Сергей Алексашенко: Кризис дает надежду
С приближением то ли дня голосования, то ли Нового года ситуация в российской экономике становится все менее однозначной. С одной стороны, неплохие результаты III квартала, ускорение в строительстве, заявления Минэкономразвития о пересмотре в сторону повышения официальных прогнозов роста экономики в текущем году. С другой – постепенное накапливание информации, которая свидетельствует если не о наступлении второй волны кризиса, то о том, что по многим качественным параметрам положение дел в российской экономике сильно напоминает то, что мы видели осенью 2008 г. Посмотрите.
Обострение финансового кризиса в Европе привело к почти полному закрытию рынков заемного капитала для российских заемщиков. В результате плановое погашение долгов плюс находящееся в пределах нормы последних месяцев бегство капитала из страны плюс низкий приток прямых иностранных инвестиций (с инвестклиматом ничего не меняется) заставили Минэкономразвития поднять прогнозный уровень чистого оттока капитала из России до $80 млрд. Нам же представляется, что это еще оптимистический сценарий, 100-миллиардный отток кажется более вероятным.
Прибыль российской экономики в сентябре резко упала, похоже, сказалась 12%-ная девальвация рубля, причем с убытками завершили месяц традиционно прибыльные энергетический сектор промышленности, транспорт, связь, финансовый сектор и сектор операций с недвижимостью.
Отсутствие внешнего финансирования и убытки, вызванные девальвацией рубля, заставили частные банки сокращать объемы кредитов, выдаваемых реальному сектору экономики, а государственные банки – активно прибегать к помощи денежных властей для поддержки своей ликвидности. Масштаб поддержки Минфином и Банком России ликвидности российской банковской системы по своему объему практически не отличается от того, что мы видели осенью 2008 г. Что-то подсказывает, что наращивание госбанками, с одной стороны, своих кредитных портфелей и, с другой, объема полученной от денежных властей ликвидности должно будет в самое ближайшее время обернуться очередными траншами прямой бюджетной поддержки этих банков.
Нет, конечно, транши помощи хороши для получателей: они зачастую помогают подавить наиболее острые симптомы болезни – как это происходит уже полтора года в периферийной Европе. Но уже всем стало понятно, что без глубоких системных, институциональных изменений еврозоне вряд ли удастся обойтись. И все мы теперь с нетерпением ждем, какие же решения будут приняты на очередном евросаммите 9 декабря. Похоже, европейские политики вплотную подошли к принятию самых радикальных решений, которые вчера еще казались абсолютно невозможными, и, будем надеяться, окажутся адекватными стоящим перед ними проблемам. Ведь стабильность мировой финансовой системы сегодня напрямую зависит от того, что, как и когда будет делаться в Европейском союзе.
Но, радуясь за Европу, хочется спросить: а понимают ли российские политики весь масштаб стоящих перед ними экономических проблем? Понимают ли они, что, пусть и под влиянием внешних факторов, российская экономика вплотную подошла к черте, за которой начинаются серьезные экономические потрясения? Что разговоры об «островке стабильности», до боли напоминающие речи трехлетней давности, могут растаять, как снег на улицах Москвы? И готовы ли они объявить о соответствующих (опять-таки) системных и институциональных реформах после выборов 4 декабря? Или нам стоит подождать выборов 4 марта? Или инаугурации нового старого российского президента в мае будущего года? Или ничего этого не случится, пока не упадут мировые цены на нефть? Ведь до сих пор они остаются единственным якорем, который позволяет удерживать экономическую и политическую стабильность в России. А стабильность – это, как известно, наше все.