Частные инвесторы помогут спасти природу

По данным Банка России, по состоянию на первое октября 2025 г. объем зеленых облигаций в обращении на российском рынке составил 208,5 млрд руб. Это на 8,3% больше, чем в начале года. Если сравнивать текущее состояние рынка этих бумаг с периодом активного роста в 2021–2023 гг., то можно сказать, что начиная с 2024 г. данный сегмент достиг своей зрелости, а объемы привлеченного финансирования стабилизировались, комментирует статистику регулятора заместитель директора департамента банковского развития Ассоциации банков России Булат Андержанов.

За последние несколько лет значительно снизилась доля зеленых бондов на рынке облигаций устойчивого развития, а в 2021–2023 гг. она превышала 60 и даже 70%, отмечает эксперт. Это снижение, в частности, связано с развитием национальных и адаптационных проектов, призванных в том числе решать проблемы по адаптации к изменению климата, но не имеющих такого четкого фокуса на экологию, как зеленые облигации.

Сегодня финансирование экологических проектов становится стратегическим приоритетом, поэтому активно разрабатываются механизмы, которые позволяют привлекать инвестиции и обеспечивают возможность участия широкого круга заинтересованных лиц через финансовые инструменты, считает заместитель гендиректора Агентства стратегических инициатив (АСИ) Георгий Белозеров. Такое финансирование влияет не только на экологические риски, но и на качество жизни, развитие регионов и технологическую модернизацию, рассказывает представитель АСИ.

Основная сложность в его привлечении, по мнению Белозерова, – высокая стоимость заемных средств и неопределенность относительно их возвратности, которая зависит от качества управления природным капиталом. «Поэтому инвесторы ожидают прозрачности, верификации эффектов и предсказуемой правовой среды. При этом многие все еще оценивают экологические проекты через призму затрат, а не создаваемой ими стоимости восстановленных экосистем», – отмечает эксперт.

Например, при создании защитных лесополос, приводит пример Белозеров, часто учитывают лишь финансовые затраты на высадку деревьев и кустарников, тогда как экономическая ценность экосистемных услуг включает защиту территорий от опустынивания и деградации, а также повышает их инвестиционную привлекательность. Кроме того, важными эффектами являются рекреационный потенциал, включая формирование лесных садов, создание экологических троп и развитие пчеловодства, что может быть дополнительно монетизировано через экотуризм.

Рынок экологического финансирования, в частности, зеленых облигаций, в основном формируют крупные компании с госучастием, рассказывает председатель комитета Госдумы по финансовому рынку Анатолий Аксаков. По его словам, экопроекты в значительной степени зависят от бюджетных источников. Сегодня ресурсы направляются прежде всего на проекты структурной трансформации экономики с упором на повышение эффективности и производительности. Такие инициативы предполагают в том числе внедрение зеленых технологий, повышение энергоэффективности и учитывают экологическую повестку, но не ограничиваются ей, поясняет депутат.

Государственный приоритет

Существуют разные формы господдержки зеленого финансирования, говорит Андержанов. Это могут быть государственные гарантии и поручительства, субсидирование процентных ставок по долговым финансовым инструментам – кредитам и облигациям, а также софинансирование и налоговые льготы для инвесторов и эмитентов. С первого июля 2025 г. вступила в силу инструкция Банка России № 220-И, которая предусматривает особые условия расчета кредитного и рыночного рисков по приоритетным ESG-инициативам, напоминает Андержанов. По его данным, в зависимости от качества проекта устойчивого развития снижение риск-веса может составлять от 10 до 50% от обычного.

Среди мер господдержки, которые могли бы быть эффективны, но пока не задействованы, Андержанов называет создание системы «зеленых закупок» на государственных и коммерческих предприятиях. Такие сделки учитывают степень ESG-зрелости поставщиков при организации поставок. Сегодня возможности для создания подобной системы уже существуют, считает эксперт. Так, запущен ЭКГ-рейтинг (Экология. Кадры. Государство), оценивающий деловую репутацию бизнеса. Этот инструмент используется при выборе контрагентов и реализации мер государственной поддержки, отмечает Андержанов.

Государство может поддерживать экологические проекты налоговыми льготами и субсидиями, говорит Аксаков. При этом он считает, что акцент необходимо делать на стимулировании рыночного финансирования зеленых проектов и, помимо банковского кредитования, задействовать инвестиции с фондового рынка, оказывать господдержку эмитентам зеленых облигаций. «Это может быть гораздо эффективнее расходов на программы льготного кредитования, которое имеет проинфляционные последствия», – отмечает глава комитета Госдумы. Привлечение частного финансирования в проекты, направленные на защиту окружающей среды, крайне важно как с социальной, так и с экономической точки зрения, например, для масштабирования зеленых инициатив, повышения экологичности производств и внедрения передовых практик, добавляет он.

Привлечение частного капитала важно по трем причинам, считает Белозеров. Прежде всего, оно расширяет горизонты финансирования, добавляя к бюджетным и банковским ресурсам рыночные источники и дисциплину управления. Кроме того, частные инвестиции повышают требовательность к измеримости результатов. Инвестор платит не за участие, а за подтвержденный эффект, что подталкивает сектор к лучшим практикам мониторинга и верификации, поясняет эксперт. И, наконец, участие разных инвесторов формирует класс активов, связанный с экономикой природы, снижая риски концентрации капитала у узкого круга субъектов и повышая устойчивость проектов.

Частная инициатива

Наиболее распространенными инструментами привлечения частного капитала в экологически значимые проекты в России стали зеленые и переходные облигации и кредиты, рассказывает директор по устойчивому развитию ВЭБ.РФ Анастасия Цумерова. Сегодня, по ее данным, объем таких инструментов, подтвержденных по национальной методологии, составляет чуть более 0,5 трлн руб. Вместе с тем, отмечает эксперт, в России разработаны уникальные для мировой практики изменения в действующее законодательство: зеленые и переходные проекты теперь приоритизируются с помощью стимулирующих мер со стороны Банка России. Эти изменения позволят банкам экономить капитал при кредитовании таких проектов или покупке облигаций, выпущенных для их финансирования.

Российский рынок уже показал, что частные сбережения и институциональный капитал могут эффективно работать на общественно значимые цели, считает Белозеров. Зеленые и народные облигации, по его мнению, стали «понятным каналом привлечения средств граждан и инвесторов в конкретные проекты с прозрачной отчетностью и измеримыми эффектами». В Москве выпуск таких бумаг позволил привлечь два млрд руб. для перехода на электробусы, а в Томской области – один млрд руб. на финансирование переработки отходов, приводит эксперт примеры размещений.

Но, как отмечает Белозеров, облигации по своей природе остаются долговым инструментом: эмитент обязан выплачивать купон и погашать выпуск вне зависимости от темпа монетизации экологического эффекта. Это, по его словам, подходит не всем экологическим проектам, где возврат формируется через постепенную капитализацию восстановленных природных территорий.

Кредиты и облигации – достаточно гибкие инструменты, но при этом у них есть ряд особенностей, говорит Цумерова. Во-первых, проект должен соответствовать таксономии (зеленой или переходной). Во-вторых, требуется наличие положительного материального экологического или климатического эффекта от реализации проекта – это обязательно подтверждается независимой верификацией инструмента. Также важно целевое использование привлеченных средств: деньги можно тратить только на операционные и капитальные затраты, связанные с реализацией проекта. Если они используются нецелевым образом, зеленый или переходный статус инструмента снимается. При этом спрос на кредиты и облигации есть как у частных инвесторов, банков, крупных корпораций, так и у физических лиц.

На рынке не хватает инструментов, которые могли бы обеспечить финансирование решения долгосрочных экологических задач, выходящих за рамки обязательных требований к компаниям, полагает вице-президент по ESG «Сбера» Марина Булова. По ее словам, такое положение дел отмечается как представителями государственных органов, так и коммерческими компаниями. Ответом на запрос, по мнению представителя «Сбера», мог бы стать новый финансовый инструмент, главной задачей которого является привлечение частных компаний к решению долгосрочных экологических задач с условием софинансирования со стороны государства.

Новые инструменты

Наряду с традиционными зелеными облигациями и кредитами, рынок ищет и новые инструменты для организации финансирования экологической направленности. Один из них – цифровые финансовые активы (ЦФА), которые выпускаются с использованием технологии распределенного реестра (блокчейна). В 2024 г. на российском рынке впервые были выпущены ЦФА устойчивого развития, их в полном объеме выкупили розничные инвесторы, рассказывает Андержанов. По его мнению, выпустить ЦФА на электронной платформе проще и быстрее, чем облигации на бирже.

Благодаря более простой организации выпуска по сравнению с традиционными облигациями рынок ЦФА будет становиться более востребованным у бизнеса, включая сферу устойчивого развития, полагает Аксаков. «Нам остается устранить существующую дискриминацию и гармонизировать налоговые условия для долговых ЦФА. Рассчитываем, что это может быть сделано уже в следующем году», – добавляет он.

ЦФА и утилитарные цифровые права обеспечивают прозрачность, прослеживаемость и гибкость, позволяя связать инвестиции с фактом достижения экологического результата, считает Белозеров. Еще одним хорошо показавшим себя механизмом, по его мнению, являются проекты социального воздействия (ПСВ), реализуемые правительствами субъектов РФ. Ценность ПСВ заключается в том, что организации могут рассчитывать на компенсацию вложений от региона только после того, как независимый оценщик подтвердит достижение заранее определенного социального эффекта.

Тема ЦФА сейчас активно развивается, но в устойчивом финансировании они пока используются редко, говорит Цумерова. Также, по ее словам, в экспертном сообществе проходит обсуждение вариантов реализации механизма нового инвестиционно-финансового инструмента «единица природы», предложенного АСИ. «Он позволит системно привлекать инвестиции в природоохранные проекты и создавать рыночные механизмы стимулирования охраны природы, чего явно не хватает для долгосрочного устойчивого развития», – считает представитель ВЭБ.РФ.

«Единица природы» может стать перспективным финансовым инструментом, считает Булова. По ее мнению, механизм его использования наиболее эффективно может быть реализован на основании риск-ориентированного подхода: государственные органы власти определяют возможный ущерб от реализации экологических рисков, набор и стоимость мероприятий для минимизации этих рисков, после чего для финансирования данного проекта привлекаются частные инвестиции – на условиях софинансирования со стороны государства в форме данного финансового инструмента.

Вместе с тем, по словам Белозерова, «единица природы» может быть также реализована в виде цифрового финансового инструмента учета прав с признаками финансового актива. Такой формат обеспечит прозрачность и верификацию данных, а правовая конструкция – сопоставимое с рынками капитала регулирование и гибкость под разные типы проектов. В отличие от зеленых облигаций, где инвестор получает купон, «единица природы» позволит инвестировать в результат и разделить прибыль от его достижения, подчеркивает эксперт. Это свяжет интересы государства, бизнеса и граждан, создаст прозрачную систему, где деньги будут следовать за верифицированным эффектом, и сделают экологические инвестиции доступными для широкого круга участников.

Белозеров также отметил, что «единица природы» может стать стандартом инвестирования в восстановление природного капитала, а также шагом от субсидий и штрафов к экономике, где ценность создается на восстановленных природных территориях и возвращается инвесторам через доход и рост капитализации.