Джей Хамбро: «Мы прошли длинный и трудный процесс»

Хамбро – потомки известной в Дании семьи банкиров, и одна улица в Копенгагене даже названа в их честь. Джей Хамбро – сын Питера Хамбро, известного в России инвестора, совладельца золотодобывающей компании Petropavlovsk. Когда Джею было 17 лет, отец отправил его с братом Иви на несколько месяцев работать на золотых шахтах в Австралии. Там Джей и увлекся добывающим бизнесом («Полагаю, можно сказать, что именно там приобрел вредную эту привычку», – шутит в интервью FT Джей). Сейчас Иви управляет семейным инвестиционным фондом BlackRock International. А Джей – железорудным проектом семьи в России.

Компания Petropavlovsk переживает сейчас тяжелые времена. Но еще более сложным оказался проект IRC. Добыча на имеющихся месторождениях падает. Запланированное строительство собственного металлургического завода так и не началось. В интервью FT Хамбро говорит, что теперь перспективы IRC зависят от успеха K&S – крупного месторождения вблизи границы с Китаем. А будущее K&S – от того, появится ли мост через Амур, который свяжет Дальний Восток с Китаем – главным потребителем железной руды. IRC предложила строительство моста 10 лет назад. Но его начало постоянно откладывает.

По стопам отца

Джей Хамбро родился 1974 г., в 1997 г. окончил Newcastle University с дипломом бакалавра в управлении бизнесом. По окончании университета Хамбро работал в финансовом секторе – три года проработал в NM Rothschild & Sons, затем в инвестиционно-банковском подразделении HSBC по горнорудной и металлургической промышленности. Но в 2010 г. он перешел в золотодобывающую компанию Petropavlovsk своего отца Питера Хамбро.

Он приобрел золотую шахту незадолго до распада СССР, когда страна начала либерализацию внешней торговли. «Когда мы были детьми, он проводил много времени в поездках по России, занимаясь огромным количеством проектов», – рассказывает Хамбро FT.

Когда началась либерализация внешней торговли, одним из крупнейших контрагентов Советского Союза по продаже золота стал банк Mocatta & Goldsmid, говорил FT Питер Хамбро: «Когда началась перестройка, все в Советском Союзе в одночасье захотели стать предпринимателями, но на Западе они знали только единственного предпринимателя – и этим предпринимателем был я». Люди, с которыми торговал Хамбро на постсоветском пространстве, стали потом его хорошими друзьями, рассказывал он Bloomberg. С Павлом Масловским Питер Хамбро познакомился в 1994 г. на одном из светских мероприятий. Недолго поговорив, они решили основать золотодобывающую компанию Petropavlovsk, которая в 2005 г. за $9 млн приобрела 50% в месторождении K&S. В портфеле Petropavlovsk оказалось несколько железорудных активов, в июле того года компания выделила их в отдельное предприятие Тор Limited (на 100% дочерняя структура Petropavlovsk в британской юрисдикции). В 2010 г. 50%-ная доля в месторождении K&S была выделена в отдельную компанию IRC, которая прошла регистрацию в Гонконге и получила листинг на Гонконгской бирже.

Сейчас IRC добывает 1 млн т железной руды в год, ей принадлежит пять месторождений на Дальнем Востоке и одно в Китае. В апреле прошлого года стоимость железной руды опустилась ниже психологически важной отметки в $50/т (сейчас стоит $41,5). IRC оказалась в сложной ситуации: операционные расходы на месторождении Гаринское составляют примерно $43/т, а на месторождении Куранах – выше $60, говорилось в документах компании. В первом полугодии на месторождении Куранах было добыто около 550 000 т руды.

Неожиданное приземление

Резкое снижение цен на сырье, вызванное замедлением экономики Китая, сильно ударило по бизнесу Хамбро. BlackRock World Mining Trust потерял 36% своей стоимости в прошлом году. Компании Petropavlovsk даже грозило банкротство. Его удалось избежать лишь в феврале прошлого года, когда компания смогла договориться с инвесторами о рефинансировании долга. «Это очень суровое время», – отмечает Хамбро.

Строить компанию Petropavlovsk Питер Хамбро и Павел Масловский начали еще 1994 г. на базе Покровского рудника. Партнеры добыли на нем первое золото в 1999 г., построили золотоизвлекательную фабрику, начали докупать золоторудные активы на Дальнем Востоке, а к 2002 г. вывели Petropavlovsk на Лондонскую фондовую биржу (LSE). Petropavlovsk стала первой российской компанией, которая начала торговаться там. При IPO партнеры выручили более $1,3 млрд. Но далее капитализация компании начала падать. К декабрю 2014 г. у Petropavlovsk начались финансовые трудности с обслуживанием публичного долга, капитализация компании была всего $34,8 млн (сейчас $266,1 млн). Компания была в сложной ситуации: чистый долг превышал $900 млн, тогда как EBITDA была около $200 млн. Petropavlovsk пришлось провести допэмиссию, конвертировать часть долга в акции компании, а также реструктурировать часть долговых обязательств. В итоге основатели Petropavlovsk Хамбро-старший и Масловский снизили свои доли владения до 4,6 и 6,6% соответственно (при этом им пришлось еще и участвовать в допэмиссии акций). Прошлый год у компании выдался еще сложнее: добыча снизилась на 19% до 504 000 унций золота.

Трудные времена

Cначала IRC предложила своим акционерам даже выкупить допэмиссию на общую сумму 408 млн гонконгских долларов ($52,6 млн) в августе, чтобы докапитализировать компанию, но и это не помогло. Затраты пришлось снижать. «Мы верим, что сделали все, что могли, чтобы продлить экономическую жизнь Куранаха, – говорил Хамбро, когда в декабре 2015 г. компания приняла решение закрыть производство на Куранахе. – Продолжение работы Куранаха будет разрушительным для IRC».

Сейчас IRC планирует открыть в России железорудную шахту K&S у самой границы с Китаем. По данным IRC, запуск шахты K&S ожидается в первой половине 2016 г., проектная мощность – 3,2 млн т железорудной руды в год (с возможностью расширения до 6,3 млн т).

Пять лет назад этот проект был очень привлекательным для инвесторов, но времена изменились. Если в 2010 г. стоимость руды превышала $150/т, то теперь цена – около $50/т, и аналитики говорят, что пик китайского спроса на нее позади. В 2013 г. убыток IRC составил $41,6 млн, а в 2014 г. увеличился до $317,6 млн. Котировки акций компании за пять лет снизились на 90%.

Поэтому теперь перспективы IRC зависят от успеха ее главного инвестпроекта – K&S. Себестоимость производства железной руды на K&S (между Благовещенском и Биробиджаном, вложения с 2012 г. – $277 млн) в 2016 г. составит $34/т. Шахта находится в Еврейской автономной области, поэтому компания может извлечь выгоду из строительства моста в Китай через реку Амур – это даже может определить судьбу проекта, поскольку сделает крупный рынок ближе. После завершения строительства моста через Амур себестоимость на K&S опустится ниже $28/т. «Исторически сложилась такая смешная ситуация, что между двумя берегами ходит лишь небольшой паром, – говорит Хамбро FT. – Мы решили, что ее нужно изменить, и стали работать с российским правительством и местными властями. Это был длинный и трудный процесс».

Мост раздора

Железнодорожный мост через Амур должен соединить Транссибирскую железнодорожную магистраль с китайскими железными дорогами, сократит расстояние перевозки по направлению Москва – Хабаровск на 500 км, расходы на тонну груза – на $6. Он позволит IRC поставлять продукцию на рынки Азиатско-Тихоокеанского региона. Протяженность моста – 2,2 км, из них российская часть – 315 м. Строительство началось в феврале 2014 г., но только с китайской стороны. За российскую часть отвечает ООО «Рубикон», которое было выкуплено структурами РФПИ и China Investment Corporation у IRC за 174 млн руб. в ноябре 2014 г. Бюджет российской части оценивается в 10 млрд руб. В октябре 2015 г. стало известно, что строительство российской части будет выполнять China Civil Engineering Construction Company – подрядчик строительства китайской части моста.

У местных органов власти не было большого опыта сотрудничества с частными компаниями, поэтому это осложнило привлечение финансирования, рассказывает Хамбро FT. В 2014 г. Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ) и китайский инвестфонд China Investment Corporation наконец приобрели у IRC компанию – заказчика строительства моста.

Местонахождение шахты помогло Хамбро найти партнеров в Китае. Ее строительством занялась госкомпания China National Electric Engineering Company (CNEEC), а крупнейший китайский государственный банк ICBC в декабре 2010 г. выдал IRC кредит на $340 млн. Гарантии по займу предоставила Petropavlovsk – крупнейший акционер IRC.

Китай свою секцию моста построил быстро, но Россия долго не начинала строительство своей части и до сих пор его не завершила. «Мост идет из Китая в сторону России и <...> заканчивается, – отмечает Хамбро в интервью FT. – Теперь свою работу должны сделать русские».

На недавнем обеде в Гонконге вице-премьер Аркадий Дворкович сказал Хамбро, что мост – это приоритетный проект для России, говорит бизнесмен FT. Если строительство будет завершено, как и запланировано, в этом году, то мост позволит транспортировать руду в промышленный регион на северо-востоке Китая всего за 3–5 дней. Для сравнения: ее поставки из Австралии занимают более 15 дней. Это может позволить добывать руду на шахте и при такой низкой цене, как $28/т. Это примерно соответствует себестоимости производства у шахт с самыми низкими издержками на добычу в мире. Но некоторые специалисты ставят под сомнение такую оценку. По мнению Сергея Раевского, аналитика лондонской брокерской компании, для погашения выданного ICBC кредита при нынешнем курсе рубля компании нужно, чтобы цены были на уровне $55/т.

«Такая ситуация не может длиться вечно»

Строительство шахты K&C не удается выполнить в срок. В середине декабря IRC приостановила проект после того, как китайский подрядчик строительства моста CNEEC потребовал компенсации от IRC.

В январе Хамбро летал в Пекин, чтобы провести переговоры с ICBC и китайским подрядчиком. Сейчас стороны нашли взаимоприемлемое решение, уверяет Хамбро FT.

«Мы все взрослые люди и понимаем, что нам нужно решать коммерческие вопросы, а не выяснять отношения, – говорит он. – Мы пытаемся решить, как жить дальше».

Цены на железную руду могут восстановиться, если австралийские шахты приостановят производство. Производство железной руды в Австралии стало более привлекательным благодаря ослаблению австралийского доллара, но такая ситуация не будет длиться вечно, считает Хамбро. По его мнению, есть еще один фактор, способный подстегнуть спрос на металл, – программы КНР по инвестициям в инфраструктуру, которые нацелены на усиление позиций китайских компаний в Центральной и Юго-Восточной Азии. «Я живу надеждой, что цены на железную руду восстановятся», – подытожил Хамбро в интервью FT.