Как работает солидарность

Наложенный на журнал The New Times беспрецедентный по размерам штраф в 22,25 млн руб. вызвал столь же беспрецедентную волну солидарности с пострадавшими от возмутившего общественность судебного решения журналистами. Сбор средств в интернете покрыл требуемую сумму менее чем за четыре дня. Еще до окончания сбора главный редактор The New Times Евгения Альбац называла цифру в 20 000 пожертвований – 20 000 человек не поленились и не пожадничали отправить свои личные деньги, чтобы спасти журнал. Это больше, чем численность постоянных читателей: рассылка журнала сейчас уходит по 15 000 адресов. И судя по тому, что сбор официально объявлен закрытым, а деньги продолжают поступать (к середине среды на сайте журнала красовалась цифра в 26 773 135 собранных рублей), общее количество жертвователей будет еще больше, причем больше значительно: вряд ли те, кто жертвует существенные суммы, не удосуживаются поинтересоваться, не удалось ли уже собрать достаточно; скорее всего то, что продолжает подходить сейчас, как раз и исходит от мелких (цитируя Альбац – 100, 200, 500 руб.) жертвователей, от тех, до кого информационная волна дошла в последнюю очередь, когда в эпицентре события уже праздновали победу.

А это победа. Не будем здесь подробно обсуждать много раз сказанное: несоразмерные денежные штрафы, перекрытие доступа к банковским счетам, судебные решения, направленные на разорение неугодных лиц и организаций, стали в России настолько же повседневным средством политической репрессии, как и более привычные силовые методы, аресты и уголовные дела. На сайте журнала можно ознакомиться как со всеми крючкотворными перипетиями дела об административном правонарушении, так и со списком нарушений в ходе его рассмотрения – он банален и типичен, – а также формально законных, но отчаянно неправовых подробностей: статус иностранного агента, обусловленный к тому же всего лишь тем, что фонд, частично финансирующий издание, принимает пожертвования в том числе и с иностранных счетов; апелляцию рассматривает та же судья, которая принимала решение, и т. д. Интереснее то, что смогло противопоставить общество очередной атаке на свободу слова и независимые СМИ. Сбор средств, на старте которого мало кто надеялся, что требуемую сумму удастся собрать даже в отведенные законом 60 дней, не то что в четыре, неожиданно превратился в своеобразный флешмоб, в массовое голосование – рублем и собственным именем, которое засвечиваешь, когда отправляешь даже самую маленькую сумму. В публичную демонстрацию солидарности. Общество проявило некое новое качество: еще год назад столь молниеносный сбор на такую цель был бы попросту невозможен и очередное независимое издание пошло бы ко дну. Не будем, конечно, сбрасывать со счетов репутацию и солидный возраст издания, но тонули или переходили в более лояльные власти руки и более тиражные, и более защищенные, и лучше профинансированные СМИ– и в более мягкие политически времена, и в лучшей экономической ситуации. Но в этот раз номер не прошел.

Во-первых, мы научились собирать и жертвовать деньги. Благотворительность; краудфандинг проектов – общественно важных или просто нужных или приятных определенной группе людей; сборы на проведение мероприятий; поддержка политических акций и просто блогеров, пишущих и говорящих о важном, – аудитория российского интернета (а это давно уже большинство живущих в стране людей) постепенно привыкла, что своим небольшим рублем можно поддержать хорошее дело и оно действительно получит от этого импульс или останется на плаву. Солидарность работает. Во-вторых, мы постепенно, незаметно привыкли, что, пожертвовав деньги на что-то, можно сделать политическое высказывание – не менее убедительное, чем, скажем, выход на митинг. Собранные на то или иное дело суммы показывают и численность сторонников, и серьезность их отношения к конкретной проблеме, идее или институции. Мы научились обращать на это внимание: не только делать такие высказывания, но и слышать их – для общества, где механизмов коммуникации не только между людьми сходных взглядов, но и между разными общественными группами отчаянно не хватает, это превосходная новость. В-третьих, похоже, что люди – может быть, пока не большинство, но уже значительные группы людей, от которых не отмахнешься словом «элитка», – заново начинают ощущать потребность в том, чтобы их голос был услышан. В солидарности, в возможности увидеть, что ты не один в своих представлениях о правильном, и подать такой же сигнал другим. Это тоже хорошая новость, которая, впрочем, может стать плохой, если власть ответит на нее так, как привыкла уже отвечать на всякий вызов, порождаемый естественным развитием общества: закручиванием гаек, запретами, новыми репрессиями.

Автор – социолог, доцент Высшей школы экономики, Санкт-Петербург