Наше дело темное

Почему ФСБ не хочет рассекречивать архивное дело Рауля Валленберга

Отказ ФСБ предоставить родственникам шведского дипломата Рауля Валленберга документы, подтверждающие его пребывание в советских тюрьмах и проливающие свет на обстоятельства его смерти в июле 1947 г., отражает стремление отечественных спецслужб сохранять режим секретности вокруг резонансных событий прошлого и использовать секретность в корпоративных интересах.

В понедельник Мещанский районный суд Москвы отклонил иск племянницы Валленберга шведки Мари Эльсы Дюпюи, обжаловавшей отказ ФСБ предоставить ей документы НКВД и МГБ. По словам адвоката Ивана Павлова, представлявшего интересы Дюпюи в суде, представители ФСБ мотивировали отказ возможным раскрытием в документах личной информации третьих лиц – упомянутых в тех же документах других арестантов. Представитель спецслужб, отмечает Павлов, рекомендовал родственникам повторно обратиться в архивы после истечения срока секретности в 2020–2022 гг., а также заявил, что ФСБ не является правопреемником НКВД.

Валленберг – человек, памятник которому стоит и в Москве, – спас в 1944–1945 гг. десятки тысяч венгерских евреев от отправки в нацистские лагеря смерти, выдавая им шведские паспорта. 13 января 1945 г. в ходе освобождения Будапешта советскими войсками его задержали сотрудники Смерша и затем переправили в Москву. СССР долго отрицал сам факт нахождения Валленберга в Москве и лишь в 1957 г. сообщил, что он умер в тюрьме в 1947 г. от инфаркта. Однако существуют свидетельства людей, которые якобы видели Валленберга в тюрьмах и психиатрических лечебницах в 1950–1970-е гг., – их и хотели проверить родственники дипломата с помощью документов из архива НКВД.

Причины отказа выглядят странно: в журналах учета, перемещений и вызовов на допрос заключенных, запрошенных родственниками Валленберга, есть только имена и фамилии других узников, которые не подпадают под законное определение личных данных, говорит историк советских спецслужб и репрессий Никита Петров. Казалось бы, в интересах ФСБ подтвердить, что Валленберг умер от инфаркта, и опровергнуть (или подтвердить) отравление ядом из спецлаборатории НКВД, открестившись от преступлений, как открестился от правопреемственности представитель ФСБ в суде.

Но для ФСБ такая логика не работает. В отсутствие независимого суда секретность остается для силовиков и, шире, бюрократии удобным предлогом для отказа гражданам в получении информации о преступлениях прошлого и корысти настоящего.