Владимир Евтушенков: «Система» - не семейный бизнес», - Владимир Евтушенков, председатель совета директоров АФК «Система»

Два с половиной года назад АФК «Система» радикально изменила стратегию: из холдинговой компании, которая управляла своими активами, она решила стать инвестиционным фондом. Тот период, когда «Система» не обращала внимания «на дисконт, качество инвесторов, даже на то, приходят они или нет», прошел, говорит Евтушенков, и, похоже, инвесторы оценили это: за год АФК подорожала на 75% при росте индекса ММВБ на 1,5%.

- Два года назад вы объявили, что «Система» становится фондом. Как вы считаете, «Система» уже им стала?

- Задача ведь не объявить себя, а стать. А это процесс небыстрый и непростой. Мы очень тяжело привыкаем к миноритарным пакетам. Привыкаем к тому, что партнеры нас не всегда слушают. Что надо считаться с инвесторами. И ко многому другому мы тоже очень тяжело привыкаем. Это процесс. Он продолжается. Но объявить «мы стали» и сразу стать - так не бывает.

- За прошедший год капитализация «Системы» выросла на 70% - благодаря чему?

- Да, это самый быстрый рост капитализации за год в стране. Но выделить один фактор, который стал причиной такого роста, я не могу.

Наверное, инвесторы просто поверили, что мы не делаем глупостей, что мы совершаем только те сделки, которые приносят прибыль, в том числе и им. Это доказывают и возросшие дивиденды. Потом, мы открыты. Мы встречаемся с инвесторами и здесь, и в других странах мира, разговариваем с большим количеством фондов. Для нас стало важным критерием качество инвестора. И оно у нас изменилось: вместо спекулятивных и мелких, которые хотели на растущем рынке быстро заработать, приходят серьезные, надолго. И нас это не может не радовать. С другой стороны, мы понимаем всю ответственность. Это заставляет нас еще более пристально смотреть на те сделки, которые мы готовим, потому что мы не хотим разрушить репутацию. Да, был период, когда мы вообще не обращали внимания на дисконт, на качество инвесторов, даже на то, приходят они или нет. Мы жили своей внутренней жизнью, особо не обращая внимания на мнение окружающих. Но этот период прошел.

- А вы считаете, что уже достигли планки справедливой стоимости?

- Эта планка существует лишь в умах, это иллюзорное нечто.

- Ну а в вашей голове она есть?

- Такой планки не существует. Мы всегда не удовлетворены. А тот, кто удовлетворен достигнутым, должен уходить из дела под названием «бизнес». Идти отдыхать, почивать на лаврах - кому что нравится...

- Вы пока не готовы?

- Боже упаси!

- Следите за тем, сколько ваши активы стоят на бирже?

- Не слежу, абсолютно. Это же все виртуальные вещи, а учитывая, что у меня нет первоочередных покупок - ни на яхту, ни на самолет, ни на остров, ни на дом мне деньги не нужны, - это все виртуальные вещи, которые позволяют с пользой, с интересом проводить время. Вот я и провожу. Если б мне все это было неинтересно, я б давным-давно уже бросил все это к черту!

- Яхту и самолет уже купили?

- Яхты у меня нет, потому что глупо покупать, когда все уже этим накушались, и у многих наступает отторжение. А самолет - жизненная необходимость, естественно, есть, и глупо отказываться от того, что облегчает жизнь и работу.

«Бизнес всегда должен быть лоялен власти»

- Что думаете по поводу действий российских властей на Украине, правильные ли они и к чему приведут?

- Сразу скажу: фразы, что я не одобряю действий российских властей, вы от меня не услышите. Украина - один из рынков сбыта для России. Трудно представить, что между странами можно построить жесткую границу, ведь мы веками переплетены друг с другом так, что сложно понять, кто от кого родился, у кого предки русские, у кого украинцы и т. п. Так что мы эти деньги как будто сами себе даем. Здесь не только геополитика, здесь масса эмоционального фактора, это как семью разрезать пополам. Я считаю, решение России было мудрым, хотя понимаю, что и у нас, и у них найдется достаточно противников. Так и должно быть. Единодушие бывает только на кладбище. Вообще, бизнес всегда должен быть лоялен власти, а не наоборот. Тот бизнес, который перестает быть лояльным власти, перестает быть бизнесом.

- Только в России?

- Везде, как это ни странно. В любой стране так, а мы во многих странах работаем. Сильный бизнес, который враждебен власти, как правило, заканчивается или сменой власти (что бывает гораздо реже), или сменой собственника этого бизнеса.

- Ну а если действия власти несут вред и риски для собственников бизнеса - соглашаться нужно? В ущерб себе?

- Да. В данном случае с Украиной этого не случилось. А мы рассматриваем не гипотетическую ситуацию.

- Российская экономика стагнирует. Как вы считаете, есть у страны внутренние возможности для ускорения роста или все будет зависеть от мировой конъюнктуры?

- Вообще, Россия всегда была очень непредсказуемой страной. И у нее всегда были и есть внутренние возможности. Другой вопрос, каким образом она их будет раскрывать.

- Вы как бизнесмен как оцениваете ситуацию?

- Конечно, хотелось бы других темпов роста для экономики и много чего другого, но мы живем в той парадигме, которая есть. Мы, как бизнес, со своей стороны стараемся изменить ситуацию, и вы видите это по темпам нашего роста. Каждый на своем месте должен делать то, что должен. Мы за то - и наш бизнес это демонстрирует, - чтобы экономика была сильнее, росла более быстрыми темпами, была диверсифицирована и проч. Но, видимо, есть еще ряд факторов, которые мешают, тормозят.

- Например, проблемы инвестклимата?

- Да эти проблемы не хуже и не лучше, чем в любом другом месте. Мы приезжаем в Индию - и у нас те же проблемы, что и здесь, еще почище.

- А если не с Индией, а с развитыми странами сравнивать?

- Мы приезжаем в Германию, все то же самое...

- Это как?

- Например, там не особо приветствуют, когда иностранные инвесторы хотят купить даже миноритарный пакет в высокотехнологичных активах, я не говорю уже о контроле. Вся их регуляторная среда тут же противится! Это иллюзия, что мы страна, где трудно делать бизнес, а в других странах все такие дружелюбные, открытые. Америка сколько наших компаний вытеснила! Фактически все, кто туда пришел, не были успешными - и не потому что идиоты или бросовые активы купили. Потом, поймите простую вещь: если ты приходишь с палаткой шаурмы, то без разницы, в какую страну приходить. А если речь идет о крупном бизнесе, то сразу махом попадаешь и под политические риски, и под регуляторные, и под экономические, и под жесткую конкурентную борьбу. Тебя будут вытеснять и выкидывать - ты должен быть к этому готов! Готов терять, готов мимикрировать, готов не ждать быстрой отдачи на свои капиталовложения. Поэтому считать, что инвестклимат в нашей стране безнадежно непроходимый и невозможный для работы, неверно. Да, есть ряд иностранцев, которые потеряли здесь деньги, но это в любой стране так. А есть и те, кто у нас хорошо заработал. И я думаю, что вторых больше.

- Вы сейчас говорите о бизнес-климате по отношению к внешним инвесторам... Но неужели вас устраивает климат по отношению к внутреннему бизнесу? Например, снова вернули право силовикам возбуждать уголовные дела по налоговым преступлениям...

- Это не совсем так. Насколько я понимаю, такие дела будут заводиться только с подачи налоговых инспекций. Так всегда и было. Изменения не очень существенные. Конечно, всегда хочется лучше. И если у меня спросить, что нужно сделать, есть десятки предложений. Но сегодня у нас с вами не бюро РСПП, а обсуждать отдельные предложения нет смысла. Нет такого закона, который нужно принять, чтобы сразу все изменить к лучшему. Нужна целая система решений, направленная на улучшение инвестклимата. Это длинный путь. Его можно пройти очень быстро, а можно медленно, но в любом случае придется пройти весь путь...

- А то, что правила все время меняются, разве не ухудшает инвестклимат?

- Плохо, что все время меняют! Что еще сказать? Может, наша карма такая - непрерывно искать улучшений? Недаром мы пережили столько революций... Мы все время ищем лучшего, все время думаем, что следующее улучшение уж точно будет лучше предыдущего, и забываем, что зачастую лучшее враг хорошего... Но в целом я не могу сказать, что последние годы ухудшили инвестклимат.

- В России один за другим закрываются банки... Нет ли опасений, что возникнет паника, которая может привести к глобальному кризису?

- Закрыли два-три небольших банка - ну что теперь истерить по этому поводу! Американцы вон взяли и закрыли в свое время Lehman Brothers.

- Закончилось печально...

- Взяли и закрыли - и хоть бы что! Вот если бы Сбербанк банкротили, тогда я бы сказал: и правда банковский кризис, беда... А какие-то трехсотый, четырехсотый банк... Отозвали лицензии, которые надо было отозвать пять лет назад!

- А вам не кажется, что ЦБ наводит панику заявлениями типа: под сомнением еще пять банков, какие - не скажем.

- Никакой паники ЦБ не наводит. Называть банки не станут. Если скажут - это будет равносильно подписанию смертного приговора этим банкам, а там, может, все не так плохо. А то, что есть несколько банков, у которых лицензия под сомнением, так это и так все знают. Вам ЦБ для этого не нужен. Есть абсолютное понимание, что в этой сфере надо что-то упорядочить, что-то улучшить. И понятно почему: раньше не было такой острой необходимости, так как это не касалось людей. Раньше банки, которые активно работали с населением, ограничивались списком: «Сбер» да ВТБ. А теперь у всех банков есть розничный бизнес. У некоторых дыра в балансе, а они привлекают вклады населения. Это уже критично для государства. Обозленный человек претензии начнет предъявлять не «Пупкину и сыновьям», а государству - что не досмотрело, вовремя не проверило. Поэтому никакой истерии по этому поводу быть не должно!

- Несколько лет назад вас стали причислять к кругу бизнесменов Медведева. Почему это, по-вашему, возникло, есть ли под этим почва? С тех пор правительство сильно ослабло. Мешает ли этот имидж бизнесу?

- Я уже в том возрасте, когда никакой имидж не повредит. Это первое. Второе - никаких фактологических данных, что меня Медведев наградил звездой героя, приглашал бы на чай поговорить о судьбах государства, ни у кого нет. В том, что я знаком со всеми высокопоставленными чиновниками в нашем государстве, сомнений, мне кажется, тоже ни у кого не возникает. Вообще, я на слухи стараюсь не реагировать. Хотя иногда про себя такое прочитаешь! Многие годы пишут, что моя жена - сестра жены Лужкова. Я никогда это не опровергал. А ведь единственное совпадение - что у обеих отчество Николаевна. Но если из этого исходить, то мы все родственники.

«Башнефть» для меня не то же самое, что «Лукойл» для Алекперова»

- «Башнефть» ликвидирует перекрестную структуру собственности. Это подготовка к IPO?

- Нет, это не связанные вещи. Президент же сказал: нужна деофшоризация, вот мы и ликвидируем. Теперь все занимаются раскольцовкой структуры собственности, и мы тоже. Это правильно и нормально.

- Но вы раскольцовку запланировали еще до того, как Путин сказал о борьбе с офшорами...

- Мы просто чувствовали, что он это скажет. (Смеется.)

- А что-то еще в бизнесе АФК придется менять из-за деофшоризации?

- Нет, мы этому подвержены меньше других, потому что у нас в офшорах нет практически ничего.

- То есть решения по поводу IPO «Башнефти» еще нет?

- Нет. Мы об этом только думаем, изучаем и проч.

- Раньше шла речь о привлечении стратегического партнера для «Башнефти»...

- Она и сейчас идет! Мы изучаем все варианты, и IPO - только один из них.

- То есть одному вам оставаться в этом активе не хочется и нужно с кем-то поделиться?

- Понимаете, все зависит от того, чего ты хочешь от актива. Если ты хочешь иметь карманную компанию, чтобы она лежала и просто приносила большие дивиденды, то надо быть одному. А если хочешь резкого расширения актива, наращивания бизнеса, стать если не мировой элитой, то хотя бы не плестись в аутсайдерах, тут совсем другое дело и другая ситуация - нужно привлекать инвестиции. А мы ставим задачу наращивать бизнес.

- У вас были долгие переговоры с ONGC о вхождении в капитал «Башнефти». Сейчас эта история закрыта?

- Думаю, да, как минимум на какой-то период времени закрыта. До середины будущего года точно, потому что в Индии будут выборы, а в предвыборный период всем не до сделок.

- Были ли другие варианты привлечения стратега в капитал компании, например «Лукойла», с которым у вас уже есть партнерство по месторождениям им. Требса и Титова?

- Гениальный вариант. Правда, пока его не рассматриваем. В голову не приходило. (Смеется.)

- Почему решили не делать партнерство с Михаилом Гуцериевым, ведь была идея объединять «Русснефть» и «Башнефть»?

- Да, такая идея была, но, во-первых, Гуцериев хотел самостоятельно развивать нефтяную компанию, а во-вторых, там кроме Гуцериева был третий партнер (акционер многих «дочек» «Русснефти») - Glencore, который был категорически против [объединения компании с «Башнефтью»]. Ну и еще масса мелких обстоятельств, которые не позволили это сделать. Но это [продажа «Системой» доли в «Русснефти» партнерам Гуцериева] было согласованное решение, так что никаких косых взглядов в спину! А наша дружба с Гуцериевым от этого стала только крепче.

- А «Белкамнефть» вы ему по дружбе оставили? У вас был опцион на выкуп этого актива у «Русснефти», а «Башнефти» он бы очень пригодился...

- По дружбе мы ничего в бизнесе не делаем, поступаем, исходя из расчета.

- Есть версия, что «Башнефть» задумалась об IPO как о способе защиты от возможного недружественного поглощения со стороны «Роснефти».

- Правды в этом нет, потому что с нами никто недружественно не разговаривал и тем более с переговорами на эту тему не выходил...

- Лицензию на Требса и Титова СП еще не получило. Хотя многие высокопоставленные чиновники раз сто пообещали, а у Роснедр с тех пор сменился руководитель...

- Все будет в свое время.

- А вы уверены, что это вообще произойдет?

- Уверенным никогда ни в чем быть нельзя. Нужно все подвергать сомнениям. Но мы твердо надеемся, что это произойдет.

- Повлияло ли укрупнение «Роснефти» на нефтяной рынок страны, стало ли вам сложнее конкурировать с этой компанией?

- Знаете, я не профессиональный нефтяник и «Башнефть» для меня не то же самое, что «Лукойл» для Алекперова...

- Нефтянку вы так и не полюбили?

- Да нет. Есть вещи, в которых я лучше разбираюсь, а есть те, где я больше доверяю менеджерам и партнерам. Тонкости нефтяного рынка мне не так хорошо видятся, как Вагиту, и я этого не скрываю. Я выступать здесь экспертом не хотел бы.

- А какой бизнес вам интереснее? На что вы тратите больше времени?

- Мне все интересно. Бизнес живет в среде, наша среда жесткая. В этой среде обязательно нужно, чтобы он был принят, не выталкивался. Поэтому огромное количество [моего] времени уходит на то, чтобы наш бизнес был комплементарен той среде, в которой мы живем. Если этим не заниматься, то можно на черное сказать белое, на белое - черное и даже можно в этом убедить и доказать. Это присуще всем, такая особенность есть в любой стране. А дальше уже [мое время размазывается] ровно по тарелке. Там, где возникает что-то стратегическое - какие-то преобразования, судьбоносные решения, - естественно, я принимаю участие, естественно, я вовлечен. Но сказать, что я участвую в операционном управлении и решении текущих задач - конечно, нет.

- Ваш сын Феликс стал больше помогать в управлении компанией, чем раньше?

- АФК «Система» - не семейный бизнес. И не будет семейным. Это бизнес, который развивается по законам рынка, и каждый в нем несет определенную функцию. Феликс для меня такой же вице-президент, как и все остальные. В той зоне ответственности, которая есть у него, я, конечно, обсуждаю с ним его вопросы. Но перехода в [другую] зону ответственности у нас нет.

- Значит, во главе «Системы» после вас может стать наемный человек?

- Само собой разумеется, что во главе должен стоять сильнейший, а это не тот, кто ближе всего по родственным, дружеским или еще по каким-то связям.

«Мы убыточную компанию с МТС никогда объединять не будем»

- Некоторое время назад индийские СМИ активно обсуждали возможность объединения Sistema Shyam Teleservices Ltd. (SSTL) с одним из крупных местных операторов. Эта история уже ушла в прошлое?

- Нет, не ушла. В Индии прорабатываем несколько вариантов объединения с местными партнерами. Может быть, с кем-то договоримся, а может быть, и нет.

- Для чего такое объединение может понадобиться? Ведь по индийским законам, когда одна компания присоединяет другую, та отдает государству все свои частоты.

- Ну и что же? А если [наш бизнес в одиночку] успешным не будет, мы что, должны закрыть [его]? Если мы активны на рынке, то и к нам уважение, а если закрыли собственный бизнес и потом говорим: давайте объединяться, нам скажут: а ты-то при чем здесь?!

- Индия объявляет новый аукцион на частоты для мобильной связи. Будет ли участвовать в нем SSTL?

- Конечно.

- После того как SSTL свернула операции в ряде округов Индии, ее финансовое положение стало выправляться. А вы раньше говорили: когда индийский бизнес начнет окупаться, можно будет думать о его продаже МТС.

- SSTL была поставлена задача: в 2014 г. выйти на самоокупаемость. Без учета инвестиций, естественно. Если она выходит, то мы вопросы слияний готовы рассматривать. Но никак не раньше. Мы убыточную компанию с МТС никогда объединять не будем. [Индийский бизнес -] это риски «Системы», и мы эти риски несем.

- Есть мнение, что между активами, работающими в разных странах (а тем более даже не граничащих друг с другом), особенной синергии не возникает.

- Синергия возможна только в каких-то частях. В закупке оборудования, в запуске всевозможных сервисов, в дистрибуции продуктов, в воспитании менеджеров - уже не местечкового уровня, а глобального. Есть целый ряд таких синергий, которые точно принесут пользу. Мы рассматриваем МТС как компанию не локальную, а вышедшую за границы России. Правда, не любой ценой - в противном случае не миновать падения капитализации. Например, почему Vimpelcom сегодня стоит даже меньше, чем МТС, хотя и работает на глобальном рынке?

- То есть варианты внешней экспансии МТС до сих пор рассматриваются?

- Мы, конечно, смотрим на рынок. Но что срастется, я не знаю.

- Возможна ли (хотя бы гипотетически) ситуация, при которой АФК «Система» решится выпустить из рук контроль над МТС?

- Я объяснял неоднократно: в бизнесе нет слова «нет». Как только появляется это слово, бизнес перестает быть бизнесом.

- В 2014-2015 гг. государство планирует расстаться с контрольным пакетом «Ростелекома». Может ли этот актив заинтересовать «Систему», учитывая, что вы уже побывали в роли совладельца «Связьинвеста»?

- Побывали - и больше не пойдем.

- Даже если будут супервыгодные условия приватизации?

- Боюсь, что нет. Нельзя два раза войти в одну и ту же воду. Опять же, никогда не говори «никогда», но вероятность очень незначительная.

- С лета 2012 г. МТС не работает в Узбекистане: почти все местные регуляторы синхронно выставили ее местной «дочке» претензии, компания была обанкрочена, а ее активы переданы местному госоператору. Возможно ли еще возвращение МТС в эту страну?

- Возможно.

- Вы лично участвуете в переговорах на эту тему?

- Да, участвую, но прогнозов никаких нет. Получится - хорошо, не получится - тоже хорошо. Сегодня для нас это уже история. Конечно, возврат был бы неплох - и для МТС, и для Узбекистана, но, как говорят, дьявол всегда кроется в деталях, поэтому...

- А Белоруссия, после нескольких лет согласившаяся уступить МТС контроль над местным совместным предприятием по цене ниже чем $1 млрд? Возможен ли теперь выкуп ее доли?

- Возможность такая есть всегда, но при сегодняшнем рынке и состоянии телекоммуникационной отрасли - не России, а всего мира - это маловероятно. К сожалению, телекоммуникационная отрасль потихоньку превращается в низкомаржинальный бизнес. Она ищет свое место в новой парадигме, когда появился Facebook, Google и т. д., и, наверное, найдет. Но при сегодняшней невысокой стоимости телекоммуникационного бизнеса цена «МТС. Белоруссия» (которую нам хотелось бы, конечно, получить) высоковата. У нас очень хорошие отношения с руководством Белоруссии, никто не мешает МТС работать в этой стране, ситуация для нас комфортная и уважительная. Нет ничего такого со стороны белорусского руководства, что стало бы для нас неожиданностью и заставило метаться, как это было в Узбекистане. Если кто-то купит [долю Белоруссии в местной МТС] по высокой цене - что ж, будем сосуществовать с ними. Никто не купит - будем просить, чтобы находили какое-то взаимоприемлемое решение. Мы понимаем позицию белорусской стороны: они хотели бы продать нам [актив] подороже. Было бы глупо считать, что они должны нам делать какие-то подарки. Поэтому идет нормальный диалог, в том числе и по предстоящему конкурсу.

- В прошлом году «Ситроникс», который вы некогда выводили на биржу в качестве флагмана российской высокотехнологической отрасли, провел делистинг, а его активы рассредоточились между РТИ и «Энвижн груп». Каким вы хотели бы видеть весь этот бизнес в будущем?

- Прибыльным, важным, высокотехнологичным. Знаете, Черчилль как-то сказал: «Что такое успешный человек? Это тот, кто идет от неудачи к неудаче, не теряя присутствия духа». Вот так же и «Ситроникс». У него были локальные успехи, но мы хотим уже глобальной удачи.

- Вы не пожалели, что пошли в железнодорожный бизнес: погрузка падает, реформу РЖД затягивают...

- А чего нам жалеть? Мы свои деньги почти уже вернули - даже без продажи «СГ-трейдинга».

- Имеете в виду 22 млрд руб., потраченных на «СГ-транс»?

- Всю эту сумму. Да еще имеем 50% бизнеса, который третий [на рынке частных перевозок] в стране и законтрактован на ближайшие 10 лет. Глупо жалеть об этом. Кстати, иностранные инвесторы вопреки скептическим вопросам «Ведомостей» (улыбается) поверили в это дело и даже не критикуют нас.

- Вы хотите расширять присутствие в этом секторе?

- Мы смотрим многие компании, в этом процессе никогда нельзя ставить точку. Детали раскрывать преждевременно.

«Для Москвы это будет одна из лучших сделок»

- В конце ноября стало известно, что «Система» обсуждает покупку доли в интернет-холдинге Ozon. Зачем вам понадобился этот актив и на какой стадии сейчас переговоры?

- Мандат на то, чтобы вести такие переговоры, мы дали «Системе масс-медиа», ничего конкретного не подписано. У нас достаточно большое количество сетевых направлений - и ритейл, и МТС, и РТК, где все это может быть востребовано и все это можно развивать. Мы на эту сделку смотрим так: срастется - хорошо, не срастется - тоже хорошо. Принципиально бизнес сам по себе очень комплементарен нам.

- «Система» практически никогда не была миноритарием. А сейчас речь, если наша информация верна, идет о приобретении 20%. Вы хотите затем довести долю до контроля?

- Мы начинаем быть миноритариями во многих компаниях - это наша стратегия. Например, в «СГ-транс» у нас 50%, и мы не собираемся получать там контроль. Как и в других бизнесах, в которые мы сейчас собираемся заходить. Это нормальный процесс, мы уже взяли столько контроля, что дальше можно лопнуть. У «Системы» 10 направлений бизнеса, причем не самые последние в стране, и везде иметь контроль - это неправильно. Так что если в Ozon [у нас будет меньше контроля] - нам будет абсолютно комфортно.

- То есть вы не захотите получать там контроль?

- А это как бог даст, в зависимости от ситуации. Нам будет комфортно и так и так.

- Все-таки, по вашему ощущению, эта сделка состоится?

- Не знаю, скажу честно.

- Раньше вы говорили, что IPO «Детского мира» может состояться в 2014-2015 гг. А в середине декабря [президент АФК «Система» Михаил] Шамолин заявил, что решение о сроках еще не принято. Планы изменились?

- Шамолин правильно сказал. Мы наконец переломили тенденцию, и «Детский мир» становится компанией, на которую обратил внимание инвестор, которая платит дивиденды (и будет их платить и дальше), которая развивается, открывает новые магазины. Торговые центры уже хотят использовать ее как якорного арендатора. Произошло огромное количество изменений, она сейчас на подъеме. И самое главное - нет немедленной необходимости в деньгах, а если она появится, мы капитализируем дополнительно - только дай бог, чтобы она развивалась. Поэтому сейчас для нас не критично, когда она выйдет на биржу. Критично - по какой цене. Мы всего-навсего хотим больше. Ясно, что мы сделаем IPO, но ясно, что сейчас случай не как в том анекдоте: «Сегодня картошку закапываем, завтра выкапываем! - А почему завтра? - Потому что кушать хочется».

- Вы говорите, что инвестор обратил внимание на «Детский мир». Что вы имеете в виду?

- Во время роуд-шоу мы делаем презентации отдельных направлений нашего бизнеса. Раньше «Детский мир» шел через запятую - по этому активу никто никогда даже ни одного вопроса не задавал. Сегодня ситуация совершенно другая: в цепочке ценностей в портфеле «Системы» «Детский мир» уже вызывает пристальное внимание. Ритейл, как вы знаете, оценивается высоко. Поэтому мы сейчас думаем только над одним вопросом - как нарастить еще больше, выше, круче. Никаких проблем сейчас нет, за исключением одной: чтоб хватило серого вещества сделать этот бизнес таким, чтобы он был не «в толпе графинь, в толпе доярок», а точно «в толпе графинь».

- Какого размера должен быть «Детский мир», чтобы вам было интересно проводить его IPO?

- Хотя бы миллиарда два первичной капитализации.

- Правда ли, что «Детский мир» собирается купить несколько сетей?

- Если честно, то переговоры интенсивно идут со всеми. Но сейчас это уже не является суперопределяющим для «Детского мира». Это просто позволяет ему нарастить мышцы быстрее, чем если он будет развиваться органически.

- В прошлом году вы занялись агробизнесом. Довольны этим направлением?

- Этот бизнес пока настолько мал, что сегодня проходит все болезни роста. Мне кажется, что он крайне интересен, потому что это одна из составляющих будущего России, учитывая особенности нашей территории и наше прошлое, ведь дореволюционная Россия была аграрной страной. В агробизнесе мы не стремимся к контролю. Много чего намешано, можно потерпеть и неудачу, и я это допускаю. Но риски при наших объемах тут незначительны. А если мы сумеем сделать все, что запланировали, то в соотношении с вложениями это будет джекпот. Поэтому мы идем на это, структурируем целый ряд сделок, но что из этого вырастет, определяется целым рядом факторов: не только нами, но и государственным регулированием, экспортными отношениями.

- Что конкретно вы запланировали в этом секторе?

- Мы хотим стать владельцами хороших земель в России, возможно, еще в некоторых странах, и построить на этой базе большой бизнес. У нас нет задачи контролировать этот бизнес, потому что он очень специфический и требует очень серьезной личной вовлеченности владельцев. Главный вопрос - найти правильных партнеров.

- Когда создавалось совместное предприятие «Медси» и ГУП «Медицинский центр управления делами мэра и правительства Москвы», шла речь о привлечении в проект соинвесторов, в том числе, например, РФПИ. Почему соинвесторы до сих пор не появились?

- Соинвесторы появились бы хоть завтра - только мы этого захоти. И РФПИ, и другие. Сегодня мы просто не видим такой необходимости, потому что актив значительно недооценен. Вы посмотрите на его показатели - там рост на 30-40% в год! Сейчас мы запланировали строительство нескольких клиник: и клинико-диагностический центр, и роддом, и стоматологический центр, и реабилитационный центр, и много чего еще. Основные мы запустим в течение следующего и 2015 года, и нам глупо сегодня дешево, в нашем понимании, отдавать пакет, если [потом] это будет стоить миллиарды. Тем более что у нас сейчас нет никакой необходимости и немедленной потребности в деньгах - у нас положительный баланс, миллиарды на счетах. Здесь мы используем все тот же принцип: придать активу больше стоимости, прозрачности, товарный вид и только потом искать для него соинвестора.

- Москве не будете потом предлагать?

- У них сейчас 25%, и сама Москва думает, когда она свою долю сможет продать и монетизировать этот проект. Я вас уверяю: для Москвы это будет одна из самых лучших сделок - она получит за свою долю огромные деньги, думаю, что на том же IPO, вместо того чтобы самой колготиться и развивать этот бизнес.

- Когда это IPO может состояться?

- Сроки пока не определены, но точно не раньше конца 2015 - 2016 г.

- Вы не планируете продать «Биннофарм»?

- Мы удовлетворены тем, как он развивается.

- Как идет работа над проектом медицинского кластера на территории ЗиЛа?

- В правительстве дорабатывается федеральный закон о медицинском кластере. Надеемся, что он будет принят в весеннюю сессию. Предполагается, что кластер будет размещен в Москве и там будет целый ряд нововведений. Но я не хотел бы это сейчас обсуждать, потому что это проект прежде всего правительства и города, а не «Системы». Кластер нужно делать с учетом самого передового опыта в этой области, с европейскими нормами проектирования, технологиями, приглашать иностранных врачей, создавать там научное сообщество, а не просто построить одну-две больницы и назвать кластером.

- Зачем вы купили «Москапстрой» и какие планы в отношении этого актива?

- Купили. Планы пока комментировать не буду.