Андрей Буренин: «Удовлетворенности от инвестиций нет»

– По составу участников «Совет» объединяет всех частных генераторов. Проще перечислить тех, кто не входит в «Совет», а это «Росатом», «Русгидро», «РАО ЭС Востока» и «Интер РАО». Тем не менее общая позиция во многих обсуждаемых вопросах позволяет нам активно сотрудничать с коллегами, не входящими в «Совет».

Этот год обещал быть знаковым для энергетиков: должна была завершиться начатая еще при Анатолии Чубайсе либерализация энергорынка и заработать долгожданный рынок мощности. Что получилось на самом деле, чем недовольны производители энергии и как предлагают решать проблемы, в интервью «Ведомостям» рассказал председатель наблюдательного совета НП «Совет производителей энергии» Андрей Буренин.

– Сейчас в правительстве активно обсуждают рост тарифов естественных монополий на ближайшие три года, один из вариантов – индексировать тарифы на 2012–2014 гг. в пределах инфляции. Хватит ли энергетикам?

– У нас в этом плане подход простой: мы готовы на рост в 0%, но тогда заморозьте цены на газ, уголь, мазут, оплату труда в отраслевом тарифном соглашении, не повышайте налоги. Когда нам говорят, что энергетикам поднимут тариф на 8%, а цены на газ вырастут на 15%, нам не понятно: а за счет чего? Ведь себестоимость производства энергии и тепла напрямую зависит от цен на топливо. Если всем проиндексируют на уровень инфляции, то энергетикам будет комфортно. Мы не заинтересованы в необоснованном росте конечного тарифа, поскольку это ведет к уходу потребителей, предпочитающих строить собственные источники генерации.

– Это вы сейчас про крупных потребителей?

– В первую очередь. Но высокий уровень цен и, самое главное, нестабильность в правилах влияют и на поведение всех остальных групп потребителей, хотя и с большим лагом во времени.

– Можете какие-то цифры привести?

– Достаточно посмотреть на потерю тепловой загрузки ТЭЦ в течение последних лет. Несмотря на то что стоимость производства тепла на ТЭЦ значительно ниже, чем на котельных, последние активно вытесняют комбинированную выработку. В основе этой тенденции лежат несколько причин, но одна из основных – поведение крупных промышленных потребителей тепла, которые не хотят зависеть от малопредсказуемого государственного регулирования. Пока на оптовом рынке электроэнергии и мощности данный тренд выражен значительно меньше в силу ограничений на вывод мощностей с рынка, однако крупные потребители активно ищут возможности строительства собственной генерации.

«Генераторы пострадали больше других»

– Одна из громких тем последнего времени – новые правила работы оптового рынка, которые, несмотря на то, что были опубликованы 1 апреля, фактически действуют с начала года. Энергетики долго возмущались самими правилами, точнее, мерами по сдерживанию роста цен на свет, которые содержит постановление. По нашей информации как российские, так и зарубежные инвесторы участвовали в подготовке письма премьеру Владимиру Путину, в котором выступали против нововведений, но в итоге подписи под ним поставили только иностранные компании – Enel, Fortum и E.On. Почему?

– Абсолютно уверен, что у всех генераторов была возможность донести свою позицию до правительства, все этим воспользовались, хотя и в разных форматах, и данный вопрос активно обсуждался на самом высоком уровне.

– То есть все энергетики высказывались против?

– Конечно. Представители генерирующих компаний были недовольны предложенными изменениями, и это абсолютно очевидно. Энергетика – отрасль капиталоемкая, с длительной окупаемостью инвестиций, поэтому главный критерий для инвестора – предсказуемость, понятные долгосрочные правила игры. Инвесторы вкладывают большие деньги, и очевидно, что им хочется знать заранее, по каким правилам будет жить отрасль. Хорошие правила или плохие – это оценочное суждение, главное, что они должны быть стабильны, чтобы каждый мог просчитать свои инвестиционные перспективы до того, как вложить средства.

– Как вы считаете, насколько изменения работы оптового рынка справедливы ко всем субъектам рынка: сетям, производителям, сбытовым компания? Кто в большей степени пострадал?

– Сам термин «справедливость» я привязываю исключительно к стабильности правил игры. Если их сохраняют неизменными в течение долгих лет инвестиционного цикла и люди добровольно вкладывают деньги, значит, что эти правила справедливы. Если они меняются часто и внезапно, то здесь уже элемент экономической справедливости отсутствует. Если говорить о конкретных цифрах, то изменения затронули все секторы. Однако генераторы пострадали больше других в силу уже накопленных к тому моменту изменений. Не секрет, что за последние годы ограниченный инвестиционный ресурс отрасли был перенаправлен из генерации в электрические сети. Достаточно посмотреть на цены, которые складываются сейчас на оптовом рынке. В пересчете в одноставочный тариф сейчас кВт ч стоит 1,3–1,4 руб. Если убрать оттуда топливную составляющую тепловой генерации, доходящую до 60% себестоимости у большинства электростанций данного типа, получается, что такие генерирующие компании в среднем получают около 0,6 руб. А если учесть, что для розничного потребителя конечная цена в среднем составляет 2,5 руб./кВт ч, доля производителя в цене – 25%. Так долго продолжаться не может, потому что неизбежно приведет к снижению инвестиций в ремонты и модернизацию. Мы понимаем, что сети нужно строить, но энергетика должна быть сбалансирована: нельзя модернизировать один сектор, угробив другой.

– Вы сказали, что сложившийся дисбаланс не может долго продолжаться, сколько есть времени?

– Экспериментировать с этим вопросом, ожидая проблем, точно не стоит. Мы прикладываем все усилия, чтобы сокращать расходы по другим направлениям, сохранив при этом весь объем средств на модернизацию и ремонты.

– Сколько средств от мер правительства недополучили как члены партнерства в общем, так и КЭС в частности? Насколько сокращены ремонтные программы?

– В КЭС ремонтные программы не сокращали. Пожертвовали другими расходами, привлекли кредитные ресурсы. В моем понимании большинство генераторов действуют именно в этой логике. Все это нашло самое непосредственное отражение в финансовых показателях компаний. Доходность КЭС по сравнению с показателями 2010 г. ожидается ниже на 25%.

– Помимо производителей правилами были недовольны и потребители, в частности крупнейший потребитель сибирской электроэнергии – UC Rusal Олега Дерипаски. Холдинг даже пошел в суд. Говорят, что энергетики тоже готовили подобные иски в суд, это правда? В чем суть претензий?

– В отношении правил энергетики не готовили иски однозначно, хотя мы не всегда относимся одобрительно к результатам действий регуляторов, тем не менее наш ответ в силу инфраструктурного и социального характера отрасли всегда должен носить конструктивный характер, учитывать последствия для всех интересантов. В этой связи оспаривать документ, который регулирует всю отрасль, и тем самым создавать правовой вакуум мы не собирались, не собираемся и делать это не будем.

«Саморегулирование на данном этапе нереалистично»

– Не так давно руководитель Федеральной службы по тарифам Сергей Новиков признал, что в 2011 г. рост конечных цен на свет по стране будет ниже заветных 15% – всего 8–9%. Не пытались ли энергетики договориться с чиновниками об отмене ряда ограничений, введенных для получения тех самых 15% в среднем по стране?

- Не пытались, но надеемся, что регулятор учтет данный факт при ценовом регулировании следующих периодов.

– В марте на конференции «Ведомостей» инвесторы говорили, что, если бы они знали, как сложится ситуация в отрасли сейчас, они бы не стали инвестировать. Вы считаете такие настроения оправданными?

– Инвесторы выражают свое отношение исходя из тех ожиданий, с которыми они пришли в отрасль, – все, конечно же, рассчитывали на другие финансово-экономические показатели. В этой связи можно уверенно говорить, что общей удовлетворенности от этих инвестиций нет, это правда.

– Может быть, на ценах еще сказывается кризис?

– Кризиса уже нет. Если вынести за скобки размеры капитализации и прибыли генераторов, то оснований считать, что кризис в стране не закончился, нет.

– Сейчас инвесторы говорят о том, что государство слишком часто и зачастую неправильно вмешивается в регулирование отрасли, а насколько правильно чиновники действовали в кризис?

– В силу значимости отрасли для экономики вмешательство государства в нее безальтернативно. Другой вопрос в том, что регулированием отрасли занимается слишком большое число органов, что часто приводит к правовым противоречиям. Конечно, хотелось бы иметь некого мегарегулятора, который мог бы принимать комплексные решения с учетом последствий для всех субъектов отрасли. А сейчас часть решений принимает «Совет рынка», часть – Минэнерго, часть – МЭР, часть – ФСТ, часть – региональные энергетические комиссии. В результате мы нередко наблюдаем, что индивидуально продуманные решения отдельного ведомства наносят серьезный ущерб смежным секторам отрасли.

– Насколько реально создание такого мегарегулятора, на ваш взгляд? Почему? И какие еще варианты решения этой проблемы видите лично вы?

– Считаю, что подобный регулятор должен быть создан уже в 2012 г. Для этого шага существуют все предпосылки, и только бюрократическое сопротивление аппарата, не желающего лишаться полномочий, сдерживает процесс. Вопрос в том, найдется ли носитель политической воли, способный трансформировать регуляторную среду. Других вариантов, если мы признаем неприемлемой действующую систему, не существует, поскольку полная замена регулятора на рыночные силы или саморегулирование в энергетике на данном этапе развития нашей институциональной среды в принципе не реалистично.

– Как вы считаете, ваш «Совет» отражает интересы всей генерации?

«В последние полтора года влияние государства на отрасль усилилось»

– Первые два года после реорганизации РАО ЕЭС новые собственники ОГК и ТГК активно меняли управленческие команды в них. Тогда все говорили, что это впоследствии может негативно отразиться на отрасли. Вы разделяете такую точку зрения?

– Смена управленческих команд, как и смена поколений, является неизбежным процессом, в котором нет ничего страшного. Реальным вызовом является восстановление и развитие специального технического образования, особенно с учетом ожидаемого широкого ввода нового современного оборудования в результате реализации ДПМ. Кроме того, и сейчас мы теряем высокопрофессиональные кадры из-за того, что нас поджимают по деньгам: люди уходят туда, где платят больше.

– Вы совсем недавно возглавили наблюдательный совет НП «Совет производителей энергии». Не страшно было принимать эстафету у Михаила Слободина [экс-президента «КЭС-холдинга»]?

– А чего бояться? Михаил заложил высокие стандарты управления, но страха нет. Есть конкретные производственные и экономические задачи, которые предстоит реализовывать. Последние полтора года влияние государства на отрасль усилилось, и, если не выстраивать правильно работу с госорганами, не объяснять позицию генераторов, своевременно ее не доводить, можно многое потерять.

– Какие задачи и цели стоят перед партнерством в ближайшее время?

– Сейчас две очень крупные задачи, решить которые нужно максимум до конца I квартала 2012 г. Первая – обновление модели рынка электроэнергии. Усиливается понимание, что действующая модель нуждается в корректировке, в этой связи создано несколько отдельных площадок, на которых обсуждаются разные подходы к определению целевой модели. Второй вопрос – тепловой бизнес. Из-за того что регуляторы не уделяли этому направлению достаточного внимания уже многие годы, тепловая часть когенерации оказалась в крайне тяжелом экономическом и техническом положении. В 2010 г. с принятием федерального закона «О теплоснабжении» были заложены основы для изменения вектора развития сектора, и до конца текущего года перед «Советом» стоит задача помочь государству доработать пакет нормативных подзаконных актов в развитие закона. Это два актуальных стратегических направления, но есть множество более долгосрочных задач, начиная с экологического законодательства и заканчивая выстраиванием отношений с профсоюзами.

– Многие участники рынка недоумевают: зачем менять модель рынка, придуманную еще при РАО ЕЭС, если она так и не заработала?

– В 2012 г. никаких принципиальных изменений действующей модели не предполагается, планируются лишь небольшие технические корректировки. Что касается более долгосрочной перспективы, то тут есть две основные альтернативы: ряд экспертов говорят, что нужны принципиальные изменения – переход на одноставочный тариф и долгосрочные свободные договоры как основную форму ценообразования. Есть другой подход: не устраивать революций и усовершенствовать действующую модель, в том числе либерализовав рынок мощности и убрав из него необоснованные ценовые ограничения.

– А price cap [ограничение на цену мощности] предлагают совсем отменить?

– Необязательно, но у всех генераторов есть понимание, что на том ценовом уровне, на котором он установлен сейчас, данный ограничитель носит абсолютно деструктивный характер, поскольку не позволяет в полном объеме осуществлять ремонты и модернизацию оборудования. В результате сегодня кроме механизма договоров о предоставлении мощности других возможностей вернуть инвестированные средства не существует.

– Кому конкретно принадлежит каждая из идей по совершенствованию рынка?

– Первая обсуждается на площадке Юрия Удальцова [экс-член правления РАО ЕЭС, руководил центром управления реформой], руководителя экспертной группы по реформе естественных монополий проекта «стратегия-2020». Наш «Совет», поддерживая многие отдельные предложения коллег, в том числе в отношении либерализации розничного рынка и придания прозрачности инвестиционным программам ФСК и МРСК, в целом придерживается второго подхода.

– А вы как специалист как считаете: нужно оставить существующую модель, доработав ее, или разработать новую?

– Я, как представитель интересов генераторов, придерживаюсь более консервативной позиции, направленной на повышение эффективности существующей модели. Для генераторов крайне важно четко понимать экономические последствия принимаемых решений и сформировать долгосрочные стабильные правила игры, не подверженные влиянию текущей политической конъюнктуры.

«Сверхприбыли точно никакой не будет»

– Недавно UC Rusal выступила с предложением поучаствовать в договорах на предоставление мощности не как потребитель, а как инвестор. Насколько вы считаете это оправданной инициативой и приходила ли к КЭС и другим членам партнерства UC Rusal с просьбой переуступить права по ДПМ?

– Прецедентов переуступки ДПМ нет.

– Но инвесторы-то приходили?

– Этот вопрос одно время активно обсуждался. И мотивация здесь очевидна: кроме ДПМ, сейчас другого инструмента вернуть инвестиции в строительство новых мощностей просто нет.

– Та же UC Rusal уверяла, что хочет сама быть инвестором по ДПМ, потому что не хочет переплачивать энергетикам и готова построить станции дешевле. Ждете ли сверхприбыли по проектам ДПМ?

– Сверхприбыли точно никакой не будет – доходность по проектам составляет порядка 13%. С учетом стоимости капитала на 15-летний период окупаемости (именно такой срок заложен в ДПМ. – «Ведомости») прибыль близка к нулю. Стоимость проектного финансирования или облигаций на сопоставимый срок сейчас будет находиться в пределах 11–12% годовых. Акционерный капитал всегда дороже. И это, надо отметить, при жестком проектном управлении, не допускающем переносов сроков ввода, штрафов, завышения цен на оборудование и работы. Откуда возьмутся сверхдоходы, о которых иногда говорят, для меня абсолютно непонятно.

– А насколько правильна, на ваш взгляд, идея UC Rusal переквалифицироваться из потребителя в инвестора? Ведь кто-то же должен будет оплатить вместо него новые мощности.

– Я думаю, что никто не пойдет на то, чтобы строить мощности, которые рынку не нужны, так как их оплата ляжет в итоге на потребителя. Здесь не вопрос отдельной компании, а всей отрасли в целом, и Минэнерго должно решать, насколько экономически обоснованно конкретное предложение.

– То есть если чиновники сочтут такую идею правильной и кто-то из энергетиков уступит свои ДПМ UC Rusal, то вы не против?

– Если это будет добровольное решение обеих сторон, то какие могут быть возражения? Но я думаю, что никто из энергетиков не пойдет на переуступку прав по договорам, потому что все проекты уже находятся на продвинутых стадиях реализации: даже в случае с самыми дальними сроками ввода у всех уже завершено проектирование и заключены договоры на закупку крупного оборудования. Включать в оплату новой мощности списание этих инвестиций едва ли целесообразно.

– А правда ли, что ряд инвесторов, в том числе «Газпром», пытались перекупить ДПМ у своих коллег?

– Мне о таких попытках неизвестно.

– Недавно НП «Совет рынка» наложило первые штрафы по ДПМ, они были небольшие, так и нарушения были незначительными (например, не прошли аттестацию из-за того, что воды в реках было мало и ГЭС работали не на полную мощность). А в целом нет ли глобальных отставаний по стройкам?

– Сам факт штрафования в действующей конструкции ДПМ не может служить индикатором серьезности проблем, поскольку во многих случаях штрафы предусмотрены за второстепенные формальности, такие как выполнение сроков предоставления отчетов. «Совет производителей» не отслеживает ситуацию по проектам ДПМ, но, насколько я себе представляю ситуацию, все генераторы крайне серьезно относятся к своим обязательствам.

«Учиться приходится постоянно»

– В энергетику вы пришли уже после энергореформы. Как считаете, правильная ли схема реформирования была выбрана? Правильно ли сделала команда Чубайса, ликвидировав РАО?

– Если обсуждать базовую развилку, которая стояла перед реформаторами – что лучше, рынок или госрегулирование, – то я, безусловно, считаю, что рыночные механизмы более эффективны и в этом плане ликвидация РАО оправданна. Другой вопрос – готовность институциональной среды и рыночных институтов к построению долгосрочных стабильных правил игры. К большому сожалению, этой готовности на практике не обнаружилось, и вместо правил отрасль получила все более ужесточающееся прямое государственное управление основными производственными процессами как в форме компаний с государственным участием, так и напрямую со стороны многочисленных регуляторов.

– А как вы попали в энергетику, помимо того что руководили РЭК?

– По образованию я финансист и профессионально занимаюсь финансами уже 15 лет. Работал в исполнительной и законодательной ветвях власти, на производственном предприятии, в инвестиционном фонде. Этот опыт и два года работы в КЭС позволили мне приобрести понимание финансово-экономических проблем энергетики. Справедливости ради надо сказать, что сложность именно этой отрасли предъявляет повышенные требования и в финансово-экономической сфере, так что учиться приходится постоянно.

– Готовясь к интервью, мы столкнулись с тем, что об Андрее Буренине как о человеке практически ничего неизвестно. Вы – иркутянин, часто бываете в Иркутске? Есть ли любимые места?

– К сожалению, в Иркутске времени бывать почти нет. Когда удается выбраться, то всегда прямым ходом на Байкал.

– Если я не ошибаюсь, вы были депутатом Госдумы от Свердловской области. Не было желания переизбраться и представлять интересы родного региона?

– Вы знаете, у меня в принципе нет желания избираться.

– Почему?

– Законодательная власть не для меня, в ее нынешнем состоянии она создает меньше условий для профессиональной самореализации, чем бизнес.