Ричард Риз: "Мы не вытаскиваем прибыль из России"

История американской компании Iron Mountain – результат нетривиального стечения обстоятельств. Ее основатель Герман Кнауст прославился как «грибной король» – он выращивал грибы на продажу с середины 1930-х в долине Гудзона в штате Нью-Йорк. По случаю он приобрел заброшенную железорудную шахту в тех местах. В начале 1950-х рынок грибов в США начал стагнировать, и Кнаусту понадобилась новая бизнес-идея. Холодная война между Россией и США навела его на мысль использовать грибные пещеры и старые шахты для убежищ на случай ядерной войны. Но как на этом заработать, было не ясно. С другой стороны, во время Второй мировой Кнауст помогал многим еврейским иммигрантам, бежавшим из Старого Света безо всяких документов. Вот Кнауст в конце концов и придумал переделать свои пещеры и шахту под хранилища документов – на случай ядерной войны или еще каких бедствий. Насчет атомных бомбардировок он, к счастью, погорячился. Но в постиндустриальную эпоху с ее информационным бумом бизнес-идея Кнауста оказалась весьма востребованна. Ведь как говорит председатель совета директоров и гендиректор Iron Mountain Ричард Риз, подавляющее большинство документов в корпоративном мире по-прежнему хранится на бумажных носителях, да и цифровые записи тоже нуждаются в надежном хранении. Не говоря уже о миллиардах фотографий, магнитофонных пленок, кинофильмов, виниловых пластинок и прочем наследии XX в. Риз руководит компанией без малого 30 лет, и за это время ее обороты выросли в 1000 раз. Следующая цель, по его словам, – довести годовую выручку с нынешних $3 млрд до $50 млрд. О том, какое место в этих планах занимает Россия, Ричард Риз рассказал в интервью «Ведомостям».

– В 2001 г. в интервью CNBC вы говорили, что 90% документов в корпоративном секторе хранится на бумаге. Изменилось ли положение за последние 10 лет?

– Бумага по-прежнему занимает доминирующие позиции. За время экономического спада ситуация немного изменилась в пользу цифровых носителей, но большинство документов по-прежнему хранится на бумаге.

– И каков ваш прогноз на следующие 10 лет?

– Бумага по-прежнему останется самым важным носителем. На зрелых рынках – в Северной Америке, Западной Европе – доля цифровых носителей будет увеличиваться быстрее, чем на развивающихся – в России, Бразилии, Индии, Восточной Европе, в силу разного уровня проникновения цифровых технологий.

– Выходит, эра Гуттенберга вовсе не закончилась...

– Верно. Просто будут комбинироваться разные способы хранения информации – на физических носителях и в виртуальной форме. Два тренда существуют одновременно. Сложность управления такой системой хранения информации, конечно, увеличивается, зато и надежность повышается.

– Появились ли за последнее десятилетие принципиально новые технологии хранения данных?

– Да, конечно. Речь идет о долгосрочных выгодах в том, что касается издержек на хранение информации. Информационный взрыв с одной стороны и развитие экономики с другой привели к тому, что в корпоративной инфраструктуре у типичного документа существует по 15 копий. То есть количество данных для хранения растет очень сильно – а вместе с этим растет и спрос на надежное хранение и защиту данных. И в последние 15 лет наметилась тенденция к тому, чтобы внутрикорпоративный доступ к этим данным, их распространение были организованы из разных точек – из разных офисов и отделов, с различных персональных компьютеров.

– Кстати, ваша компания уже ведь не предоставляет услуги по хранению данных с использованием облачных продуктов?

– У нас все еще есть облачные услуги, только на основе лицензионного ПО. В апреле 2011 г. мы продали наше подразделение, занимавшееся предоставлением облачных услуг, но мы оказываем клиентам услуги по облачному хранению данных по лицензии одной британской компании, недавно проданной HP. Так что резервное хранение данных на основе облачных технологий по-прежнему значительный бизнес для Iron Mountain.

– В 2001 г. многие ваши клиенты пострадали от последствий терактов 11 сентября. Тогда этот фактор сподвиг их на дополнительные издержки для повышения информационной безопасности. А как насчет относительно свежей истории с Wikileaks? Возможно, утечки секретной информации через этот ресурс тоже воспринимаются вашими клиентами как угроза их информационной безопасности?

– Нет, про Wikileaks я бы так не сказал. Эта история касается исключительно нарушения приватности. От подобных инцидентов, когда информация утекает изнутри организации или кто-то просто делает ошибки, из-за которых возможны утечки, трудно защититься. Существует множество антихакерских систем – firewall и т. п. Но о том, что касается обеспечения приватности, организации должны сами заботиться. В США, ЕС, по всему миру корпорации, да и государства, обеспокоены вопросами сохранности приватной и персональной информации. Конечно, это затратный процесс. Но если вы позаботились о сохранности вашей информации, это значит, что [в долгосрочной перспективе] вы сберегли свои деньги и можете расслабиться (улыбается).

– Кстати, как часто Iron Mountain доводилось терять данные, доверенные клиентами на хранение?

– Это случалось крайне редко. Поскольку мы перемещаем огромное количество информации на физических носителях, существует вероятность потерь – но очень маленькая. Наша концепция – обеспечивать сохранность информации на 99,999%. Как видите, зона, в которой могут произойти потери, все-таки существует.

– Известна, к примеру, история с потерей персональных данных сотрудников Time Warner в 2005 г., когда перевозивший эти документы фургон Iron Mountain 18 раз останавливался в разных местах на Манхэттене, а в конце поездки выяснилось, что документы пропали. Что это было?

– Человеческий фактор, связанный с поведением конкретно этого водителя. Вообще, мы ответственно относимся к надежности хранения и перемещению клиентских документов. Мы контролируем процесс на всех этапах, вкладываем значительные средства в записывающие технологии. Записывается абсолютно все, что мы делаем, и, если что-то случится, всегда можно вернуться к записям и детально все изучить. Мы постоянно повышаем уровень надежности. Но все-таки 100%-ная надежность недостижима из-за человеческого фактора.

– Полагаю, ответственность Iron Mountain должна быть застрахована?

– Да, конечно, у нас очень высокий уровень страхового покрытия. Все аспекты нашей деятельности, все процессы застрахованы.

– А когда происходят инциденты вроде потери данных Time Warner, ваша компания выплачивает клиентам какую-либо компенсацию?

– Да, но это не значит, что мы компенсируем клиентам абсолютно все потери данных. Это зависит от причины, по которой произошел инцидент. Мы должны быть уверены в том, что он произошел по вине нашей компании, и рассчитываем уровень компенсации, исходя из реальной ситуации.

– Как бы вы охарактеризовали уровень российского спроса на услуги по хранению данных?

– Нам нравится российский рынок. На зрелых рынках, где ВВП растет достаточно медленно, спрос на наши услуги хоть и постоянен, но тоже растет не быстро. Развивающиеся рынки, к которым относятся Россия, Бразилия, Индия, Китай, Восточная Европа и отчасти Западная, демонстрируют гораздо более сильный рост. Зрелые рынки нами в целом охвачены, а в России, к примеру, от силы 1–2% корпораций пользуются нашими услугами. Так что здесь есть огромные возможности для расширения бизнеса, для поиска новых клиентов, для приобретений, для инвестиций. Я приезжал в Россию три года назад, когда у нас здесь было всего семь клиентов. И я тогда говорил: посмотрите на этот рынок, он пока мал – но у него большие перспективы. По сравнению с тем, что было три года назад, мы в России уже сильно выросли, а перспективы все еще велики – таков эффект низкой базы, характерный для развивающихся рынков. Так что нам нравится российский рынок, и мы готовы в него инвестировать. У нас уже здесь сложилась команда, и мы постепенно расширяем свое присутствие за пределы Московского региона – все-таки недвижимость в Москве очень дорога. Так что я уверен в том, что мы сможем привлекать новых клиентов в будущем.

– Кто ваши российские клиенты? В первую очередь, наверное, это местные подразделения глобальных корпораций?

– Конечно, есть и такие. Но у нас уже много и клиентов российского происхождения, например из финансового сектора, как в Москве, так и в регионах.

– Какого размера бизнесы обслуживает Iron Mountain?

– Как правило, это крупный бизнес. Мы так работаем по всему миру и обычно сотрудничаем с крупнейшими компаниями мира. На развивающихся рынках, конечно, приходится смотреть не столько на размер компании, сколько на темпы и перспективы ее роста.

– Российские больницы, наверное, не могут быть вашими клиентами, они же не настолько состоятельны в финансовом отношении, как американские, с которыми вы работаете?

– Нет, почему же, могут. В России мы обслуживаем ряд учреждений в медицинской отрасли, и на других развивающихся рынках мы работаем с ними.

– Каков ваш прогноз для российского рынка услуг по хранению информации?

– Российский рынок, как и все развивающиеся, сильно зависит от поведения экономики. Если не будет спада в экономике, будет расти и наш рынок в России. Здесь мы строим планы на 10–15 лет, исходя из прогнозов, что ВВП продолжит расти.

– А какие-то целевые ориентиры для российского рынка хранения данных у вас есть?

– На самом деле нет. Когда только приходишь на новый рынок, ставить какие-то точные цели на будущее неоправданно, а мы здесь только в начале долгого пути.

– Сейчас, между прочим, поднимается вторая волна мирового финансового кризиса. Готова ли к ней Iron Mountain и как пережила первую волну?

– [Во время первой волны] мы продолжали расти, хотя и с некоторым замедлением, соотносимым с темпами замедления роста ВВП. А также продолжали инвестировать и повышать эффективность компании, сфокусировавшись на снижении издержек. Так что ко второй волне кризиса компания подошла с очень хорошим финансовым заделом. Большой объем инвестиций вообще типичен для нашего бизнеса. И на протяжении последних 4–5 лет мы ежегодно вкладывали по $350 млн, чтобы иметь возможность для приобретения [новых компаний], а также выстраивали отношения с банками таким образом, чтобы не иметь проблем с кредитной ликвидностью.

– А как ваши клиенты пережили первую волну кризиса? Очевидно, рынок должен был сильно сжаться?

– Нет, сжатия рынка не было. Для нас это по-прежнему была возможность для роста, просто с замедлением. Оснований для негатива не было – рост продолжался.

– Приходилось ли Iron Mountain сталкиваться с коррупцией в России?

– Нет, такого у нас не было вообще. В нашей команде 20 000 парней [по всему миру], но в компании действуют очень строгие правила внутреннего аудита, не допускающие коррупции. И в России Iron Mountain работает по общепринятым правилам.

– Нередко коррупция выявляется на тендерах по размещению государственных закупок. Вашей компании доводилось участвовать в российских тендерах?

– Мы на государственных тендерах, в принципе, получаем совсем немного заказов. Сейчас мы смотрим на возможности рынков и видим, что госсектор явно не может быть драйвером для роста нашего бизнеса. Государство – как в Штатах, так и в других странах – все чаще пытается самостоятельно решать свои задачи [по хранению информации], не отдавая их на аутсорсинг.

– А как насчет корпораций? Можно ли сказать, что сейчас они проявляют больше интереса к аутсорсинговому хранению данных?

– Совершенно верно! Я в этом бизнесе уже больше 30 лет. И в первые 10 лет клиентов еще приходилось убеждать в необходимости и эффективности наших услуг для их бизнеса. Корпорации были гораздо менее заинтересованы в передаче функции хранения данных на аутсорсинг, для них это было неочевидно – словом, обычная ситуация для новой услуги на ранней стадии развития. Сейчас же, после длительного переходного периода, мы наблюдаем наиболее сильный рост спроса на услуги по хранению данных. Появляются все новые и новые технологии, постоянно строятся информационные центры, цифровые носители информации становятся все меньше и меньше, а информация постоянно дублируется для надежного хранения. И наша сила заключается в том, что мы можем эффективно управлять этими процессами в интересах клиентов.

– Как у Iron Mountain обстоит дело с информационными центрами в России? Если вы действительно пришли сюда всерьез и надолго, наверняка вы продумывали и этот вопрос...

– Да, конечно. В России у нас пока относительно небольшие операции, поскольку здесь мы работаем преимущественно с физически маленькими объемами информации. Но мы настроены на серьезные инвестиции в создание полноценной инфраструктуры для хранения данных здесь, в России. Наиболее серьезная инфраструктура для хранения данных у нас, конечно же, в США, но мы создаем информационные центры и подземные хранилища в Великобритании, в Европе – и, разумеется, планируем делать то же самое в СНГ, в общем, по всему миру.

– Вы предпочитаете приобретать уже готовые объекты или строить новые информационные центры?

– Это зависит от местных условий. Все способы хороши, надо смотреть по ситуации. Если мы видим какой-то хороший объект, который нам подходит по площади, по расположению, по качеству, мы, конечно, покупаем его, а не строим новый. Хотя ситуации, когда мы строим информационные центры самостоятельно, вполне типичны.

– У вашей компании ведь богатый опыт по хранению данных в заброшенных шахтах и пещерах для выращивания грибов. Может быть, вас в России заинтересуют бывшие военные объекты типа ракетных шахт? Их тут немало.

– (Смеется.) Да, надо будет посмотреть. А пещеры, в которых когда-то выращивались грибы, мы по-прежнему используем. У нас порядка 5–6 таких объектов, в первую очередь в США. Мы пользуемся ими, к примеру, для хранения особо хрупких записей, например таких, как записи на магнитной проволоке – это около 5% от нашего бизнеса. Показатель сам по себе как будто не критичный, но записи на магнитной проволоке – наиболее сложный в хранении носитель информации. Так что для обеспечения надежного хранения таких записей нужна повышенная система безопасности, усиленный контроль за окружающей средой в хранилище. Особые меры безопасности и окружающей среды также нужны для хранения бумаги и пленки. Если температурный режим или влажность не в порядке, если слишком часто заходить в хранилища, эти носители будут разрушаться, а информация будет потеряна. То же относится к черно-белым фотографиям и микропленке. У нас есть услуги по хранению подобных материалов, в частности предложения для индустрии развлечений: мы храним аудиозаписи, кинофильмы. Условия хранения позволяют довести срок жизни этих документов до 1500 лет.

– Вы работаете с архивами частных клиентов? Насколько это большой бизнес для вас? Вы же, к примеру, храните коллекцию черно-белых фотографий, принадлежащую Биллу Гейтсу. Может быть, к вам уже и российские клиенты обращались?

– Билл Гейтс работает с нами не лично, а через компанию Corbys. У этой компании огромные архивы черно-белых репортажных фотографий, сделанных журналистами новостных агентств. Мы храним как сами фотографии, так и их цифровые копии, что позволяет использовать эти снимки для иллюстраций в журналах и т. п. Не могу сказать, что у Iron Mountain совсем нет частных клиентов, – может быть, сколько-то и есть. Но вообще это не наша специализация, мы не храним частные коллекции.

– За 30 лет, что вы руководите Iron Mountain, ее бизнес вырос более чем в 1000 раз. В чем причина – вы вовремя поймали правильный тренд?

– Да, пожалуй. Я пришел в компанию в 1981 г., когда ее выручка составляла $3 млн. Сейчас это уже более $3 млрд. Когда я начинал, США, по сути, представляли собой для нас развивающийся, но медленно растущий рынок. По мере ускорения его роста мы стали делать крупные приобретения – пока еще преимущественно в США. Темпы роста нашего бизнеса уже достигали 20% в год. В середине 1990-х мы вышли на фондовый рынок, привлекли капитал – и начали экспансию в Канаду и Европу, продолжив приобретать компании. К концу 2000-х темпы роста нашего бизнеса составляли уже 6–8% в год, но это все равно было вдвое больше роста ВВП США. Потом случился кризис. Однако темпы нашего роста в глобальном масштабе замедлились до 5% в год, а мы за время кризиса приобрели еще пять объектов.

Я думаю, что наш российский бизнес, который пока еще довольно мал, будет развиваться по схожей траектории. Мы будем продолжать инвестировать в России. Кстати, за время работы здесь мы ни разу не вытаскивали прибыль из местного бизнеса, вся она реинвестировалась, потому что мы настроены работать здесь в долгосрочной перспективе. Россия ведь очень большая страна, и каждый из 11 городов, в которых мы уже присутствуем, – это большой рынок сам по себе.