Строгий год
Двухсотлетие Верди и Вагнера московская оперная сцена встретила присмиревшей: постановки получились благостными и почтительными, зато вокально звонкимиЕдинственным московским театром, который по случаю юбилея посчитал нужным порезвиться, стала «Геликон-опера»: фрагменты из всех тринадцати опер Вагнера стали эпизодами воздушного путешествия, героями которого были бортпроводники и бортпроводницы всех голосов и комплекций.
В Большом театре, правда, оживили постановку «Летучего голландца» 2004 года, которую сделал радикал Петер Конвичный, - но спектакль выглядел устаревшим и проигрывал классическим, казалось бы, старомодным постановкам.
Любитель перелицовок Андрейс Жагарс, взявшись за «Тангейзера» в Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко, вместе со своим драматургом Микусом Чеже предложил изящное решение - развести действие оперы на две страны, оранжерейную Францию и библиотечную Германию, спев соответствующие сцены по-французски и по-немецки, благо и у Вагнера имелись дрезденская и парижская редакции.
Строгая и сдержанная, даже несколько провинциальная постановка «Тристана и Изольды» (режиссер Никола Рааб) появилась в театре «Новая опера» - доселе ни один московский театр эту оперу Вагнера не ставил.
Блестящим завершением года стал «Дон Карлос» Верди в Большом театре - его поставил шекспировский режиссер Эдриан Ноубл, по-джентльменски удержавшись от авторской режиссуры, но создав все условия для успеха певцов.
Но даже и эта работа не затмит самую принципиальную оперную удачу года - «Сомнамбулу» Беллини, шедевр бельканто на Новой сцене Большого, где чеховское чудачество Пьера Луиджи Пицци так мило гармонирует с голосами нового поколения солистов.