Что происходит с ESG- инвестициями

Идея проверки инвестиций на соответствие экологическим и социальным принципам насчитывает десятилетия, но в последние годы множество инвесторов обратило внимание на глобальные мегавызовы, такие как изменение климата, которые создают экономические и деловые риски, которые они должны понимать и учитывать при принятии решений.

Исходя из ряда анонсированных критериев, компании проверяются на предмет рисков, связанных с ESG, на основании чего были созданы огромные инвестиционные фонды, которые привлекли сотни миллиардов долларов капитала, в результате чего в 2022 году фонды ESG, согласно оценкам Bloomberg, превысили $41 трлн (встречаются оценки вплоть до $100 трлн). В то же время, критерии, определяющие функционирование фондов ESG, зачастую трудно определить. Общей тенденцией является больший фокус на технологическом секторе и уход от инвестиций в нефть, газ и другие «углеродоемкие» секторы. С учетом значительных колебаний акций технологического сектора это влияет на общие показатели инвестиций данных фондов.

Согласно отчету агентства Morningstar, приток средств в «устойчивые» фонды в США упал до $3,1 млрд в 2022 году. Это стало крупнейшим падением с тех пор, когда Morningstar начал отслеживать эти данные.

Согласно данным Yahoo! finance, одного из ключевых каналов финансовых новостей, это самый низкий уровень притока средств с 2015 года и явный сдвиг после нескольких рекордных лет — 2019, 2020 и 2021 годов. С одной стороны, снижение «устойчивого» финансирования связывают с ростом процентных ставок, ценами на нефть и инфляцией, которые ударили по доступности средств на рынках, с другой — размытость критериев не способствует привлечению инвестиций. В этом свете фонды, сфокусированные на инвестиционных стратегиях, направленных на проекты, связанные с изменением климата и внедрением принципов ESG, оказались перед лицом рыночного давления и создалась определенная растущая негативная реакция на инвестирование в ESG.

Вероятно, для анализа происходящих процессов целесообразно обратиться к терминологии и предыстории того, как множество вопросов объединилось под общим термином «ESG», при том, что разные сообщества, зачастую, понимают данные приоритеты по-разному. ESG (экологические, социальные, управленческие факторы) — это, прежде всего, подход, который финансовый мир использует для обозначения попыток измерить риски и возможности для компаний или инвестиций, связанные с экологическими и социальными проблемами.

Часть «G» относится к тому, насколько хорошо компания управляет этими вопросами. При этом, устойчивое развитие – это гораздо более широкий спектр вопросов и задач, которые, в частности, рассматривают роль компании в обществе и то, как она влияет на всю гамму экологических и социальных проблем.

Например, в США, согласно оценкам Harvard Business Review, 70% высших руководителей Америки, называют себя республиканцами. Можно предположить, что они следуют более консервативным ценностям, свойственным приверженцам республиканской партии. В условиях обострения борьбы между партиями и стратификации общества, бизнес оказался вовлечен в данный дискурс через ESG повестку.

Размытость границ критериев ESG привела к тому, что наряду с традиционными вопросами экологии и изменение климата компании втягиваются в другие чувствительные социальные и управленческие вопросы, такие, как аборты, права геев и транссексуалов, расовое и гендерное равенство и многое другое. Отношение к данным вопросам значительно отличается не только в различных странах, но, возвращаясь к примеру США, и в разных штатах.

Таким образом, в международном контексте, финансовые механизмы продвижения ESG-повестки, подразумевающие единообразие подходов, несколько потеряли свою актуальность.

Следует отметить, что, хотя многие инвесторы заботятся о ESG-рейтингах своих портфелей, зачастую, с точки зрения искренней заботы об окружающей среде, корреляция между рейтингами ESG и системными рисками (вероятностью дефолта компаний и рисками обвала цен на акции), является неочевидной. Это должно оставаться предметом всестороннего рассмотрения и изучения со стороны институциональных, и, по возможности, индивидуальных инвесторов.

Поскольку в последние годы большинство ведущих экономик, включая не только США и ЕС, а также Китай, Индию, другие азиатские и южноамериканские страны, объявили о планах достижения углеродной нейтральности на горизонте 2050-2070 годов, это явилось стимулом для активизации климатической повестки российских компаний, как условие присутствия на международных рынках. Международное внимание к этим вопросам, в том числе со стороны ООН, международных организаций и отдельных стран, стимулировало развитие данной повестки и более глубокого анализа ключевых факторов. Климатическая, экологическая и ESG повестка значительно связаны, и зачастую воспринимаются как единое целое, но это не одно и тоже.

При этом, надо признать, что с регуляторной точки зрения данная повестка развивается, в том числе, страны Азиатско-Тихоокеанского региона, такие как Китай и Индия, внедряют данные требования, в том числе для зарубежных поставщиков.

Одним из наиболее важных аспектов деятельности компании, связанных с ESG, является цепочка поставок. Глобальной проблемой является то, что в рейтингах и отчетах компаний, информация о состоянии их цепочки поставок часто упускается из вида или намеренно скрывается, вместо этого выпячивая менее важные, но легкодостижимые показатели. Зачастую это приводит к полному отсутствию репрезентативной информации о реальном влиянии цепочки поставок компании на окружающую среду, что, в свою очередь, может повышать финансовые и инвестиционные риски. Одним из глобальных трендов ESG повестки является улучшение прослеживаемости цепочек поставок, включая всех поставщиков, и, соответственно, оценка воздействия «Охвата 3» (Scope 3). Соответственно, можно ожидать включение оценки по «Охвату 3» для экологических, социальных и управленческих критериев рейтинговых агентств ESG.

Согласно отчету о глобальных цепочках поставок, опубликованному Carbon Disclosure Project, средний уровень выбросов углерода в цепочке поставок компании более чем в пять раз превышает уровень ее прямых выбросов. Поэтому, чтобы понять реальный уровень выбросов парниковых газов, связанных с деятельностью компании, необходимо анализировать, насколько ее поставщики являются «экологически чистыми». Это требует создания методологических и аппаратных механизмов мониторинга, что, в свою очередь, определяет необходимость соответствующих технологий и введения правил, основанных на объективных и полноценных измерениях углеродного, водного, токсического следа цепочек поставок.

Соответствие этим нормативам в России требует интеграции новейших зеленых технологий в глобальном контексте, доступа к НДТ (наилучшим доступным технологиям), которые в ряде индустрий были построены на иностранных технологических решениях, и которые оказались отрезаны, при доступности длинного, дешевого, зеленого финансирования.

Предыдущие годы основное внимание ESG-сообщества уделялось проектам, направленным на снижение углеродного следа со стороны предложения, например, за счет внедрения возобновляемых источников энергии (ВИЭ). Но, именно меры по сокращению углеродного следа, связанного с потреблением, например, электрификация экономики (транспорта, отопления и т.д.) и повышение энергоэффективности могут способствовать решению задач декарбонизации. Например, согласно данным МЭА, с 2020 года правительства во всем мире помогли мобилизовать около $1 трлн на проекты, связанные с энергоэффективностью, такие, как модернизация зданий и инфраструктуры, поддержка развития электромобилей и общественного транспорта. Это результат прямых государственных расходов правительств в размере $270 млрд, которые, по оценкам, привлекают еще $740 млрд частных инвестиций.

Предполагается, что это обеспечит рост производительности экономики при сокращении энергопотребления, что может способствовать минимизации будущего давления на стоимость жизни, связанного с энергией, которое глобально может возникнуть при росте цен на энергоносители. Очевидно, что реализация данных программ может привести к значительному снижению потребления ископаемых энергоносителей.

Подготовила Маргарита Парфененкова