Почему оппозиция не торопится с протестной мобилизацией

Еще 23 марта сторонники Алексея Навального объявили о подготовке к «митингу, который у Путина не получится разогнать». Дату самого мероприятия обещали объявить после того, как на специальном сайте зарегистрируется 0,5 млн участников. «Никто никогда еще такого в истории России не делал», – сообщили организаторы кампании.

Сбор сторонников пошел быстро: за первые двое суток на сайте зарегистрировалось 250 000 человек. И это при том, что организаторы, как они специально подчеркнули, сами блокировали подозрительные заявки. Учитывая страх перед репрессиями, которые власть применила против внесистемной оппозиции, и жесткие разгоны январских акций протеста, высокие темпы пусть виртуальной, но протестной мобилизации выглядели как серьезная заявка на новый уровень уличного противостояния. Однако за следующие две недели на сайте зарегистрировалось всего 150 000 новых пользователей. Темпы упали более чем в 10 раз. И теперь не ясно, сколько еще потребуется времени на то, чтобы собрать недостающие до заветной планки 100 000 участников. Кампания должна была показать каждому стороннику оппозиции, что он «не одинок, что рядом с ним живут единомышленники». Забуксовавшая подготовка, наоборот, демонстрирует, что единомышленников не так много, а общество остается преимущественно пассивным.

Численность либерально-оппозиционного лагеря почти не растет. В январе количество просмотров в YouTube стримов с протестных митингов превысило 20 млн. Руководитель сети региональных штабов Навального Леонид Волков тогда говорил, что это показатель резерва оппозиции, который лишь до поры скован страхом полицейского насилия. Сейчас кажется, что этот резерв не готов пополнять даже виртуальные ряды.

Навальный и его окружение пытались превратить уличный протестный актив и многомиллионную массу протестного электората в сообщающиеся сосуды. Например, технологии «умного голосования» направлены на то, чтобы сделать из части голосующих (вместе с умеренными политиками из парламентских партий) протестующих. Чтобы между «сосудами» шло перемещение, нужно стимулировать процесс с помощью социальной повестки, близкой электорату оппозиции. Но при проведении своей нынешней мобилизационной кампании штаб Навального сконцентрировался исключительно на личности лидера, вместо того чтобы требовать решения социальных проблем. Это означает отказ от ставки на широкую политизацию – политика остается «развлечением» узкого слоя.

До сих пор это было главной политической технологией Кремля. Но радикальное изменение внешних условий, например эскалация конфликта с Западом, может изменить расклад сил внутри элит. Лидеры оппозиции, вероятно, хотели бы в таких условиях сыграть роль посредника в переговорах с «западными партнерами» о нормализации отношений. А для этого лучше обойтись без разжигания социальных противоречий, чтобы перемены происходили без участия слишком уж широких масс.