Татьяна Лысова: Приговор, подрывающий основы
Хамовническому суду везет на громкие процессы, но даже дело Ходорковского не принесло ему и половины такой всемирной славы, как рассмотрение дела трех девушек из панк-группы Pussy Riot. В день, когда Марина Сырова оглашала им приговор, репортажи об этом стояли на главных страницах сайтов ведущих мировых СМИ, в эфире телеканалов. Не российских, а именно мировых. Некоторые из них даже вели прямую трансляцию из зала суда на своих сайтах. То есть на Сырову в прямом смысле смотрел весь мир.
Впрочем, в ее способность принять самостоятельное решение по делу не верила не только российская пресса, но и западные коллеги. Гораздо больше значения они придавали словам президента Путина о том, что поступок Pussy Riot должен быть наказан, но «не слишком строго». Так и получилось, как заказывали: сидеть троица будет, но меньше, чем требовал прокурор. Два года вместо трех. По Уголовному кодексу за административное (в лучшем случае) правонарушение.
Откуда такая уверенность, что судья – стрелочница, а позорное для правосудия решение принимали в другом месте? Объяснение, почему участницам Pussy Riot место за решеткой, объяснение, лежащее за пределами права, уже не раз транслировалось из околокремлевских кругов. В частных беседах это звучало прямо: девушек нельзя выпускать, чтобы с ними не расправились православные фанатики, поэтому в тюрьме они целее будут. Отголоски этой версии звучали и в комментариях президента в отношении Pussy Riot: «...зашли, осквернили бы какую-нибудь святыню мусульманскую, мы бы даже не успели взять их под охрану». Ему вторил и архимандрит Тихон (Шевкунов), известный как духовник президента: участниц подобной акции в США «пристрелили бы на месте». О том же, но другими словами писал накануне вынесения приговора и политолог из Общественной палаты. Как, выходит, здорово, что девушки устроили свой панк-молебен не в США или на Кавказе, – и теперь они будут под охраной ФСИН. Ничего лучше не придумали.
Правильно сказал об этом деле Алексей Кудрин: «...торжество бессмысленной жестокости подрывает общественную мораль больше, чем любые эпатажные поступки».