костяк новосибирского клана РАО ЕЭС. В апреле 1998 г. РАО «ЕЭС России» возглавил Анатолий Чубайс. Абызова, Журбу и Меламеда пригласили в группу экспертов для разработки плана первоочередных действий в электроэнергетике. В итоге Меламед стал в РАО первым заместителем председателя Чубайса, Журба – финансовым директором, а Абызов – зампредом по сбыту (и сбору денег с потребителей). Но сперва Меламед возглавил госконцерн «Росэнергоатом».

Бизнес с «Росатомом»

«Когда я пришел в Минатом в 1998 г., в отрасли был дефицит квалифицированных экономистов-практиков», – вспоминает бывший министр Евгений Адамов. Опросив знакомых предпринимателей, он составил список из 15 человек. С каждым встретился, а выбрал в итоге Меламеда. Он и стал гендиректором «Росэнергоатома» в октябре 1998 г.

«Росэнергоатом» управлял атомными электростанциями, в частности продавал их электричество на ФОРЭМ предприятиям РАО ЕЭС. По оценке Адамова, в год энергии продавалось более чем на $1 млрд, но живыми деньгами концерн получал всего $50–70 млн, остальное – долги АО-энерго (бартер и векселя). К январю 1998 г. «Росэнергоатом» был должен 5 млрд руб., а ему, рассказывает Адамов, были должны «намного больше». От Меламеда, рассказывает Адамов, требовалось построить «разумную экономическую и финансовую систему» и «очень прозрачную экономику», чтобы было понятно, откуда деньги берутся и куда они уходят. И это ему удалось. За год с небольшим работы Меламеда в «Росэнергоатоме» оплата денежными средствами выросла там с 4% до 40%, рассказывает Журба: в 1999 г. он перешел в «Росэнергоатом» первым замом Меламеда.

Спустя годы связи в атомной сфере пригодились Меламеду. «Работа в системе Минатома помогла завоевать репутацию у атомщиков и сейчас убедить руководство ГК «Росатом» доверить мне и моим партнерам масштабный проект, – признается он. – Многие люди, которых я прекрасно знаю, росли при [руководителе «Росатома»] Сергее Кириенко. Тот же Александр Локшин, с которым я работал в «Росэнергоатоме», сейчас заместитель гендиректора «Росатома».

У Меламеда с «Росатомом» два проекта по производству композитных материалов.

Первый уже реализуется. Год назад, вспоминает Меламед, он с партнерами пришел к Кириенко и Локшину с программой создания компании с полным циклом производства – от углеродного волокна до готовых изделий. И уговорил их. У «Росатома» есть компания «Химпроминжиниринг» – крупнейший в России производитель углеродного волокна и углеродных композитных материалов с прогнозной выручкой его трех заводов в 2009 г. около 2,2 млрд руб. В декабре прошлого года «Химпроминжиниринг» и его «дочки» переданы в управление холдингу «Композит»: гендиректор – Меламед, акционеры – он же (50% минус 1 акция), Журба (15%), экс-директор ОГК-1 Владимир Хлебников (10%) и группа «Унихимтек», ее контрольным пакетом владеет завкафедрой химической технологии и новых материалов МГУ Виктор Авдеев.

«Композит», по словам Меламеда, должен обеспечить рост продаж и стоимости углеволоконного бизнеса «Росатома», провести модернизацию технологической базы заводов, снизить издержки и расширить продуктовую линейку. По его словам, «Композит» уже вложил 0,4 млрд руб. в покупку «разного имущества и оборудования». И теперь оформляет это в виде взноса в капитал одного из заводов «Химпроминжиниринга» – СНВ, за что получит там долю. На программу модернизации «Росатом» и «Композит» должны направить еще 0,6 млрд руб.

Второй проект – совместное предприятие «Композита» (10%), «Росатома» и «Ростехнологий» (по 45%) – называется ООО «Новые композиционные материалы», гендиректор также Меламед. Речь идет о новом производстве углеродного волокна, которое будет конкурентоспособным на мировом рынке, рассказывает он. Пока это стартап с уставным капиталом 15 млн руб., но он должен вырасти до 10 млрд руб. На долю «Композита» придется 1 млрд руб., остальное – на три госкорпорации: «Росатом», «Ростехнологии» и «Роснано».

«Без «Росатома» здесь никак, ведь 90% производства волокна в России – в «Росатоме», 10% – у «Ростехнологий», – объясняет Меламед. Представители «Ростехнологий» и «Роснано» от комментариев отказались, запрос, отправленный в «Росатом», остался без ответа.

Бизнес с РАО ЕЭС

«Леня еще в одном из первых наших разговоров поделился своей мечтой: он всю жизнь хотел порулить электротехникой страны», – вспоминает Адамов. Поэтому он, по его словам, легко отпустил его в РАО ЕЭС. В январе 2000 г. Меламед стал первым заместителем Чубайса.

«Чубайс выпустил сразу два приказа: первый – о моем назначении, второй – об уходе в отпуск и назначении меня исполняющим обязанности председателя правления, – вспоминает Меламед. – И я, жутко волнуясь, на полуватных ногах пришел на всероссийский селектор командовать генералами, большинству из которых я в сыновья годился».

Меламед проработал в РАО до июня 2004 г. – курировал финансово-экономический блок и входил в состав советов директоров не только РАО, но и некоторых его «дочек».

«Алемар» не оставался в стороне – он, судя по информации на сайте группы, помогал энергетикам привлекать долговое финансирование: среди пяти крупнейших сделок 2002–2003 гг. на сумму 2,5 млрд руб. – организация выпуска облигаций на 600 млн руб. для «Алтайэнерго».

После ухода Меламеда из РАО эти цифры стремительно выросли: половина всего портфеля крупнейших сделок «Алемара» приходится на проекты 2005–2007 гг., связанные с энергетиками и их подрядчиками, – 65,6 млрд из 130,6 млрд руб. (см. таблицу на www.vedomosti.ru).

«После ухода из РАО существенный кусок бизнеса [«Алемара»] был ориентирован на энергетику, но не большая часть, – говорит Журба. – Нас нанимали, потому что мы знаем людей и индустрию. Но консалтинг, связанный с энергетикой, приносил группе не больше 30% дохода».

«Алемар», в частности, был консультантом ОГК-1 по созданию совместного предприятия с ТНК-ВР для строительства третьего блока Нижневартовской ГРЭС, помогал РАО приобрести пакет акций концерна «Силовые машины» у Владимира Потанина (22,5% акций за $105 млн), а потом – продать уже блокпакет «Силовых машин» Алексею Мордашову (за 11,8 млрд руб., или около $480 млн). Мандата на последние две сделки добивался непосредственно Меламед, говорит Журба.

Бизнес, близкий к РАО ЕЭС

Дружбе с энергетиками Меламед обязан и тем, что избежал крупной неудачи в телекоммуникационном бизнесе. В 2006 г. они с Журбой решили делать мультисервисного оператора, рассказывает Меламед. Пригласили бывшего первого вице-президента МТС Михаила Сусова. Тот пришел не один, а с компанией Effortel Europе, небольшим европейским виртуальным мобильным оператором, где был совладельцем. Меламед сперва выкупил у партнеров Сусова контроль в этом операторе, а потом довел свою долю до 75% минус 1 акция, вложив около $30 млн. Сусов возглавил «Эффортел», головную компанию группы Effortel Russia, и начал скупать активы в России: купил десятки фирм, оказывающих услуги интернет-доступа в регионах.

Крупнейшей покупкой стали магистральные операторы «Энифком» и «Евротел», оптоволоконные каналы связи которых проложены вдоль линий электропередачи. ОАО «Энифком» было учреждено в 1997 г. РАО ЕЭС, а контрольный пакет «Евротела», по данным СПАРК, в 2007 г. принадлежал «дочке» РАО. Но Меламед утверждает, что купил контрольные пакеты операторов не у РАО, а у «частных лиц, профинансировавших часть строительства магистрали».

В 2009 г. «Энифком» и «Евротел» были объединены под брендом Evrotel, став по протяженности волоконно-оптических сетей – 19 500 км – четвертым оператором в России. 60% сетей построено уже после покупки, указывает Меламед: инвестиции в развитие Evrotel за девять месяцев 2009 г. составили 423 млн руб. По данным компаний, Evrotel в 2009 г. обеспечила более половины выручки Effortel (более 1 млрд из 1,8 млрд руб.). К концу 2008 г. Меламед, по его словам, потратил на скупку $120 млн. Но тут наступил кризис, и увлечение телекоммуникационным бизнесом прошло: в декабре 2009 г. Evrotel была продана МТС за 3,2 млрд руб. (около $110 млн). Еще пять компаний проданы за 216 млн руб., остальные – выставлены на продажу.

«Хаотичный состав активов и необходимость инвестиций помешали выстроить эффективный бизнес, – полагает Евгений Соломатин, директор по развитию «Коминфо консалтинга». – Но благодаря фантастическому росту спроса на трафик передачи данных стоимость Evrotel резко выросла, и ее продажа перекрыла инвестиции Меламеда в телекоммуникационный бизнес».

Бизнес с «Роснано»

В сентябре 2007 г. Меламед был назначен гендиректором госкорпорации «Роснанотехнологии», которую ему предстояло создать с нуля. За год он решил эту задачу и уступил кресло Чубайсу. А «Алемар», как компания, «глубоко понимающая специфику хайтек-отрасли» (формулировка первого заместителя гендиректора ИФК «Алемар» Алексея Харина), стала консультировать сделки с «Роснано».

На сайте «Алемара» среди крупнейших указаны восемь сделок «Роснано» на общую сумму 38,5 млрд руб. (см. таблицу на www.vedomosti.ru). В 2009 г. это более 80% крупнейших сделок (по расчету «Ведомостей») и «примерно треть от объема всего портфеля» (по словам Журбы). Вознаграждение не раскрывается; обычно это 0,5–2% от суммы сделки, говорит Харин. Весь доход «Алемара» от инвестиционно-банковских услуг в 2009 г. – около 1,2 млрд руб., рассказывает Журба.

Меламед по-прежнему входит в наблюдательный совет «Роснано», но «не участвует в обсуждении и не голосует, если мы заявлены в качестве финансового консультанта», отмечает Журба. По его словам, портфель текущих сделок «Алемара» – $5 млрд, из них только $500 млн связаны с «Роснано», причем «мы в них выступаем консультантами заявителей, а не госкорпорации». «Алемар» помогал привлечь инвестиции, например, таким заявителям, как «Нитол», «Ренова» и «Система». Представитель «Роснано» отказался обсуждать эту тему.

В одном из проектов Меламед выступает не только консультантом, но и партнером «Роснано». В апреле 2009 г. наблюдательный совет «Роснано» одобрил участие корпорации в проекте по производству препрегов на основе углеродных и минеральных волокон – полуфабрикатов, используемых в производстве самолетов, автомобилей и железнодорожных вагонов. Бюджет – 3,5 млрд руб., из них 3,25 млрд руб. выделила «Роснано», получив 48% в проектной компании ЗАО «Препрег-СКМ»; другие акционеры – «Композит» Меламеда и Журбы (26%) и ЗАО «Унихимтек-композит» ученого Авдеева (26%). Заявку в «Роснано» в 2008 г. подавала «Унихимтек». «Видимо, Меламеду приглянулся наш проект, – предполагает Авдеев. – Осенью 2008 г. Меламед предложил нам партнерство – тогда он уже не был гендиректором «Роснано». Так мы и познакомились».

«В «Роснано» было много заявок по композитным материалам, но никаких планов заниматься этим у меня не было, пока я не ушел из корпорации, – уверяет Меламед. – Когда я уходил, меня попросили не бросать эту тему. Я решил, что консультировать это не по мне, надо что-то делать своими руками. А у команды Авдеева был опыт коммерческого внедрения в этой области». «Если бы мы не зашли в проект, ученым не дали бы этих денег – не верят, что они в состоянии эффективно управлять столь крупным проектом, – добавляет Журба. – А мы менеджеры, уже подтвердившие свой профессионализм».

Бизнес с Меламедом

Меламед говорит, что никогда не использовал служебное положение в целях личного бизнеса: «Во время работы в госструктурах бизнес наш [с Журбой] терял как минимум в динамике развития – из-за занятости и стремления избежать конфликта интересов. Отрасль, в которой мы работаем, по нашей общей договоренности становится запретной для нашего бизнеса – репутация ведь главный актив. А когда мы возвращаемся, обогащенные знаниями и связями, наш бизнес получает новый импульс». «То, что человек, уйдя из госструктур, использует знания и связи для развития своего бизнеса, естественно, – полагает партнер ФБК Игорь Николаев. – Это стандартная практика в России и за рубежом».