Андрей Гольцблат: «Мне не хватает прямого действия Конституции», - Андрей Гольцблат, управляющий партнер юридической фирмы Goltsblat BLP

В 1989 г. аспирант юридического факультета МГУ Андрей Гольцблат собирал материалы для диссертации на модную и востребованную по тем временам тему - «Развитие идеи правового государства в России в 1905-1917 гг.». «Уже тогда все, что касается Конституции, было исследовано и описано. Первый вывод моей работы, например, был, что конституционное государство еще не значит правовое, - вспоминает он. - А второй - что Россия развивалась в том же правильном историческом направлении, что и ведущие европейские державы, которые пришли как раз к конституционному строю. То, что произошло после разгона Учредительного собрания, отбросило нас назад лет на 70».

И тут Гольцблату представился шанс самому поучаствовать в возвращении России на правильный исторический путь, прерванный большевистским переворотом в октябре 1917 г. Его научного руководителя Валерия Зорькина, в то время профессора кафедры теории государства и права, пригласили как эксперта в Конституционную комиссию Верховного совета СССР - а тот, в свою очередь, попросил своего аспиранта помочь ему в работе над проектом российской Конституции. Олег Румянцeв, ответственный секретарь Конституционной комиссии, сразу предложил Гольцблату устроиться на постоянную работу. «Меня тоже взяли туда экспертом. Зарплата была, конечно, получше, чем аспирантская стипендия, ну и вообще было интересно. А потом еще и вакансия руководителя секретариата Конституционной комиссии освободилась, и мне ее предложили. Долго не думал - согласился. А председателем Конституционной комиссии был Борис Ельцин - до того момента, пока его не избрали президентом и председателем не стал Руслан Хасбулатов», - рассказывает Гольцблат, допивая свой эспрессо. С Зорькиным, ныне председателем Конституционного суда, он по-прежнему поддерживает отношения, с почтением отзываясь о нем как о своем учителе очень глубоких и фундаментальных знаний не только в праве, но и в философии.

Мы сидим на втором этаже ресторана Cantinetta Antinori, за мидовской высоткой - Гольцблат предпочитает проводить деловые встречи здесь, а не в Сити, где расположен его офис. У фирмы Goltsblat BLP более 700 клиентов, ее специализация - крупные международные и отечественные инвесторы, работающие на российском рынке, выручка не раскрывается, но, судя по ответам Гольцблата на мои вопросы, находится в диапазоне $25-40 млн и за прошлый год выросла на 20%. Всего этого в общем-то могло и не быть, если бы не работа в Конституционной комиссии.

«У меня не было детской мечты стать юристом»

«Я ушел оттуда в конце 1993-го - 1994-м, когда Конституцию утвердили на референдуме и избрали новую Думу, - продолжает Гольцблат. - Атмосфера после трагических событий октября 1993 г. была совсем другая, прежнего энтузиазма и драйва уже не было, Олег Румянцeв вообще скрывался три месяца после расстрела Белого дома. Мы не знали, что и думать. Было страшно и неспокойно».

Как раз в конце 1993 - начале 1994 г. американская компания Mars собиралась строить свою первую российскую фабрику в Ступинском районе Московской области. Это был один из первых крупных иностранных инвесторов в стране - их проект на $100 млн тогда воспринимался как огромные деньги для России. Его поддерживал премьер-министр Виктор Черномырдин, который был лично знаком с одним из собственников компании - Форестом Марсом.

Однако американцы уже полгода как пытались заключить договор аренды земли под строительство, и все без толку - мэр Ступина не понимал, что за странный документ ему предлагают подписать. На самом деле то был просто русский перевод типового договора аренды земли по английскому праву со всеми гарантиями, заверениями и прочими англосаксонскими штучками. В поисках российского юриста отчаявшиеся инвесторы вышли на тех американцев, которые когда-то бывали в Верховном совете СССР, а они указали на Гольцблата.

Этот договор об аренде земли для Mars Гольцблат до сих пор помнит во всех подробностях. «Я открыл Земельный кодекс РСФСР и составил договор аренды на три с половиной страницы. Мэр был доволен: ну вот, нормальную бумажку наконец-то принесли. И американцы говорят: какой ты молодец! А я стал думать, все ли правильно сделал. Листал законодательство и нашел положение о том, что договор аренды земли считается заключенным после отметки о регистрации в земельной палате муниципалитета. Ну все, думаю, вот и конец моей карьере юриста - приду к мэру, а тот скажет: ага, а давайте-ка заново переговорим. А условия там согласовали очень хорошие, с выкупом земли...» После бессонной ночи Гольцблат в пять утра сел за руль и рванул в Ступинский земельный комитет. К счастью, там ему без вопросов и в два счета проштамповали договор аренды. Mars до сих пор является его клиентом.

Появляется официант с вопросом, что мы выбрали, но у Гольцблата нет меню. Он говорит, что и так знает, что заказать, потому что совсем недавно встречался тут с одним клиентом: «В Сити таких ресторанов, пожалуй, нет. Хотя есть вполне неплохие места». Я в шутку интересуюсь, не страшно ли ему работать в небоскребе, и тут же вспоминаю, что Гольцблат служил в десантных войсках. «Да нет, все равно страшно, - отшучивается юрист. - Но мы на 14-м этаже, не на каком-нибудь 56-м». Хотя это все дело привычки, добавляет он.

«Я вообще никем не хотел стать: у меня не было детской мечты стать юристом, музыкантом либо доктором, и я никогда не хотел стать десантником, - продолжает мой собеседник. - Я просто закончил школу и поучился немного в вертолетном училище. Не понравилось - ушел, а потом прислали повестку в армию и направили в Псковскую дивизию ВДВ. В Афганистан не взяли, хотя у нас туда отправляли ребят. С парашютом прыгал, и не раз».

- Так вы, наверное, в фонтане перед Парком Горького купаетесь каждый год? И с флагом ВДВ ездите по городу? - интересуюсь я.

- Каждый год 2 августа представляю себе, как это делаю, и потом чем-нибудь бью себя по голове. А флаг у меня в офисе висит, - в тон мне отвечает Гольцблат. - Нет, ну если серьезно, о чем вы, какие фонтаны. В наше время такого не было, это уже в постсоветский период появилось.

Я заказываю салат с куриной печенью и крем-суп из спаржи, а Гольцблат, одобрив мой выбор, - карпаччо с листьями салата. В ожидании заказа я вспоминаю о предыдущем месте работы Гольцблата: в 2002 г. он вместе с Сергеем Пепеляевым учредил крупнейшую на тот момент российскую юридическую фирму «Пепеляев, Гольцблат и партнеры» и был ее соруководителем до 2008 г. Затем Гольцблат покинул этот бизнес, чтобы на правах управляющего партнера присоединиться к британской Berwin Leighton Paisner, одной из крупнейших международных юридических фирм. Вместе с ним в BLP перешли около 70 сотрудников «Пепеляев, Гольцблат и партнеры». BLP решила использовать имя Гольцблата в наименовании своей российской практики, Пепеляев же убрал его из названия своего бизнеса только в 2010 г. Перед этим Гольцблат подал на бывшего партнера в суд за неправомерное использование доменного имени goltsblat.ru. Пепеляев утверждал, что этот суд был пиар-акцией нового бизнеса Гольцблата. Но в результате судебного процесса от имени бывшего партнера все же отказался.

Вопрос о расставании с Пепеляевым не доставляет удовольствия Гольцблату, но он все-таки не уходит от ответа: «Мы нормально разошлись. Я уже стал забывать, как это было. Основной вопрос был - куда дальше развиваться, и у каждого был свой ответ на него. У меня - вот такой. В рамках российской правовой системы и российского образования, мне кажется, достаточно сложно развиваться далеко: упираешься в потолок. Сейчас у нас нет точек пересечения. Мы разные».

Попросив у официанта перечную мельницу к своему карпаччо, Гольцблат настаивает на том, что сравнивать Goltsblat BLP и «Пепеляев, Гольцблат и партнеры» пятилетней давности неправильно: «Сейчас мы качественно абсолютно другие. У нас среди клиентов сейчас аэропорт «Шереметьево», Nord Stream и South Stream. Мы представляли ОМК в сложнейшем антимонопольном деле по сговору между производителями труб в России - и отстояли ее позицию, в результате не было доказано никакого сговора. Для «Интер РАО» сопровождали сделку по привлечению кредита ЕБРР на 9,6 млрд руб. Кто бы нам дал такую сделку тогда? У нас ни ресурсов, ни понимания таких сделок не было! За пять лет, я считаю, мы продвинулись очень далеко».

«Правосудие должно измениться»

А как изменился российский бизнес за 20 лет с точки зрения юриста, обслуживающего крупных иностранных инвесторов? «Приток инвестиций меньше не стал, - говорит Гольцблат. - Прямых иностранных инвестиций стало меньше - зато стало больше совместных предприятий и покупок готового бизнеса. С начала 1990-х появились реально серьезные российские бизнесы, которые привлекательны как цели для покупки иностранцами. Если раньше были кооперативы, «Газпром» и РАО ЕЭС, то сейчас российских игроков в разы больше. Инвестиционные возможности расширились».

Гольцблат категорически отрицает мое предположение о том, что в интересах клиентов обслуживает не только приток, но и отток капитала: «Если есть проект у российской компании за рубежом - не отток капитала, а инвестиции! - то мы, конечно, тоже работаем здесь. В этом как раз и была одна из причин слияния с BLP - чтобы помогать российским инвесторам выходить на международные рынки. Будучи только российской юридической компанией, это невозможно. Сейчас у нас помимо головного офиса в Лондоне есть офисы в Пекине, Гонконге, Сингапуре, Дубае, Брюсселе, Берлине, Франкфурте, Париже, поэтому возможности совсем другие. А выводить капиталы - это, мне кажется, другие какие-то услуги, мы этим не занимаемся».

Это принципиальная позиция фирмы, настаивает он: «Мы хотим: а) чтобы российское право стало таким же востребованным, как международное; б) чтобы иностранный бизнес чувствовал себя комфортно здесь. Хотя второе не всегда получается, когда суды принимают такие решения, как по казахскому банку [Халык-банк]: тот дал кредит российской компании, а она не захотела возвращать проценты. Суд говорит: «Лицензии Центробанка нет? До свиданья!» Какой инвестиционный климат после этого? Это не наш клиент, просто пример». Зато в области востребованности российского права для международных сделок есть позитивный пример, которым Гольцблат гордится: в прошлом году его клиент «Русгидро» создал турбиностроительное СП с австрийской семейной компанией Voith Hydro по российскому законодательству. В этом заслуга «Русгидро» - на российском праве настояла она, отмечает юрист.

В том, что такие примеры по-прежнему единичны, Гольцблат видит, в частности, неумение российских властей пользоваться той самой Конституцией, в создании которой он когда-то участвовал. «Чего мне сейчас не хватает как юристу - это прямого действия Конституции. С тех пор как мы обсуждали эту норму - «Конституция является законом прямого действия и применяется непосредственно», - я не помню ни одного случая, когда бы статья 15 Конституции России применялась именно так, - говорит он. - Наверное, особенности правоприменения, унаследованные с советских и даже досоветских времен, не позволяют настолько либерально и радикально менять общественное сознание. Всегда требуются какие-то циркуляры, положения, инструкции, где все детально должно быть расписано. Это же и в бизнес привнесено. Почему мы сейчас говорим об офшорах, об английской правовой юрисдикции? Почему российское право некомфортно? Потому, что хотим все расписать до последнего слова и жить по этим правилам. Вместо того чтобы применять принцип свободы договора в предпринимательских отношениях».

- Можно приходить в суд и трясти Конституцией хоть каждый день! И вам за это ничего не будет! - смеется Гольцблат.

Выход ему видится один: просто жить по Конституции: «Это вопрос прежде всего к правосудию. Оно должно измениться. Судьи должны научиться применять нормы Конституции, не бояться этого делать. Для этого должна быть, конечно, политическая воля и политическая среда, действительная независимость судей и верховенство права. Если Конституционный суд признает норму закона неконституционной, то она прекращает свое действие с момента принятия этого решения, и это обеспечивает верховенство Конституции. Однако решения иных судов, принятые на основании нормы закона, не соответствующей Конституции, Конституционный суд непосредственно отменить не вправе. Это возможно лишь по заявлению заинтересованной стороны. В то время как в Германии такой пересмотр возможен непосредственно».

Я предполагаю, что к бизнесу в России чаще всего должна применяться напрямую статья о неприкосновенности частной собственности, особенно если речь идет о рейдерских захватах на основании судебных решений.

«Это не проблема Конституции, это уголовное преступление. Тут все дело в том, что судьи в таких случаях выносят решения, руководствуясь не Конституцией, а собственным пониманием справедливости, - уточняет Гольцблат. - Вот это главный вопрос к государству. Почему у нас ведут бизнес в офшорах? Потому, что нет доверия между бизнесом, государством и правосудием. Если ты не уверен, что можешь быть защищен, что в отношении тебя будет вынесено справедливое решение, то ты голосуешь ногами и чемоданами. Это же не я сказал, что у нас в этом году прогноз по выводу капитала повышен с $30 млрд до $70 млрд. Сейчас у рядового российского бизнесмена семья в Монако - Франции - Англии, а сам он мотается челноком туда-сюда. Это неправильно, центр жизненных интересов у предпринимателя должен быть здесь. Но силой заставить его вернуться, вытащить его из офшоров сейчас, когда нет доверия, не получится - еще дальше все убегут!»

Он приводит пример из своей практики. В Goltsblat BLP обратилась компания, уже проигравшая дело в трех инстанциях. Она дала в долг денег другой компании, подписав об этом дополнительное соглашение, а потом у компании-дебитора поменялся собственник - и новые владельцы решили долг не отдавать. Судья вынес решение в пользу недобросовестного должника, использовав, в частности, такую фразу: «Представители компаний вступили в сговор, подписав дополнительное соглашение»! «А как еще можно подписать дополнительное соглашение? Конечно, они договорились! - смеется Гольцблат. - В этом и есть суть договора. А сговор - это вообще уголовно-правовая категория! Тут же люди в коммерческих отношениях находятся. И что мы с вами должны думать после такого решения? Либо это полная профнепригодность, либо заинтересованность».

И все-таки даже и с такими судьями Goltsblat BLP, по словам управляющего партнера фирмы, выигрывает 97% арбитражных дел - «причем честно и абсолютно законными методами». Если ты хорошо подготовился к делу и поднял все аргументы, даже зависимому судье будет очень сложно принять неправовое решение - потому что оно будет очевидно против фактов права и профессионализма и обжаловать его потом будет проще, утверждает Гольцблат.

«Мы занимаемся и уголовными делами наших клиентов, применительно к бизнесу, конечно, - добавляет он. - Надо сказать, что даже и у иностранных инвесторов бывают такие вопросы. Но никого из них пока, по счастью, не привлекли к уголовной ответственности. Конечно, это напрягает, раздражает, создает дополнительные трудности по ресурсам и затратам, по администрированию всего этого процесса - когда приходят следователи и начинают допрашивать. Как правило, это связано с недобросовестностью поставщиков или контрагентов - например, известное дело с томографами и коррупционной составляющей при их поставках. Наши клиенты - поставщики, крупнейшие мировые производители, а к ним теперь приходят со следственными действиями. Мы не бросаем клиентов в таких ситуациях, у нас даже специальная группа юристов есть - создали ее года три-четыре назад. Но у нас это небольшая доля дел, примерно 3-4% от общего количества. Мы все-таки бизнес-адвокаты».

«Какие-то странности правоприменения»

Штаб-квартира BLP находится в Лондоне. Я спрашиваю, насколько характерна для британского юридического бизнеса работа на износ, когда сотрудники ночуют на работе, чтобы закончить очередной отчет. Гольцблат уверяет, что нисколько: «Вот в американских фирмах - да, это так. В США за 2008 г. только три банка - JPMorgan, Bank of America и Chase Manhattan - выплатили юристам $100 млрд гонорара. Понятно, что к этим банкам было больше всего исков предъявлено, но все равно - сто миллиардов, а не два и не три! Американским юристам есть где развернуться после кризиса. А в английской культуре такого все-таки нет. Понятно, когда идет проект, надо мобилизоваться - но не каждый день».

Мне приносят суп, и я настаиваю, чтобы Гольцблат тоже заказал себе что-нибудь еще - тогда он просит официанта принести минестроне, «чтобы вам не чувствовать себя дискомфортно». Пока готовят минестроне, мы успеваем обсудить последствия банковского кризиса на Кипре. Гольцблат заявляет, что вопреки общему утверждению кипрскую юрисдикцию хоронить рано: «На Кипре банки были не в состоянии обслуживать своих клиентов. Но это не значит, что кипрская юрисдикция перестала быть интересна для корпораций, холдингов и инвестиционных банков, которые через нее работали. Они просто открыли счета в других банках. Не такие уж большие суммы зависли там на счетах. Но ведь соглашение об избежании двойного налогообложения между Россией и Кипром никто не отменял. Ставка налога на прибыль увеличилась на Кипре всего с 10 до 12% - почему кто-то должен уходить с Кипра? Это главные преимущества Кипра - комфортно и с небольшими налоговыми потерями переводить дивиденды, проценты по кредитам. Почему Британские Виргинские острова не работают напрямую с Россией? Потому что у них нет соглашения с Россией об избежании двойного налогообложения! Аналогичное соглашение есть с Мальтой, но на Кипре в отличие от Мальты целая армия юристов. Конечно, у людей страх есть, что сегодня схлопнулись банки, а завтра вообще офшоры запретят. Но такого, чтобы отказываться от Кипра из-за банков, нет».

Мой собеседник уверен, что шансы вернуть зависшие деньги с Кипра есть, но на это понадобится много времени: «Возможно, потребуется в Европейский суд по правам человека обращаться». Сам он с исками в Страсбург не работает - не его специфика. «Это не значит, конечно, что мне безразличны права человека, - вдруг добавляет Гольцблат. - Я вообще считаю Декларацию прав человека, которая определяет право на жизнь от рождения, а не от государства, - величайшим завоеванием ХХ в.».

- Да, но чтобы прийти к этому, Европе понадобились две мировые войны, - замечаю я.

- Ну так цивилизация-то развивается. Кто мог подумать 20 лет назад, что отношение к сексуальным меньшинствам на Западе будет такое, как сейчас? - парирует Гольцблат.

Тут уж я не могу упустить возможность поинтересоваться отношением соавтора российской Конституции к законодательным инициативам депутата Елены Мизулиной.

- По-моему, это такие исторические штуки, которые неизбежно появляются в любой переходный период. Это какие-то сырые мировоззрения, которых хватало и раньше. Они уйдут со временем, законы эти отменят. Конечно, это будет не сразу и не быстро. А в целом все это несерьезно. Краткосрочное это все, - отмахивается Гольцблат. - Было уже все это в истории.

Перспектива отмены многих законов, принятых Госдумой в предыдущую сессию и с трудом соотносимых с конституционными правами граждан, его не смущает: «Ничего страшного. Отменяли и не столько - сразу и быстро».

Допросы в Следственном комитете юристов и экономистов, готовивших экспертизу второго дела ЮКОСа по поручению Дмитрия Медведева в бытность его президентом, его неприятно поразили своей абсурдностью: «Какие-то странности правоприменения, честное слово. При чем тут эксперты - их попросил президент, они провели экспертизу, руководствуясь своим пониманием и знанием права!» Но желания эмигрировать эта история у него не вызвала. Свое будущее и будущее своих детей Гольцблат связывает с Россией: «Старший сын закончил LSE, работал в московском Merrill Lynch, а теперь получает еще одно высшее образование. А младший - в школе. Оба в России». Российский бизнес сейчас занимает 10-12% в общей практике BLP, и Гольцблат очень рассчитывает на рост этой пропорции: «Мы выигрываем 30-35% тендеров, которые объявляют клиенты. Это хороший показатель для юридического бизнеса».