Дама Ленина в Разливе

В центре городка Кунгур Пермского края висит мемориальная доска: «Прохожий! Обрати внимание на эту площадь, где когда-то благочестивые предки во Славу Божию и на украшение Кунгура возвели два величественных собора <...> Соборы были взорваны и снесены в 1939 г. Оглянись, уходя, и запомни...»

С другого конца площади на то место, где стояли соборы, указывает длань каменного Ильича. Памятник Ленину преспокойно сосуществует с мемориальной доской, хотя, казалось бы, они несовместимы.

Более того, тут есть еще и обелиск XIX в., напоминающий горожанам, что «Бургомистр Кротов и купец Хлебников, предводительствуя ополченцами из сограждан кунгурских, победоносно отразили нападение шайки Пугачева». От этого самого места начинается улица Карла Маркса. Улица Пугачева тоже в Кунгуре есть. Как, кстати, и Стеньки Разина. Бургомистр Кротов и купец Хлебников льют слезы на небесах, тщась понять, во что же веруют ныне их потомки.

Такая же картина в Перми. На бывшем архиерейском доме – мемориальная доска, напоминающая, как увели большевики архиерея и закопали живьем. Находится этот дом на пересечении Соборной площади, Комсомольского проспекта и улицы Орджоникидзе. Последняя, правда, переименована, но не до конца. Таблички «Монастырская улица» и «улица Орджоникидзе» там чередуются.

У нас в Петербурге – свои «тараканы». По числу монументов Петр I постепенно обходит Владимира Ильича, а порой они вступают между собой даже в очную схватку. В Сестрорецке у озера Разлив, где Ленин с Зиновьевым скрывались летом 1917 г. от временного правительства, есть мемориальный сарай рабочего Емельянова. С советских времен он заключен в стеклянный футляр для сохранности. А на футляр нынче налеплено почему-то изображение Петра Алексеевича с дамой, обладающей весьма пышными формами и не вполне скромно одетой (по всей видимости, Минервой). Глядят на эту идиллию школьники, которым только что рассказал экскурсовод про скрывавшихся в сарае революционеров, и думают: кто же из них Ленин, а кто – Зиновьев?

Московская мавзолейная проблема всем известна. Но отправлять Владимира Ильича на кладбище никто не торопится. Хотя с другой стороны Кремля уже стоит конкурирующий с ним за великие идеи Владимир Святославович. На подмогу князю посланы в Александровский сад царь Александр I с патриархом Гермогеном. А у великого вождя и учителя есть скрытый под Кремлевской стеной резерв в виде бюстов вождей и учителей помельче (от Сталина до Черненко).

Подобные казусы по всей стране. Можно поклоняться тем, кого закапывали, а можно тем, кто закапывал. Надо лишь на другую площадь перейти. Или даже на другую сторону улицы. Казалось бы, нынешняя активная клерикализация должна покончить с противоречиями в идеологии, вытеснив коммунистические символы религиозными. Но нет. Сохраняются как те, так и другие. При этом отец Звездоний из бессмертного романа Владимира Войновича «Москва-2042» так и не появился. Кресты отдельно, звезды отдельно.

На первый взгляд, вырисовывается постмодернистская картина, в которой право на существование имеют все взгляды, все мнения и все возможные концепции, как, собственно, и должно быть в демократическом обществе XXI в. Господствуют толерантность и уважение к иному мнению.

Беда, однако, в том, что толерантность на самом деле не господствует. Памятники между собой не воюют, но люди, устанавливающие памятники и поклоняющиеся им, настроены по отношению друг к другу весьма враждебно. Воинствующие безбожники ненавидят попов и всю их символику. А клерикалы ищут возможность расправиться хотя бы с символами свободомыслия, поскольку на советские государственные символы им покушаться запрещено. Перефразируя Клаузевица, можно сказать, что у нас идет сейчас война символов, являющаяся продолжением политики иными средствами.

Другое дело, что война эта локальна. Скорее она представляет собой отдельные стычки на отдельных фронтах. Клерикалы храмы отхватывают. Безбожники в них танцуют или покемонов ловят. При этом основная масса населения в подобных боях не участвует. Заходит в храмы лишь по большим праздникам. Свечки ставит. Лбы крестит. В оставшееся же от праздников время чтит память советских вождей, показавших всему миру, насколько мы крутые.

Картина эта нисколько не постмодернистская. Напоминает она многобожие, при котором различные символы веры сосуществуют одновременно, причем имеет место специализация, т. е. разделение труда между трансцендентными фигурами, ответственными за удовлетворение наших потребностей в этом мире.

Владимиру Ильичу можно помолиться для спасения от эксплуатации со стороны олигархов. Владимиру Святославовичу – для укрепления духовных скреп, сплачивающих наш великий народ, не исключая, естественно, и олигархов, щедро финансирующих скрепообразование. Иосифу Виссарионовичу поклоняются для защиты от супостатов: чтобы не было НАТО в Крыму, чтобы назло Ротшильдам и Соросам у нас цвело импортозамещение и чтобы российское оружие имело все компоненты, созданные зарубежными технологиями. Петр Алексеевич трудится на ниве окна в Европу, поскольку через окно это скрепообразующая элита ездит отовариваться по-крупному, а также отдыхать на средиземноморских виллах и учить детей в лучших западных университетах басурманским языкам и бизнесам.

Еще нам надо молиться о благосклонности высших сил, управляющих рынком энергоносителей. О непоминании санкций всуе благочестивыми правителями стран гиперборейских. И, конечно, о покровительстве нашим товарам со стороны Китая – мудрого, щедрого и любвеобильного. Эпоха дорогой нефти по части Брежнева и Косыгина – высших богов советского пантеона, освоивших сибирские месторождения. Об отмене санкций следует молиться не воевавшему на Западе царю-миротворцу Александру III и пророку его Н. С. Михалкову. А перед Китаем за нас заступится друг народов восточных, мыслитель и сын двух поэтов Лев Николаевич Гумилев.

В общем, идолов много. Главное – свечек и лбов не жалеть.

Автор – профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге