От Думы Селезнева к Думе Нарышкина

Комплименты в адрес покойного Геннадия Селезнева, председателя Госдумы второго и третьего созывов, не только отражают принцип «о мертвых хорошо или ничего». Депутаты нижней палаты конца 1990-х – начала 2000-х гг. не раз оказывались фигурантами громких скандалов и становились жертвами криминальных разборок. Нужные исполнительной власти решения нередко достигались подкупом. Ностальгия по той Думе отражает глубину, на которой находится нынешняя. При Селезневе она, возможно и отдаленно, но все-таки напоминала парламент. Последующие похожи на законодателей и самостоятельную ветвь власти все меньше и меньше. Налицо и превращение депутатского корпуса в театральный коллектив, работающий на привлечение к себе внимания экзотическими и откровенно пугающими инициативами. Законодательная деятельность превратилась в поточное производство, где количество важнее качества: третья Дума за четыре года приняла 781 закон, четвертая за 3,5 года – 1600, вдвое больше.

Но главная проблема в другом.

С начала 2000-х гг. исполнительная власть переформатировала Госдуму как политический институт, лишила ее самостоятельности, последовательно снижала лоббистские возможности отдельных депутатов, чтобы сократить издержки. В 1990-е и начале 2000-х гг. для принятия важных законов нередко требовались значительные суммы наличной валюты, что повышало риск громких разоблачений в случае конфликта между партиями и (или) поддерживавшими их группировками в исполнительной власти и бизнесе. Но многолетняя селективная работа администрации президента дала свои плоды: депутаты стали частью бюрократии, хотя и любят иногда эпатировать публику.

Прямую коррупцию заменил механизм аффилиации, отмечает политолог, доцент РАНХиГС Екатерина Шульман. В нем лояльность обеспечивается сохранением статуса и привилегий, а также возможностью будущего перехода на ответственную должность в исполнительной власти, в госкомпании или возможностью устройства родственников на важный пост. Подкуп заменили административным рынком, товарами которого стали доступ к должностям, неприкосновенность, разрешение применять рычаги уголовной юстиции против политических и коммерческих конкурентов. Впрочем, некоторая гибкость у депутатов есть: они отстаивают свои корпоративные интересы, принимая законы в интересах ведомственных и отраслевых лоббистов.

Это был удачный управленческий ход для Кремля: прямые расходы государства и близких к нему бизнесменов на политические и лоббистские услуги депутатов, а также неофициальные затраты на предвыборные кампании значительно сократились (хотя и не исчезли полностью). При этом благосостояние парламентариев как части бюрократической корпорации существенно выросло за счет новых возможностей. Неофициальные расходы на Думу пошли по другим каналам. Нынешняя Госдума дешева. Но в силу особенностей ее продукции она все дороже обходится бизнесу, стране и гражданам.