Уроки Ватерлоо
Почему в России редко вспоминают об одной из самых важных исторических побед
Много кто бросал Европе вызов, но никто еще ее не победил – даже французские бонапартисты научились радоваться этой мысли
При всей любви к юбилеям одна из самых важных побед России и ее союзников у нас почти не вспоминается. Может быть, потому, что была добыта силой английского, голландского и немецкого оружия, а может быть, потому, что уроки этой победы сейчас кажутся неуместными. Речь идет о сражении при Ватерлоо. Все мировые газеты и все европейские политики уже поучаствовали в обсуждении старой битвы, и только один участник Седьмой коалиции, Россия, не хочет ее вспоминать.
К событиям 18 июня 1815 г. все относятся по-разному. Франция, например, не разделяет общей радости и даже наложила вето на выпуск юбилейной бельгийской 2-евровой монеты. Наполеона равно любят и ненавидят не только на его родине, но и в странах исторических противников. Лев Толстой не любил Бонапарта, а Байрон писал в «Чайлд Гарольде», что «рвется пленный галл, грызет узду, но где триумф Свободы?» (перевод Левика). В начале XIX в. победа старых монархий над прогрессивным императором не казалась очевидным достижением человечества – «тиран повержен, но не тирания».
Болельщики Наполеона и Веллингтона могут, однако, вынести одни и те же уроки из битвы при Ватерлоо. Первый из них состоит в том, что, какой бы популярностью политик ни пользовался на родине и какими бы прогрессивными ни были его законы, отношение соседей будет в первую очередь зависеть от того, хочет ли он захватить весь континент. И когда становится ясно, что хочет, его конец оказывается предрешен. Европейская политика вообще строилась на недоверии к слишком сильным соседям, но в начале XIX в. это стало очевидно, как никогда. Когда Меттерних целил в Бонапарта гусиным пером, он создавал систему коллективной безопасности Европы, которая с тех пор не всегда была достаточно резва и эффективна, но всегда в конце концов выигрывала. Много кто бросал Европе вызов, но никто еще ее не победил – даже французские бонапартисты научились радоваться этой мысли.
Второй важный принцип тоже совсем не нов, но именно коалиция сформулировала его явным образом. Не только Габсбурги и Ганноверы, но даже помазанник божий Александр I признавал (это должно было потребовать от него некоторой интеллектуальной широты), что воюет не с Францией или французским народом, а лишь с правителем страны. Век спустя в Версале европейцы подзабыли об этом прагматическом принципе, и история им напомнила. Когда в 125-ю годовщину Ватерлоо, день в день, бонапартист генерал де Голль, сидя в Лондоне, призвал французов к оружию, ему пришлось снова намекать: народ не равен своим правителям ни тогда, когда они проявляют чудеса отваги (как Наполеон во времена «ста дней»), ни в моменты исторической трусости (проявленной маршалом Петеном). Ни генералиссимусам, которые выигрывают войны, ни маршалам, которые их проигрывают.
Европа не чувствует уже такой угрозы своему существованию, как двести или сто лет назад, но для всех политиков, которые собрались вчера в 15 километрах от штаб-квартиры ЕС, уроки Ватерлоо все еще актуальны. Очень жаль, что в России о них вспоминают слишком редко.
Автор – редактор журнала РБК