«Вода является не менее значимым и перспективным национальным природным богатством, чем нефть, газ или металлы»

Сами водные ресурсы в рамках проекта предлагается объявить важнейшим национальным достоянием страны, находящимся в государственной собственности, а их потребление населением перевести на исключительно платную основу. О том, зачем это нужно, как, по мнению финансистов, должен выглядеть рынок, и куда они предлагают направить вырученные государством от проекта деньги в интервью корреспонденту «Ведомости. Устойчивое развитие» Марине Кочетовой рассказал председатель совета директоров НП РТС Анатолий Гавриленко.

- Вы предлагаете создать в России рынок водных ресурсов, причем биржевой. Зачем это понадобилось?

- Предпосылок огромное количество. Во-первых, Россия занимает второе после Бразилии место в мире по водным ресурсам: только в Байкале сосредоточено около 20% мировых запасов озёрной пресной воды, причем ежегодно в этом озере воспроизводится около 60 км³ редкой по чистоте природной воды. При этом, по данным ООН, более 1,2 млрд людей живут в условиях постоянного дефицита пресной воды, около 2 млрд страдают от него регулярно. Примерно через четыре года половина населения мира будет жить в районах, испытывающих нехватку воды, а к середине ХXI века численность живущих при постоянной нехватке воды превысит 4 млрд человек. С этой точки зрения вода является не менее значимым и перспективным национальным природным богатством, чем, например, нефть, газ или металлы. Причем вода у нас – единственный огромный ресурс, который на сегодняшний день еще никому не продан, он сконцентрирован у государства и, соответственно, может быть пущен на общественное благо.

Второй аспект, некоммерческий, – здоровье граждан, доступность и качество воды. Россия большая, в одних регионах постоянные наводнения, в других засухи, и эти проблемы необходимо решать. С точки зрения качества мы видим, что государственные санитарные службы заявляют, что водопроводная вода у нас безопасная, но одновременно туристические агентства, которые привозят сюда иностранцев, говорят клиентам, что в Москве и Петербурге воду надо пить только из бутылок, особенно в Питере, где старое очистительное оборудование. Как в данном случае вести эффективный контроль, в том числе общественный – непонятно.

И, наконец, ESG, вопросы экологии – это общемировая повестка, очень важная сейчас. Во многих регионах мира, где суммарно живет около 2 млрд человек, пользователи водных ресурсов расходуют их безвозвратно, механизмы рециркуляции практически не задействованы. Это означает, что задача их возобновления – мирового масштаба. И если Россия хочет стать поставщиком пресной воды, она должна обеспечить восстановление своих природных запасов, а это требует денег, которых у государства, как обычно, нет. Требуется целевое финансирование с заранее определенными источниками, а для этого нужно создать нормальный рынок с прозрачным распределением средств, вырученных от использования водных ресурсов.

- Что конкретно вы предлагаете?

- Прежде всего – подтвердить государственную собственность России на все её водные ресурсы и определить их важнейшим национальным достоянием страны. Формально это и сейчас так, но на уровне общественного сознания четкого осознания этого факта нет. Далее необходимо перевести распределение и потребление населением всех водных ресурсов на исключительно платную основу. А вырученные от продажи средства направить в определенных долях на их возобновление, повышение качества и доступности. Кроме того, в нашем проекте предлагается часть полученных от продажи водных ресурсов средств вернуть населению, но с условием, что эти деньги могут быть потрачены только на медицину и образование – проконтролировать это можно, зачисляя средства на цифровые счета в системе распределённого реестра, что, кстати, поддержит проект внедрения цифрового рубля.

- А причем здесь рынок, биржа? Если у государства есть потребность собирать больше денег с населения за использование водных ресурсов, можно, условно говоря, просто поднять тарифы…

- Мне кажется, в первую очередь это нужно как раз государству. Если оно продолжает себя позиционировать как рыночное государство, то рынок в подобном проекте так или иначе должен участвовать. Потому что цена должна все-таки устанавливаться рыночными механизмами – тем более, если планировать, что проект должен выйти на мировой уровень и в нем будут участвовать другие страны, обладающие запасами водных ресурсов – та же Бразилия, например. И потом, на самом деле без рыночных механизмов, по указанию сверху, у нас ничего не работает, примеров масса. В той же сфере водных ресурсов еще где-то в начале 2010-х была запущена целевая программа «Чистая вода», которая сначала вроде бы как-то развивалась, но потом потихоньку все заглохло – план выполнили, отчитались, а дальше – никак.

Мы не ставим именно создание биржевого рынка на первое место, мы просто пытаемся предложить какой-то проект именно для сегодняшнего дня. Смотрите, что происходит. Россия оказалась под санкциями, нас медленно, но верно изолируют от мировых рынков, в первую очередь – от сырьевых, если говорить об экспорте. С другой стороны, Европа, например, с удовольствием откажется от наших углеводородов, потому что нефть ей предложат арабские страны, а газ США. С водой же все совершенно по-другому, потому что уже на сегодняшний день в мире есть реальный ее дефицит. Кроме того, нефть как энергоноситель можно заменить на использование ветра или солнечной энергии, а на что заменить воду? И право на воду – определяющее для выживания человека. То есть необходимо обратить внимание на реальные перспективные богатства нашей страны.

- Какую именно модель рынка вы предлагаете? Кто будут основные игроки, такие как поставщики водных ресурсов, покупатели, участники биржевых торгов?

- Первое слово должно сказать государство. Именно от государства зависит, какой путь выбрать, и тогда бизнес под это решение подстроится. Это вопрос всех уровней власти, начиная от президента и Федерального собрания до региональных властей, потому что везде есть какие-то водные ресурсы или, наоборот, их дефицит. Возможно, власти захотят создать большую компанию с госучастием, возможно – сразу решит делать чисто рыночную площадку, на которой и будет определяться цена воды. При этом надо понять, сколько биржевых инструментов мы хотим сделать и каких – здесь уже без консультаций с потенциальными участниками рынка, очевидно, не обойтись.

- Насколько вообще вода может быть биржевым товаром? Возьмем ту же нефть: есть много сортов, они торгуются по разным ценам, но это более-менее стандартизированный товар. А вот с черными металлами, допустим, цена формируется не на централизованной бирже, важно качество конкретной партии товара, порт отгрузки и иные факторы.

- Именно поэтому мы считаем, что проект должен начинаться с ученых, с РАН. Очевидно, что вода бывает различная – для орошения, питьевая вода, вода для тушения пожаров и т.д. И сорта той же питьевой воды могут сильно различаться по качеству, цене и по назначению. Ученые должны дать рекомендации по изначальной номенклатуре соответствующих биржевых продуктов, в дальнейшем, конечно, этот перечень может корректироваться с учетом реальных потребностей рынка.

И это – еще одна важнейшая функция биржи. Вы, например, знаете стандарт качества воды для орошения? Я тоже не знаю, поскольку его попросту нет. И биржа – как раз та площадка, на которой мы начинаем говорить о качестве воды. То есть для орошения достаточно вот этого качества, для сточных вод нужно другое качество, утилизация сточных вод – это третья история. Нужно огромное количество стандартов. Кто этим сейчас занимается? Никто.

- Насколько, по-вашему, в российских условиях это проходной проект с социальной точки зрения? Чем это отличается, от, условно говоря, налога на воздух?

- Это исключительно социальный проект. Конечно, начнутся крики – ой, вода за деньги. Так она и сегодня за деньги. Равно как, кстати говоря, и воздух. Никого же не удивляет, что квартира в сосновом лесу стоит дороже, чем квартира около дымящего завода. А почему тогда удивляет, что если ты хочешь дольше жить, то должен пить чистую воду, платить за нее и иметь гарантию качества товара, за который платишь? Как сегодня формируется цена на бутилированную воду, которую мы все пьем? Да никак, по сути – за сколько покупают, за столько продают. И потом, люди должны понять, что лучше платить за чистую воду, чем покупать лекарства, чтобы лечиться от последствий употребления грязной.

Кроме того, мы предлагаем большую часть вырученных от продажи водных ресурсов средств направлять на повышение их качества и доступности, а также непосредственно на спецсчета граждан для оплаты услуг здравоохранения и образования. И за счет этого получается двойной эффект: мы повышаем качество воды и даем денег на то, чтобы человек лечился и учился. А это означает повышение социальной справедливости, прозрачность в распределении доходов государства, увеличение доходов граждан, улучшение социального благополучия, уменьшение пропасти между бедными и богатыми – словом, много всяких плюсов социального порядка.