Привычная критика реформаторских усилий российской власти сводится к тому, что они никогда не бывают последовательными. Сознательный уход от политических изменений, нежелание усиливать какую-либо из элитных групп, предлагающих свои стратегии, и просто традиционное предпочтение тактики замораживает, кастрирует или смешивает до состояния неисполнимости любые здравые планы реформ. Но, возможно, у Кремля есть и мотив, который можно условно назвать экономическим: на самом деле, несмотря на все лозунги об опережающем росте, власть вполне довольна стагнацией. Подумаешь, 1,5% – зато свои, кровные!
Как пишут в своем докладе по итогам Петербургского экономического форума Олег Кузьмин и Викрам Лопес из «Ренессанс капитала», консервативный сценарий на будущее – сохранение роста на уровне нынешних 1,5–2%, низкая инфляция и ставка ЦБ, отказ от массированной приватизации – в принципе, вполне устраивает российскую власть. Предложения «слева» и «справа» о том, как удвоить рост до 4%, не будут реализованы именно поэтому.
Для Путина – следующего президента, если исходить из его участия и победы в выборах, – непривлекателен отказ от нынешней системы госкапитализма. Госкапитализм соответствует сложившейся политической модели, структура экономики также базируется на большой роли государства. Ускорение до 4% требует изменения модели и, соответственно, ставит под сомнение власть Кремля над экономикой. Перемены потребуют политической воли, напоминают аналитики слова Алексея Кудрина, но не очевидно, что экономика входит в число приоритетов руководства.
Также Путина могут успокаивать некоторые цифры.
Если принимать в расчет демографическую структуру населения, нынешние 1,5–2% могут казаться неплохим результатом. Россия стареет, трудоспособное население сократилось за последние пять лет на 2% и сократится еще на 6% в следующие пять. С учетом прогноза скромного роста общей численности населения темпы роста ВВП на душу населения даже выше, чем у коллег по БРИКС – Бразилии и ЮАР.
Сжатие экономики в результате кризиса и санкций пока почти безболезненно сопровождается сокращением бюджетов и потребления – граждане терпят. Примеры успеха других государственных экономик – главным образом Китая – воспринимаются на лозунговом уровне, без учета того, какие реформы Китаю удалось провести.
Доля продукции госкомпаний в китайском экспорте сократилась с 55% в 1997 г. до примерно 10% в 2010 г., но роль госсектора все еще чрезмерно велика. Из топ-100 мировых брендов государству (с большой степенью вероятности) принадлежат 11, и все они китайские. У России в топ-100 нет ни одной позиции, а в топ-500 – только четыре.
Кризисы 1991–2009 гг. приучили российскую власть избегать радикальных реформ. Да и зачем рисковать, если даже 1,5–2% обеспечивают населению какую-никакую удовлетворенность жизнью? Правда, простая математика говорит о том, что при таком росте Россия будет все больше отставать от остального мира.
Полная версия статьи. Сокращенный газетный вариант можно посмотреть в архиве «Ведомостей» (смарт-версия)