Игорь Шахрай: «Прогнозы в солнечной энергетике всегда отстают от реальности»

Компания «Хевел» первой в России построила солнечную электростанцию (СЭС) и первой же запустила завод по выпуску фотоэлектрических модулей. Сегодня компании тесно на внутрироссийском рынке, расширять бизнес она хочет за счет экспорта. Но стать конкурентоспособной на глобальном уровне будет трудно: на рынке доминирует китайская продукция, а конкуренты в Европе и США сильны за счет господдержки. Гендиректор «Хевела» Игорь Шахрай рассказал «Ведомостям» о стратегии расширения компании, проблемах зеленой энергетики, новых технологиях, а также почему СЭС с низкими капзатратами может вырабатывать неоправданно дорогое электричество.

– Мы начали готовиться к предстоящим трудностям с февраля 2020 г. Прежде всего заранее направили строительные бригады и разместили их в регионах строительства новых СЭС, в том числе в Казахстане – там расположена треть станций, которые мы сейчас строим. Поэтому, когда границы закрылись, а в российских регионах начали действовать коронавирусные ограничения, наши сотрудники уже были там, где нужно. Это позволило полностью выполнить программу по строительству на 2020 г. и не сорвать сроки строек. На месяц сдвинулись сроки ввода Нововаршавской СЭС на 15 МВт в Оренбурге, но это было связано не с ковидом, а с доработкой документов со стороны субподрядчика. А наш завод в Новочебоксарске, выпускающий оборудование для СЭС, и вовсе отработал весь прошлый год в режиме 24/7.

– В прошлом году компания ввела солнечные парки на 1,1 ГВт, в том числе на 355 МВт в Казахстане. По итогам года ожидаем, что консолидированный объем вводов новых СЭС составит 1,7 ГВт, включая проекты в рамках розничного бизнеса группы.

– Выручка «Хевела» выросла к 2019 г. на 21% до 21 млрд руб., активы составили 109 млрд руб. – рост год к году на 76%. Рост доходов происходит за счет не только продажи электроэнергии, но также проектирования, строительства, эксплуатации СЭС, создания и развития новых сегментов. Основной объем приходится на возведение объектов генерации по договорам на предоставление мощности (ДПМ; гарантируют инвесторам окупаемость 12% в год. – «Ведомости»), в рамках которых и были построены СЭС на 1,1 ГВт. Кроме того, мы построили три небольших объекта на 6 МВт общей мощности в изолированных и труднодоступных регионах – в Республике Тыва, Забайкальском крае и на Алтае. Также мы выступаем технологическим интегратором при строительстве двух крупных предприятий в Калининграде.

– Мы видим активность IPO во многих секторах, но в нашем сегменте ничего такого не происходит. Пока компания не достигала максимальной стоимости для выхода на биржу, но мы не исключаем этот вариант.

– Сегодня предприятие способно выпускать продукции на 340 МВт в год. При этом КПД наших солнечных ячеек приблизился к 24%. На заводе, который наш партнер – компания EnCORE («дочка» «Реам менеджмента». – «Ведомости») строит в Калининграде, будет выпускаться оборудование с КПД ячейки 24,5–25%. В целом в мире КПД солнечных модулей варьируется сегодня от 19 до 23%.

– Сначала завод выпускал модули по тонкопленочной технологии. При высокой стоимости сырья – кремния – выбор этой технологии имел немного альтернатив, так как в thin film его потребление крайне мало – примерно в 250 меньше, чем в аналогах технологий, основанных на использовании кремниевой подложки вместо стекла. Через несколько лет цены на кремний снизились с $400 до $8, лишив тонкопленочную технологию ценового преимущества. Зато ее технологический потенциал лежал в создании новых модификаций и новых технологий с использованием того же состава производственного оборудования. После успешных испытаний технологии гетероперехода на базе нашего НТЦ мы внедрили наработки в производство и модернизировали линию всего за полгода. Наша нынешняя гетероструктурная технология не считается классической тонкопленочной технологией, но p-n переход в ней осуществляется тонкопленочным способом, т. е. токопроводящие слои осаждаются на кремниевую подложку.

– Сделка закрыта. Доля «Т плюса» составляет 16%, остальное – у группы «Хевел». Они вносили в совместное предприятие 215 МВт СЭС, в том числе и те, что еще будут построены. Общая мощность СЭС, которые вошли в СП, составляет 1,1 ГВт. К концу года с учетом новых вводов установленная мощность станций достигнет 1,7 ГВт. Сколько будет введено новых солнечных станций на горизонте до 2035 г., будет зависеть от окончательных параметров второй программы поддержки ВИЭ. По реализации солнечных модулей и ячеек будем ориентироваться на объем производства нашего завода в Новочебоксарске и наших партнеров в Калининграде, т. е. 1,34 ГВт в год.

– У нас нет настроя на системную продажу объектов солнечной энергетики. СЭС «Акъяр» изначально строилась под ключ для «Лукойла» на его Волгоградском НПЗ, поэтому и продажа была логичной.

– Наш новый дивизион проектирует и строит СЭС, т. е., по сути, выступает в роли EPC-подрядчика (engineering, procurement and construction). Среди проектов – СЭС для «Хевела» и сторонних клиентов. Объем внешних заказов составляет около 150 МВт в год. Подразделение на 2021 и 2023 гг. обеспечено работой. Также дивизион строит СЭС в Казахстане, в том числе с привлечением сторонних субподрядчиков.

«Мы готовы выполнить новые требования и по экспорту, и по локализации»

– Первая программа поддержки ВИЭ до 2024 г. была ориентирована на количество зеленых мегаватт, которое нужно ввести в строй. Принцип новой программы другой – отбор проектов с ориентацией на стоимость электроэнергии для конечного потребителя. Мы поддерживаем эти изменения и считаем, что новая модель компанию как инвестора в ВИЭ устраивает. Почему? Потому что наша стратегия – это развитие технологий и экспорта. Так, завод в Новочебоксарске и предприятие, которое сегодня проектируется в Калининграде, вместе смогут ежегодно выпускать оборудование для СЭС на 1,4 ГВт. Программа поддержки ВИЭ сможет закрыть всего около 15% этого объема. То есть не совсем корректно говорить, что поставки оборудования на российский рынок могут стать ключевым драйвером для углубления локализации оборудования. Это не так. Согласитесь, странно строить заводы по производству пластин и ячеек с модулями мощностью 1,3 и 1 ГВт соответственно с прицелом на российский рынок объемом 150–200 МВт в год. Поэтому и требование по увеличению объемов экспорта нас не смущает – новое предприятие без поставок за рубеж просто не выживет. Мы как инвестор готовы выполнить новые требования и по экспорту, и по локализации.

– С начала этого года объем прямых продаж за рубеж составил 61 МВт, основным регионом, куда поставлялась продукция, была Япония. В прошлом году было экспортировано 10 МВт солнечного оборудования, не считая поставок на 70 МВт для наших строящихся СЭС в Казахстане.

В целом поставки идут и в Европу, и в Азию. В дальнейшем наши ячейки для солнечных модулей используются в высокотехнологичных продуктах за рубежом, таких как телекоммуникационные вышки, автомобили, мачты освещения, яхты, фасады и крыши зданий. В одних случаях мы поставляем только модули или ячейки, в других – готовые решения для конкретных проектов под ключ.

Потребность в солнечной генерации есть практически везде. Мы анализируем разные рынки по всем факторам (страновые риски, гарантии, рейтинги, наличие требований к локализации) и только после этого принимаем решение, идти в эту страну или нет. Вот США – огромная экономика, мы также туда смотрим. Но действует множество заградительных пошлин, и с учетом экономических факторов мы его [этот рынок] не рассматриваем как основной. Сегодня мы строим СЭС в России и Казахстане. А поставляем продукцию в 23 страны, в том числе в Германию, Швейцарию, Францию, Италию, Японию, прибалтийские страны.

– Это непростой вопрос. Приведу такой пример. Вьетнам – быстро растущая экономика, активно развивается в том числе в части солнечной энергетики. Мы планировали зайти туда. Но сейчас там все затормозилось под влиянием начавшихся регуляторных преобразований, выбирают из двух концепций: с одной стороны, хотят развивать альтернативную энергетику, а с другой – перейти на конкурсный отбор проектов с введением требований по локализации. Европа в этом плане развивает ВИЭ более последовательно. Активны в этом направлении Германия, Норвегия, Великобритания, Франция. Поэтому оба направления нам очень интересны. Если говорить о небольших коммерческих объектах – их заказывают частные компании из разных стран, в основном европейских. Главными конкурентами на международном рынке сегодня выступают крупные китайские компании, такие как REC, Jinergy, Tongwei.

– Казахстан – интересный рынок. Но не всегда удается побеждать там в конкурсах. В настоящее время ГК «Хевел» в Казахстане рассчитывает реализовать проекты в общей сложности на 345 МВт, часть мощностей уже введена. В 2020 г. в Акмолинской области построена одна из крупнейших солнечных электростанций на территории стран СНГ – СЭС «Нура» мощностью 100 МВт, в Алма-Атинской области действуют СЭС «Капшагай» (3 МВт) и СЭС «Сарыбулак» (4,95 МВт), в 2021 г. планируется ввести в эксплуатацию СЭС «Кушата» (10 МВт), СЭС «Шоктас» (50 МВт), СЭС «Жанакорган» (10 МВт). По итогам аукционных торгов в декабре 2020 г. «Хевел» получил права на строительство СЭС общей мощностью 40 МВт в Туркестанской и Кызылординской областях.

В финансировании проектов участвовала группа банков – Евразийский банк развития и Росэксимбанк. На серии проектов мы отработали эффективную модель кредитного финансирования. Цикл с момента приобретения нами прав на строительство СЭС до ввода объекта в эксплуатацию составил всего один год, мы считаем это рекордным сроком.

«Нужно строить большие заводы»

– Хочу отметить, что это уже не первое снижение. В 2019 г. речь шла о 600 млрд руб. на период до 2035 г., затем сумма сократилась до 400 млрд руб., теперь – примерно до 300 млрд. Конечно, отрасль чувствовала бы себя увереннее, если бы снижения не было. Почему? Вот, к примеру, мы строим завод и увеличиваем локализацию. В этом случае финансовым учреждениям, которые предоставляют кредиты, нужна гарантия, что государство в какой-то мере поддерживает отрасль. Возьмем наших партнеров в Калининграде, которые строят завод мощностью 1 ГВт. Если у них будет хоть какая-то доля российского рынка, то им, во-первых, легче будет разговаривать с банками для привлечения финансирования. Во-вторых, чтобы идти на рынок с новыми продуктами, нужно некоторое bankability – т. е. возможность привлечения кредита на условиях проектного финансирования. Фотовольтаика – очень наукоемкая отрасль. Поэтому у глобальных потребителей должно быть время, чтобы поверить в качество продукта и соответствие заявленным характеристикам. Это, как правило, занимает несколько лет. Поэтому на старте завоевания глобального рынка не обойтись без финансовой поддержки.

Конечно, подходы к ВИЭ в мире разные. Так, в странах Евросоюза выделяются прямые субсидии из бюджета, а в Индии ситуация ближе к российской: там за развитие зеленой генерации платят потребители. Но в Индии установлены фактически заградительные пошлины на импортное оборудование для солнечной генерации – страна хочет научиться сама выпускать оборудование для СЭС. Европейский рынок сегодня возрождается благодаря господдержке зеленой энергетики: в Швейцарии и Венгрии строятся современные заводы, выпускающие солнечные модули по продвинутой гетероструктурной технологии.

В России действуют нулевые пошлины на импортное оборудование для СЭС. При этом материалы для выпуска солнечных модулей, например стекло, облагаются ввозными пошлинами – от 10 до 15%. Но, я думаю, мы этот вопрос скоро снимем – сегодня ведутся переговоры об этом на уровне Евразийской экономической комиссии.

– С одной стороны, хочется сказать, что это поможет развивать производство отечественного оборудования. С другой – это не совсем так. Чтобы быть конкурентными на мировом рынке (а именно такую задачу ставят конкретно перед нашей компанией ее акционеры), нужно делать продукт мирового уровня. Не уверен, что закрытие рынка с помощью пошлин будет этому способствовать. Например, наши поставщики разработали российскую серебросодержащую пасту и сверхтонкую проволоку для ячеек, которые мы используем при изготовлении модулей. Теперь это уже российские продукты, которые можно экспортировать. Сейчас ведем переговоры о том, чтобы в России начать выпускать приличного качества отечественное стекло для модулей. Почему это стало возможным? Потому что наш завод в Новочебоксарске сильно нарастил мощности в последние годы. В итоге начали расти и локализовывать продукцию также наши поставщики. Мы же заинтересованы в снижении себестоимости продукции, поэтому будем бороться за каждый цент.

– Сегодня средние капитальные затраты при строительстве СЭС составляют $700, или около 53 000 руб. за 1 кВт по текущему курсу. В позапрошлом году 1 кВт стоил примерно $1000. То есть за два года произошло существенное падение стоимости строительства. В России ставка 50 000 руб. за 1 кВт приемлемая. Но поскольку в новой программе поддержки ВИЭ будет разыгрываться одноставочный тариф (т. е. цена энергии и мощности для потребителя), то этот ориентир не слишком показателен. Есть еще коэффициент использования установленной мощности (КИУМ) станций. В итоге при строительстве СЭС по 50 000 руб. за 1 кВт с КИУМом 17% энергия для потребителей будет дороже, чем при создании СЭС по 60 000 руб. с КИУМом 20%.

Новая программа, я думаю, будет в целом заставлять инвесторов использовать новейшие технологии и повышать эффективность СЭС. С другой стороны, сегодня государство не стимулирует строительство в России больших заводов по выпуску оборудования для солнечных станций по 2–3 ГВт. Но это нужно делать, поскольку малые заводы (сколько их ни построй в стране) в будущем окажутся неконкурентоспособными на глобальном рынке. По нашим оценкам, для приемлемой себестоимости мощность должна составлять от 1 ГВт продукции в год. Именно поэтому нужно строить большие заводы.

– Компания работает в двух направлениях: микророзница и энергосервис. Сегодня в рамках энергосервисных контрактов у нас реализуется три проекта на 35 МВт. Это гибридные системы, работающие на энергии солнца и ветра, в паре с дизельными генераторами в качестве резерва. Такие объекты уже построены нами на Алтае, в Забайкалье, Туве, Красноярске, Хабаровском крае. В Забайкалье, например, много небольших по мощности проектов по 10–15 кВт. Это контейнерные решения – забрасываем его на вертолете в труднодоступные поселки, за 2–3 дня подключаем. Заказчики – муниципальные предприятия, местные органы власти, фермеры, а также энергетические и сетевые компании («Русгидро» и «Россети»). Но почти все такие проекты не слишком выгодны – их срок окупаемости составляет от 10 лет и выше. Для модернизации старой распределенной генерации на Дальнем Востоке нужна господдержка, для того чтобы эти проекты были окупаемы для инвесторов.

В целом спрос со стороны малого бизнеса и физлиц высокий. Выручка в прошлом году по микрорознице составила около 300 млн руб., цель на текущий год – более 1 млрд руб., в том числе по b2b-сегменту – около 700 млн руб., по b2c – 200–300 млн руб.

– В некоторых странах действительно есть возможность для развития альтернативной энергетики без поддержки со стороны государства. Это Греция, Кипр, Венгрия. Но там рыночный тариф на электроэнергию очень высокий, поэтому и сетевой паритет альтернативной энергетики с традиционной уже достигнут. Безусловно, на начальном этапе поддержка ВИЭ просто необходима. Также подчеркну, что в России через механизм ДПМ помогают развитию и традиционной генерации.

«Сетевой паритет для СЭС может быть достигнут раньше 2030 г.»

– Эта работа ведется постоянно. Сегодня разрабатываем ячейку для солнечных модулей на спайке вместо ячейки на клеевой основе. Внешне они практически не отличаются. Но паяная ячейка больше распространена в мире, поскольку из нее удобнее собирать модули. Это открывает нам новые возможности. Мы также сотрудничаем с зарубежными лабораториями для повышения эффективности модулей. И за последние пять лет их себестоимость только за счет развития технологий упала вдвое.

– Если говорить о строительстве станций в рамках программы поддержки ВИЭ, т. е. по ДПМ, то здесь мы можем применять только российские ячейки и модули. Но наше подразделение, которое занимается розничными продажами, может по желанию заказчика установить любые модули. Таких проектов «Хевел» реализует в год около десятка на 5–10 МВт общей установленной мощностью. К примеру, это могут быть солнечные модули, вмонтированные в крышу или фасад. В сегменте b2c мы занимаем около 10%, в b2b – порядка 50%. Но много и других компаний, которые готовы привезти и смонтировать любые модули.

– Здесь все зависит от стоимости системы хранения энергии, которая может превышать половину цены проекта. Не всегда это оправданно. В одном случае для получения экономии достаточно поставить СЭС. В другом – нужен мощный накопитель. Такой аккумулятор российского производства емкостью 8 МВт ч установлен, например, на сетевой солнечной электростанции в Башкортостане.

– Потенциал распределенной генерации на Дальнем Востоке, которая может быть заменена гибридными энергоустановками на основе ВИЭ, составляет порядка 240 МВт из 240 ГВт всех энергообъектов в стране, т. е. одну тысячную часть. Вот и ответ. При этом если мы говорим об энергосервисных контрактах, то мы предлагаем замену одного обособленного генерирующего объекта на другой, но более эффективный. Поэтому ее установленная мощность не меняется. С точки зрения изолированных территорий распределенная генерация – оптимальное решение. Тянуть туда сети нет никакого смысла. А замена генерации на более современную лишь снизит объем перекрестного субсидирования.

– Думаю, что разумные сроки достижения сетевого паритета – это 2030–2035 гг. Но если посмотреть прогнозы развития солнечной энергетики, то они всегда отстают от реальности. Это сегодня происходит также в целом в сфере ВИЭ. А солнечная энергетика – очень наукоемкая отрасль, в которой прогресс идет за новыми ноу-хау. И технологии развиваются очень быстро. Еще три года назад мы не могли делать таких смелых прогнозов по снижению себестоимости солнечных батарей и выходу на международный рынок, как сегодня.

– Сегодня все технологии в солнечной энергетике основаны на кремниевой монокристаллической пластине толщиной от 50 до 180 микрон. И даже технологии резки таких пластин стали фантастическими – их режут с помощью нити в 40–50 микрон. Но разрабатываются и совершенно новые технологии – к примеру, перовскитная (perovskite), позволяющая в разы сократить затраты и повысить КПД ячейки. Она позволяет получить самый дешевый в мире солнечный модуль на базе органических материалов. Но такие материалы очень быстро деградируют, и их нужно моментально инкапсулировать в модуль. Над борьбой с этой деградацией сегодня работают ученые всего мира. Так вот если совместить эту технологию, например, с гетероструктурной (она применяется для изготовления модулей на нашем заводе в Новочебоксарске), то КПД СЭС сразу вырастет до 30%. Развиваются и другие технологии, некогда популярные перки (PERC) уходят в технологию TOPCon, расширяется применение IBC. Ключевая тенденция – в росте доли кремниевых технологий n-типа, поиске и внедрении в промышленное производство многокаскадных технологий. Это будет влиять на стоимость солнечных станций, их выработку, конечную цену энергии. Мы увидим много интересного в удешевлении технологий в ближайшие годы. Поэтому и сетевой паритет для СЭС может быть достигнут гораздо раньше 2030 г.

– Да, насколько быстро будут развиваться технологии.

– Здесь наши ученые работают в нескольких направлениях. Первое – BIPV (building integrated photovoltaics), т. е. солнечные панели, интегрированные в фасад здания. Причем по цене они могут конкурировать с обычными вентилируемыми фасадами (цена начинается от 18 000 руб. за 1 кв. м). Уже несколько объектов в стадии проектирования. Одно из таких зданий построят в Москве. Сегодня мы выходим на утверждение ГОСТа на такие фасадные панели, что позволит использовать их массово в строительстве. Второе – гибкие солнечные модули, которые также могут применяться в строительстве любых объектов. В частности, вклеиваться в мягкую кровлю. Объект с такой крышей есть в Геленджике, также идут переговоры по нескольким проектам в Израиле. Третье – улучшение ячейки солнечных модулей на основе гетероструктурной технологии. Наши ближайшие конкуренты в этом направлении – крупные компании из КНР и Европы. Сегодня в мире на основе гетероструктурной технологии выпускается порядка 10% ячеек, и доля этого сегмента будет расти.

– Думаю, что в этом смысле должна быть какая-то единая политика государства по ликвидации объектов энергетики и, соответственно, их утилизации. В принципе, сами модули легко демонтируются и также перерабатываются – они относятся к низкому, 5-му, классу отходов. За рубежом уже есть компании, которые демонтируют солнечные панели, извлекают ценные металлы, остальное перерабатывают. В России таких компаний пока нет. С другой стороны, мне кажется, пока об этом думать рано: реальные сроки эксплуатации нашего оборудования составляют более 30 лет.

– В мире существует несколько похожих стандартов, I-REC лишь один из них. Но потенциал спроса на них в большинстве стран ограничен, внедрение таких сертификатов ограничено национальной регуляторной базой. Мы дождемся появления механизма, разрабатываемого «Советом рынка», который, как ожидается, будет встроен в международные системы сертификации. Пока в России работаем в рамках механизма заключения прямых СДД (свободных двусторонних договоров) на поставку энергии с объектов ВИЭ. У нас такие договоры уже есть – с Unilever, AB InBev Efes. В прошлом году аналогичный договор был заключен и с заводом «Хевел», т. е. предприятие перешло на 100% ВИЭ.

«Компания должна развиваться в разных направлениях»

– Установка солнечных панелей под ключ в рознице будет стоить около 60 000 руб. за 1 кВт. Конечная стоимость мини-СЭС также будет зависеть от конфигурации – дополнительного оборудования (например, накопителя энергии) и других опций, таких как управление со смартфона. После установки системы мы берем на себя обязательства по эксплуатации, срок гарантии на модули составляет 12 лет, на выработку – до 30 лет.

– С точки зрения технологической сложности это гибридная Бурзянская СЭС мощностью 10 МВт с огромным аккумулятором емкостью 8 МВт ч. Это большой объект, который не только выдает мощность в сеть, но и покрывает пиковые перегрузки. Также мы разработали портативную СЭС, которая помещается в небольшой чемодан, ее мощности хватает для того, чтобы автономно обеспечивать электроэнергией лагерь в удаленных местах, где нет доступа к сети. Есть у нас и экспериментальные палатки с солнечными панелями, и гибридная мобильная установка (солнечная станция, ветряк и аккумулятор) в виде прицепа к автомобилю. Для нужд горнорудных компаний, работающих на Дальнем Востоке, мы также поставили автономные системы освещения на базе гибридной солнечно-ветряной установки. Совместно с «Камазом» создали уникальную в России солнечную кровлю мощностью 5 кВт для полуприцепов. Следующим шагом станет отработка решения для полуприцепов-рефрижераторов, перевозящих скоропортящиеся продукты и товары, для которых критичен температурный режим.

– Пока мы не построили ни одного ветряка для сетевой генерации. Небольшие объекты строились для малой (распределенной) энергетики, в пределах 100 кВт. Хотя в целом мы смотрим с интересом и на сектор ветрогенерации, поскольку компания должна развиваться в разных направлениях. Даже были некоторые предложения по продаже нам ВЭС за рубежом – в СНГ и Европе. Но пока компании еще много нужно сделать в солнечной энергетике.

– Конкретную компанию трудно назвать. Их много. Вот, например, Tesla в рамках проекта Giga создала в Неваде гигантскую фабрику аккумуляторов. Ее главная особенность, как мне кажется, в том, что она занимается поиском технологического совершенства в энергетике. В будущем нам хотелось бы стать компанией, которая развивает различные продукты и вкладывает в разные направления энергетики. Потому что все они связаны – как солнечные станции и системы хранения энергии для них. В определенный момент основой энергетики станут гибридные системы. Поэтому в фотовольтаике нужно постоянно расти в технологическом плане и вкладывать в новые исследования. Наше R&D-подразделение постоянно участвует в международных научных проектах, что дает бесценный опыт работы с международными компаниями. Объем инвестиций в R&D с 2011 г. составил 2,4 млрд руб.

– Очень просто: нужно было как-то зарабатывать деньги для своей семьи, изучить, как устроено производство, и написать диплом на тему «Ценообразование в кремнии». Все это вместе тогда, в моменте, давала должность плавильщика цеха по производству кристаллического кремния. Я считаю эту работу очень ценным опытом как с точки зрения погружения в производственные процессы, так и с точки зрения работы в рабочем коллективе. Потом, уже когда я работал в «Хевеле», в целом была схожая ситуация: я занимался одновременно финансовыми и производственными вопросами. Все больше заметен тренд к тому, что подрастающие поколения неизбежно столкнутся с необходимостью разбираться в максимальном круге вопросов, влияющих на стоимость компании. На мой взгляд, идеальный сотрудник в нашей отрасли – это выпускник технического вуза, владеющий одним или несколькими иностранными языками, иногда нужны навыки ведения переговоров, ну и, конечно, он должен любить свою профессию.