Александр Кынев: Выборы для своих
Выборы, завершившиеся в сентябре прогнозируемо пониженной явкой и тотальным доминированием кандидатов власти, оказались на периферии общественного внимания. Даже количество публикаций в прессе об этих выборах было по сравнению с другими незначительным, и хитами информационных порталов эти публикации явно не были.
Однако, невзирая на кажущуюся сфабрикованную неинтересность выборов, влияние на будущее страны того, во что выборы были превращены, будет значительным. Дело в том, что они обозначили явный и четкий политический курс, который можно свести к формуле «институты только для своих». Новые сверхжесткие правила регистрации кандидатов и партсписков, а также само правоприменение изначально оставили за бортом всех тех, кто мог оказать одобренным властью кандидатам ощутимое сопротивление.
Показательно даже не то, что почти все имевшие шансы альтернативные кандидаты как в депутаты, так и в губернаторы не были зарегистрированы. Еще важнее, что новые правила в сочетании с очевидным давлением и стремлением объявить любых несогласных предателями привели к тому, что еще большее число кандидатов в итоге просто не стали выдвигаться. Хотя еще минувшей зимой предполагалось, что будет совсем иначе.
По итогам сентябрьских выборов невозможно говорить об успехе или провале «либералов»: их почти нигде вообще не было в бюллетенях. На выборах практически отсутствовали «Гражданская платформа», «РПР-Парнас», «Альянс зеленых и социал-демократов», «Демократический выбор». Всего в пяти не самых удачных для партии регионах на выборах региональных парламентов были в бюллетенях списки «Яблока».
Партии прогресса Алексея Навального вообще не дали получить полноценную регистрацию, без которой она не получила и самого права выдвижения. Сам Навальный, а также такие потенциальные кандидаты, как Глеб Фетисов, Константин Янкаускас и др., провели избирательную кампанию кто под реальным, кто под домашним арестом. Власть и ее сателлиты фактически конкурировали друг с другом в гордом одиночестве, избирателю оставалось лишь выбирать разные по степени агрессивности оттенки «патриотизма». Причем на фоне иных допущенных на выборы оппонентов партия власти зачастую выглядела просто образцом вменяемости (возможно, так и было задумано).
Технологов власти можно понять: они решали утилитарную задачу обеспечения «нужного» результата выборов. Их функцией вообще не является думать о будущем. Их функция - решить поставленную им здесь и сейчас задачу, причем любой ценой. В результате явку на избирательные участки обеспечивали конформисты (те, кто всегда за власть, потому что она власть, - если угодно, «партия собесов и телевизора») и представители ядерных электоратов иных системных политических партий. Голосовать «за любую другую партию» в условиях информационной войны с «предателями» и имиджевого перерождения «старой системной оппозиции» представителям не допущенных на выборы партий и кандидатов было в большинстве случаев не с руки. Раньше, до 2011 г., и системная, и внесистемная оппозиция вместе критиковали власть, что облегчало электоральные перетоки.
В новых условиях, когда власть и системные партии вместе обличают внесистемную оппозицию, странно ожидать от последней электоральной поддержки. Получить голоса сторонников власти старые системные партии не могли (зачем голосовать за заменитель, если можно за оригинал), а голоса иной оппозиции потеряли. В условиях сжатия их поддержки до уровня ядерных электоратов (наиболее убежденных сторонников и самого актива) старые системные партии повсеместно серьезно ухудшили результаты по сравнению с предыдущими выборами.
Чрезмерная радикализация политической повестки приводила также к дополнительному вымыванию с выборов умеренных избирателей (происходит вынужденная радикализация одних и отказ других от участия в выборах). Когда голосуют только электоральные ядра, исчезает тот самый медианный (умеренный, избегающий крайностей) избиратель, который в обычных, классических избирательных кампаниях и обеспечивает результат выборов.
Так, в Москве голосовали фактически три группы избирателей: конформисты и лоялисты (сторонники власти), левые традиционалисты и сторонники либеральной оппозиции в тех немногих округах, где остались ее отдельные представители, которые вели реальную кампанию. Все промежуточные формы политического позиционирования оказались невостребованными. Многие ранее выступавшие с умеренных позиций кандидаты (например, справедливороссы) явно сместились в сторону более радикальных позиций.
Конечно, ставка на электоральный раскол наметилась раньше 2014 г., еще в ходе президентской кампании 2012 г., которая прошла в непривычно агрессивной стилистике деления избирателей на «своих» и «чужих». Просто в 2014-м любые попытки поиска согласия и общественного диалога, ограниченно предпринимавшиеся в 2013-м, были окончательно похоронены. Всем «чужим» фактически сказано: у вас нет никаких шансов пользоваться легальными политическими институтами, можете о них забыть.
То, что произошло, обозначает крайне опасный тренд и фактически является миной замедленного действия под всю политическую систему. Только наивные могут полагать, что сложившийся национал-патриотический тренд будет вечен. История всегда имеет цикличный характер и напоминает скорее маятник. То, насколько сильно исторический маятник отведен в одну сторону, означает лишь, что обратный ход может оказаться не менее радикальным и это только вопрос времени. Радикализация власти и применяемых ею методов неизбежно радикализует и ее оппонентов. Государству же и обществу такие кульбиты не могут принести ничего хорошего.
Умеренность сейчас не в чести, сохранять ее в условиях радикальной политической повестки очень сложно. Тем ценнее и важнее роль тех, кто все же сумеет ее сохранить или к ней вернуться.