Как Россия вернулась в госсобственность

Много лет назад, впервые вступая в права президента, Владимир Путин вряд ли мог всерьез мечтать о национализации экономики. Более того, в очень разумной программной статье «Россия на рубеже тысячелетий» речь скорее о том, как сделать рынок более эффективным, чем о том, чтобы все вернуть государству.

Это, конечно, публичное выступление, это слова. Но трудно представить себе, что человек, лично наблюдавший катастрофическую неэффективность государственного управления экономикой, мог всерьез стремиться к ренационализации. Конечно, идея прибрать «стратегические» ресурсные корпорации к рукам государства была. Но заходить так далеко?

Есть разные оценки доли государства в российской экономике. Дать одну цифру трудно в силу неопределенности задачи. Можно посчитать долю государства в публичных компаниях, можно вычислить долю государственных компаний в уровне занятости населения; долю бюджетных выплат в доходах населения. В известном докладе Федеральной антимонопольной службы прошлого года говорилось, что вклад государства и госкомпаний в ВВП вырос с 35% в 2005 г. до 70% в 2015 г. Ссылаясь на базу данных ЕГРЮЛ, чиновники заявляли, что количество государственных и муниципальных унитарных предприятий в России за три года утроилось. Ранее Международный валютный фонд называл близкую долю расходов и доходов государства в российском ВВП.

Цифры будут уточняться, но уже сейчас можно говорить о глубоком кризисе частной собственности в России. Государственные проекты, в которых политические задачи преобладают над экономическими, – одна из причин этого кризиса. Отношение к бизнесу как к карману региональных администраций и гигантские федеральные проекты вроде Олимпиады в Сочи или строительства стадионов и инфраструктуры под чемпионат мира по футболу ставят частных собственников в зависимость от государственных кредиторов и, в конце концов, от политических решений.

Но это не уникальная ситуация. Во многих странах собственники так или иначе страдали от государственного волюнтаризма. В России волюнтаризм накладывается на фундаментальную проблему недоверия частного собственника по отношению к государству. На протяжении всех постсоветских лет владельцы бизнеса не доверяли российской юрисдикции ни инкорпорацию своих компаний, ни вложения своих доходов. Богатство России стоит на двух ногах – понятийных отношениях внутри страны и защищенных законом отношениях собственности за границей.

В последнее время укрепился порочный круг: альтернатив ресурсам государства все меньше, но и национализация убытков оказывается все более доступной для оставшегося частного бизнеса. Почему не сдаться, если перспектив развития в стране не видно, а государство всегда пойдет на решение социальных потрясений, которые могут случиться в случае краха банков, туристических и авиакомпаний. Если события будут развиваться нынешними темпами, российское государство – меньше всего настроенное на то, чтобы быть социалистическим и социальным, – получит в свое распоряжение все активы, когда-то созданные частными предпринимателями. Впрочем, возрождение Госплана и сегодня уже назрело.