Сорвавшаяся пушка

Как и ожидалось, история с уже практически подтвержденным отравлением Алексея Навального оказывается крайне токсичной не только для него, но и для репутации страны. При этом она ставит рядового наблюдателя перед неразрешимым вопросом о смысле произошедшего. Последние годы харизма Навального гасла: круг его сторонников сжимался, расследования принимали фоновый характер, политические перспективы казались зыбкими из-за отсутствия позитивной программы и союзников. Теперь в случае его успешного выздоровления произойдет героизация образа, которая создаст этические барьеры для дальнейшей критики и сформирует серьезную эмоциональную поддержку.

Нынешняя ситуация рождает подозрение, что внутри самой системы идут сложные, возможно, неконтролируемые процессы. Либо по каким-то неизвестным основаниям она теряет свою устойчивость, поэтому минимизирует все риски, либо срабатывает эффект, который в британской традиции называют loose cannon («сорвавшейся пушкой»). Сам термин появился в морской лексике, когда орудие отвязывается от своего места и начинает кататься по палубе, круша все вокруг; в политическом мире оно означает свойство некой части системы выходить из-под контроля и вести самостоятельную игру (многим вспомнится агент Смит из фильма «Матрица»).

Появляется особый тип маргинальности, когда окружающие просто обходят «заколдованное место» стороной и минимизируют количество контактов, кроме неизбежных. Однако парадокс в том, что ухудшить репутацию России в мире сегодня уже практически невозможно, а эскалация создает риск неконтролируемых реакций.

После многочисленных кейсов у российского истеблишмента выработался психологический иммунитет к этим воздействиям – как, собственно, и к расследованиям самого Навального. Комичная история с перехватом разговоров «Варшавы» и «Берлина» кажется здесь явно избыточной, обошлись бы и без нее. Однако важно заметить деструктивное воздействие таких ситуаций на внутреннюю среду. Рефлексирующий человек начинает чувствовать подкатывающий стыд за свое государство и неосознанно присваивает долю этого стыда. Массовое сознание оперирует простыми стереотипами. Один из них закрепляется формулой: «Мы живем в стране, где политического оппонента могут убить». Или, в более мягком варианте, где некие неконтролируемые силы проводят политический террор.

Поэтому обществу остается научиться как-то с этим образом жить, учитывая его в своих жизненных стратегиях. Оно также начинает рассматривать государство как внешнюю и опасную силу, которую по возможности надо обходить стороной. Лет 500 назад европейские элиты очень широко практиковали отравления конкурентов (особенно ценились венецианские яды), но сегодня это не в тренде.