Империя по вызову

В первый раз я напрямую столкнулся с американским высокомерием по отношению к России, когда слушал лекцию Уолтера Рассела Мида (Walter Russell Mead), бывшего профессора Йельского университета, автора книг и статей по внешней политике. Это было лет семь назад, после грузинской войны.

Во время или после лекции я что-то спросил его про ситуацию вокруг России, а он сказал, что это «держава, теряющая всякую значимость» и говорить тут не о чем. Я тогда удивился этой беза­пелляционности, но спорить профессор не предлагал. Потом я много раз слышал похожую фразу от знакомых, которые рассказывали о своем понимании позиции Барака Обамы, на президентство которого пришлось все время от Цхинвала до Алеппо.

Взгляд на Россию как на declining power (державу, теряющую значимость) явно стал общим местом в кругах, которые влияли на официальные внешнеполитические позиции США при Обаме. Совсем не сложно представить, что президент Владимир Путин и та часть его окружения, для которых такого рода взгляды – сильнейший раздражитель, взялись доказать, насколько Обама был не прав. «Положили в сердце своем», что докажут, что Россия больше, чем региональная держава, и доказали. Многие на Ближнем Востоке давно признают, что Россия стала вторым «шерифом» региона и вполне может стать первым.

Должность такого рода влечет за собой некоторую ответственность – ту самую, от которой американцы много лет пытаются уйти, считая свои многочисленные международные обязанности чемоданами без ручки (в чем согласны, кстати, Обама и будущий президент Дональд Трамп). Не исключено, что Россия скоро получит этот чемодан в свое полное владение. Москва успешно сыграла для Асада роль «империи по вызову», позже наверняка найдутся и другие желающие. «Люди реагируют на участие России в децимации одного из самых почитаемых городов суннитского мира, Алеппо, так же, как относились к США после оккупации Ирака», – говорит в интервью The Wall Street Journal Хасан Хасан из Института Тахрир, вашингтонского исследовательского центра по изучению Ближнего Востока. Но ясно, что это не только не смущает московских политиков, а раззадоривает их. «Они хотят, чтобы с ними считались, чтобы у них было достаточно веса, чтобы ничего в регионе не происходило без их согласия, – говорит генеральный секретарь Лиги арабских государств Ахмед Абуль Гейт. – И им это удается».

Наверное, российское возвращение в большую международную политику имеет большой и высокий смысл. Если один шериф уходит, кто-то должен его сменить. Может быть, это нужно было не только для того, чтобы доказать американцам, какие они идиоты, но и для того, чтобы опередить другого соискателя должности – Китай. Обязанности шерифа почетны и, наверное, принесут массу выгод и поступлений в казну.

Вот этим занималась Россия в последние три года. И на этом пути есть большой успех. Если инвестиции денег не приносят успеха, то инвестиции силы успех принесли. Но жителям России, а не Кремля было бы интересно понять, кто сыграет роль того «Вашингтона», который заставит государство оглянуться на самого себя. На массовую бедность в стране, на неспособность государства финансировать детские приюты и взрослые больницы. Что может быть той силой, с раздражением реагируя на которую российская политическая система обратит все свои силы на то, чтобы доказать этой силе, как же она не права. Можно даже объявить конкурс.