Нефтяники ответят за действия правительства и ЦБ

Многое ли изменилось за прошедшее время? Видимо, не очень. Вспоминается оценка величины «коррупционного налога», сделанная тогдашним начальником контрольного управления администрации президента Константином Чуйченко 29 октября 2010 г. на совещании у тогдашнего президента Дмитрия Медведева – 20% по госзакупкам. На практике эта цифра выше.

Состоявшееся 28 сентября заседание правительства не поддержало предложение Минфина о корректировке формулы расчета налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ), которая вела бы к увеличению сборов с «девальвационной прибыли» нефтяных компаний, образовавшейся за счет роста курса рубля. По-видимому, сработало поддержанное Минэнерго письмо глав нефтяных компаний президенту «О фискальных новациях Минфина России для нефтяной отрасли» с обоснованием аргументов, почему этого нельзя делать. Набор негативных последствий, к которым может привести рост фискальной нагрузки на отрасль вследствие «корректировки» формулы НДПИ, весом и убедителен: рост долговой нагрузки, нарушение ковенант по заемным средствам и, как следствие, кросс-дефолты для ряда компаний; негативный мультипликативный экономический эффект внутри страны – сворачивание бизнес-активности в смежных отраслях, сокращение занятости; рост стоимости сырья для переработки на внутреннем рынке и т. п.

Но выиграть сражение не значит выиграть войну. Помощник министра финансов Светлана Никитина заявила, что повышение нагрузки на нефтегазовую отрасль неизбежно – обсуждается лишь способ, который вызовет наименьшие последствия для компаний. Теперь рассматриваются варианты получения дополнительных денег с нефтяников за счет замедления снижения экспортной пошлины в рамках корректировки «налогового маневра», похоже, будет обсуждаться утяжеление фискальной нагрузки на другие экспортно-ориентированные отрасли (газовиков, металлургов, производителей удобрений), дополнительное изъятие прибыли Центробанка.

Непредвиденные доходы?

22 сентября на совещании в Ново-Огареве Владимир Путин дал поручение правительству «рассмотреть направление части девальвационной прибыли компаний в бюджет». Нефтяникам инкриминируется получение непредвиденных доходов – незаработанной (или незаслуженно заработанной) девальвационной прибыли. Так ли это?

Государство как собственник невозобновляемых природных ресурсов имеет суверенное право изымать у компаний часть горной ренты, которая формируется последними в капиталоемком и высокорискованном процессе ее монетизации, т. е. добычи и реализации добытого ресурса на внутреннем или экспортном рынке. Это система взаимоотношений «суверен – агент», при которой компании платят государству – собственнику природных ресурсов за право срочного и возмездного пользования принадлежащими ему природными ресурсами. Цель государства – получение максимальной долгосрочной монетизированной (т. е. реализованной на рынке) ресурсной ренты. Поскольку речь идет о невозобновляемых ресурсах, получить эту ренту можно только один раз. Государство имеет право получить всю ренту в рамках инвестпроекта по освоению запасов природного ресурса (посредством системы налогообложения, которая должна быть гибкой и индивидуализированной – от проекта к проекту) за вычетом издержек компаний с приемлемой для них нормой прибыли, учитывающей и оправдывающей их многочисленные риски (выше риски – выше прибыль).

Инвестиционно-инновационная деятельность нефтяных компаний ведет к снижению издержек, к росту прибыли за счет предпринимательских усилий, которая к непредвиденным доходам не относится. Рост налогов угнетает инвестиции и инновации, ухудшает конкурентоспособность компаний, сокращает их будущую налоговую базу (если облагается финансовый результат) или угнетает саму деятельность компаний (если облагается физический объем добычи).

Есть два источника роста прибыли у российских нефтяников, не зависящие от их предпринимательской деятельности: рост мировых цен на нефть и падение курса рубля (девальвационный доход). Минфин фактически относит оба к непредвиденным доходам и уравнивает первые со вторыми.

Концепция «непредвиденных доходов» (windfall profits) и их налогообложения (windfall profits tax) хорошо известна в мировом нефтяном бизнесе. На мой взгляд, следует разделять непредвиденные для нефтяников доходы в первом и втором случае. В первом ни нефтяники, ни правительство России не могут повлиять на уровень мировых цен на нефть. Во втором – изменение курса и появление девальвационной прибыли у нефтяников является результатом рукотворных действий (или бездействия) правительства и ЦБ. Нефтяники на величину девальвационной прибыли повлиять не могут, а правительство и ЦБ могут.

Рынок нефти – кто определяет цену

Цены на нефть устанавливаются не нами, а основными международными инвестиционными банками, которые за счет обеспечения быстрых горизонтальных перетоков на глобальном рынке ликвидного капитала с целью поддержания максимальной доходности своих глобальных инвестиционных портфелей вливают или, наоборот, забирают высоколиквидные финансовые ресурсы с рынка «бумажной нефти» в пользу других сегментов глобального финансового рынка, формируя тем самым баланс спроса и предложения на рынке финансовых деривативов, привязанных к нефтяным контрактам. Эта цена с рынка «бумажной нефти», которая формируется на двух крупнейших и ключевых в мировой нефтяной торговле нефтяных биржах – Нью-Йоркской NYMEX и Лондонской ICE, переносится на рынок физической нефти путем ее использования в экспортных контрактах. Сохраняя зависимость бюджета страны от экспорта нефти, мы действительно обречены на колебания бюджетных поступлений в зависимости от быстротекущих изменений мировых цен на нефть.

Поскольку их изменения формируются и приходят с весьма подвижного финансового (в отличие от более инерционного физического) рынка, то и колебания мировых цен на нефть являются более частыми и диапазон их изменений может быть весьма широк, создавая тем самым большие «неожиданные» бюджетные плюсы (как в 2000-е) и минусы (как сегодня, или в середине 1980-х и в конце 1990-х гг.) для зависимых от экспорта нефти государств.

Я могу понять логику правительства, когда оно говорит нефтяникам на этапе роста цен: «Ребята, рост вашей прибыли в результате роста цен на нефть не есть результат ваших предпринимательских усилий. Это в чистом виде непредвиденные доходы. Делиться надо».

Девальвационная прибыль имеет иную природу. Динамику курса российской валюты определяет зависимость от экспорта нефти и газа. Разговоры о создании инновационной экономики за пределами нефтегазового сектора не подкрепляются реальными делами, отсутствует благоприятный инвестиционный климат в стране и ее обрабатывающих отраслях. Привязка курса рубля к мировой цене на нефть связана с тем, что все разговоры о «слезании с нефтяной иглы» остаются преимущественно разговорами. «Слезть» с этой «иглы» можно только путем опережающего развития иных секторов, не связанных с реализацией нефтяной ренты.

Больше собирать или эффективно тратить

Насколько вообще целесообразно наращивать налогообложение тех, от кого и так зависит пополнение бюджета, при сохранении низкой эффективности использования бюджетных средств?

Расчеты, выполненные мной в период работы в Госплане СССР в последние годы существования Советского Союза (впоследствии опубликованные), показали, что в 1988 г. (пик добычи нефти в стране) четверть экспортной выручки от продажи нефти и нефтепродуктов тратилась на импорт продовольствия для компенсации потерь урожая на всех стадиях технологической цепочки от поля до потребителя. Еще четверть – на импорт оборудования, которое так в итоге и не заработало, ибо в силу тех или иных причин не дошло до потребителя. Половина нефтяных доходов шла на компенсацию неэффективности экономики только по двум направлениям.

Мы в очередной раз сталкиваемся с противостоянием экстенсивного и интенсивного пути развития российской экономики: идти ли по пути повышения эффективности использования бюджетных поступлений или же повышать валовый сбор налогов, не глядя на эффективность. Второе, конечно, проще. Особенно если руководствоваться исключительно краткосрочными интересами.

Автор – профессор РГУ нефти и газа им. Губкина, советник гендиректора «Газпром экспорта»