Придуман способ заставить публичные компании раскрыть бенефициаров

С 2013 г. владельцы депозитарных расписок должны будут раскрыть информацию о себе, если хотят голосовать на собрании акционеров и получать дивиденды. Соответствующие поправки были приняты в законы об АО и ценных бумагах в прошлом году по инициативе ФСФР. «Считаю, что необходимо двигаться и в дальнейшем в этом направлении», – заявил вчера руководитель службы Дмитрий Панкин на съезде РСПП (цитата по «Интерфаксу»). Нужно поправить законодательство, чтобы право голоса по акциям возникало, только если известен их бенефициар, предложил он. Реализовать такой подход непросто, однако необходимо для выполнения обязательств, которые Россия несет как участник G20 и форума финансовой стабильности.

«Бенефициар – лицо, в совокупности контролирующее компанию, определяющее ее политику, получающее выгоду от ее деятельности», – дает определение Панкин. Впрочем, его еще предстоит закрепить в законе, как и круг компаний, в отношении которых вводится обязательное раскрытие собственников. А также установить последствия в случае невыполнения этого требования, говорит Панкин: «Сейчас мы предполагаем, что это может быть лишение права голоса. Мы считаем, что, если компания не публичная, раскрытие бенефициаров не нужно».

Сейчас определения бенефициара в российском законодательстве нет, довольно часто акционеры бывают номинальными, признает партнер «Нерр» Илья Рачков: «У этого может быть много причин, начиная от плохого инвестклимата и заканчивая желанием скрыть доходы от жены». Бенефициар не всегда принимает управленческие решения, это может делать, например, трастовый управляющий, отмечает партнер Goltsblat BLP Антон Ситников.

Самая крупная публичная компания России, акционеры которой не раскрываются, – «Сургутнефтегаз». Он публикует только доли менеджеров и членов совета директоров (меньше 0,5% обыкновенных акций). Другие акционеры не известны – из отчетов «Сургута» следует, что нет никого с пакетом более 5%. На начало 2011 г. 23 юрлица, которыми руководили сотрудники «Сургутнефтегаза» (некоммерческие партнерства, фонды и ООО, созданные ими), обладали финансовыми вложениями, равными по стоимости примерно 85% голосующих акций компании. Эти организации и есть акционеры «Сургута», говорили близкие к компании источники, но кто реальные бенефициары акций, так и не известно. Другой пример, правда, пока не торгующейся на бирже компании, – «Домодедово». Найти владельцев аэропорта не смогла даже Генпрокуратура. Участники рынка основным владельцем компании называют председателя ее совета директоров Дмитрия Каменщика, однако формально единственным официальным собственником значится DME Ltd. с острова Мэн. В «Сургутнефтегазе» и «Домодедово» от комментариев отказались.

Минэкономразвития согласно, что прозрачность крайне желательна для всех участников рынка, но запрет голосовать – слишком жесткая мера, считает директор департамента Минэкономразвития Иван Осколков: «Во всем мире используются как минимум инструментарии номинального владения и траста». Это может стать очередным шагом по снижению конкурентоспособности российской правовой системы, поэтому Минэкономразвития вряд ли поддержит предложения ФСФР, отмечает Осколков.

Запрет не поможет в борьбе с офшорами, а только усугубит проблему, разделяет его опасения Рачков: «Не желающие раскрываться компании начнут перерегистрироваться в других юрисдикциях либо будут раскрываться формально». «Конечно, такой риск есть. Вместе с тем сейчас усиливается давление на офшорные юрисдикции со стороны международных финансовых организаций с тем, чтобы они предъявляли более высокие требования к регистрирующимся там компаниям», – отмечает Панкин.