Вступление в ВТО заставит Россию реформировать госкорпорации

Китайский сектор SOE на момент вступления Поднебесной в ВТО был поистине гигантским: он составлял около 24% всего промпроизводства страны и обеспечивал около 42% городских рабочих мест. При этом около половины всех SOE были балансово-убыточными. Таким образом, несмотря на грозные предостережения заинтересованных в сохранении субсидий госчиновников, вступление Китая в ВТО заставило руководство страны проводить дополнительные реформы, направленные на удаление ресурсной базы от SOE и перемещение ее в направлении частных предприятий. Волей-неволей реструктуризация SOE превратилась для Китая в одну из наиболее приоритетных задач, от успеха которой зависели дальнейшие высокие темпы роста производства и экспорта, а также столь необходимое бесконфликтное членство в ВТО. Сама ВТО тоже пошла навстречу КНР, понимая, что для реализации реформ стране потребуется довольно длительное время, и смягчила формулировки до требований стимулировать частную конкуренцию и создавать «более открытую экономику». Несмотря на изрядную расплывчатость подобных тезисов, Китай все эти годы неукоснительно следовал их букве и духу, поэтому его пример теперь наверняка будут вменять и России – особенно при попытках «подкармливания волков за счет нерожденных ягнят».

После 19 лет сложных переговоров – периода, который почти полностью охватывает всю постсоветскую эру, Россия наконец получила паспорт члена Всемирной торговой организации. Реакция российских СМИ и экономистов на это событие варьируется от восторженной до напряженно-настороженной. Тем не менее удивляет отсутствие детального анализа «плюсов» и «минусов» этого исторического решения: создается ощущение, что принималось оно скорее в угоду политическому кредо России и в виде некоей попытки реабилитации перед иностранными инвесторами за пресловутые «дисбалансы» системы и неблагоприятный инвестиционный климат, нежели по прагматическим соображениям экономической выгоды.

В этой связи интересно сравнить ситуацию с 2001 г., когда в ВТО принимали Китай. По прошествии более чем 10 лет можно сказать, что китайский опыт был хоть и тернистым, но в целом однозначно положительным. Во всяком случае, после вступления в ВТО китайская экономика получила своего рода второе дыхание, избавившись от балласта низкокачественных копий продукции известных иностранных фирм и переключившись на развитие собственной базы НИОКР, которая дала дорогу первым китайским узнаваемым брендам, в том числе и в таких, казалось бы, ранее недосягаемых для китайцев отраслях, как автомобиле- и авиастроение.

В России основной аргумент скептиков – пресловутая низкая эффективность подавляющего большинства российских производств (которую действительно нетрудно заметить, изучая и сравнивая финансовую отчетность отечественных и аналогичных зарубежных компаний) и, как следствие, их неконкурентоспособность на мировой арене. В этой связи на переднем плане неожиданно появляются наши «всенародные любимцы» – госкорпорации. Несмотря на попытки Дмитрия Медведева реформировать эту странную привилегированную экономическую «прослойку», дальше слов, как это часто бывало в его бытность президентом, дело далеко не пошло. Некоторые из этих организаций, например Агентство по страхованию вкладов, Фонд содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства или, наконец, Российская корпорация нанотехнологий, представляют собой правительственные регуляторные механизмы или спонсируемые государством исследовательские организации. В этом контексте больших противоречий с мировой практикой нет. Однако наряду с ними мы по-прежнему созерцаем нетленные «Ростехнологии», «Совкомфлот», «Олимпстрой» и, наконец, последний шедевр российской чиновничьей фантазии – корпорацию «Роснефтегаз», деятельность которой крайне далека от прямых ассоциаций, возникающих в связи с ее наименованием. Эта вторая группа госкорпораций и вызывает у нас естественные сомнения по поводу возможности безболезненного интегрирования ее представителей в специфическую макросреду свободной внешней торговли.

Поучительным примером в данном случае выступает все тот же Китай, который, став 143-м членом ВТО в декабре 2001 г., также выражал озабоченность выживаемостью «определенных секторов» экономики. Предметом тревоги были все те же государственные бизнес-структуры, которые назывались предприятиями государственной собственности (state-owned enterprises – SOE). В большинстве своем SOE были крайне неэффективны и полностью зависели от госфинансирования. Их руководители первыми забили тревогу и призвали руководство страны лоббировать изменения в декларации основных принципов ВТО в свою пользу. Ирония заключалась в том, что до вступления Китая вопрос о формах собственности вообще не являлся камнем преткновения при решении о принятии в ВТО новых членов. Тем не менее пресловутая китайская специфика заставила руководство торговой организации тщательно пересмотреть существующие каноны, которые в общих чертах базировались на принципе равной и честной международной конкуренции и не поощряли какие бы то ни было госсубсидии, не говоря уже о владении государством тем или иным субъектом международной торговли.

В уставе ВТО есть статья XVII, которая гласит, что госпредприятия страны – члена организации, если таковые имеются, обязаны соблюдать общие принципы недискриминационной конкуренции. Более конкретно, при совершении торговых операций госпредприятия должны руководствоваться «…исключительно коммерческими соображениями» и «предоставлять представителям иных форм собственности адекватные конкурентные возможности для участия в совершении подобных равновеликих и равноценных торговых операций» . Иными словами, по примеру «Газпрома», которому пришлось по новым правилам сосуществовать со своим конкурентом «Новатэком» и периодически отдавать ему весьма привлекательные контракты, те же «Ростехнологии», по идее, отныне не должны препятствовать созданию конкурентного частного агентства по экспорту российского вооружения или того же титана. Довольно любопытный и неожиданный исход, согласитесь!

Еще раньше, в далеком 1983 г., когда Китай реформировал свой финансовый сектор, правительство было вынуждено изменить методику взаиморасчетов между SOE и казной. Раньше SOE, считавшиеся субъектами госсобственности, перечисляли напрямую в бюджет всю заработанную прибыль (если таковая образовывалась в результате их деятельности). Теперь же, как и их частным собратьям, им предписывалось лишь платить причитающиеся налоги правительству. В результате фискальной реформы автономность производственной деятельности SOE радикальным образом повысилась, что в итоге облегчило процесс их трансформации в квазичастные компании. В 1984 г. правительство КНР пошло дальше, официально закрепив схему оплаты труда госслужащих в зависимости от их реального вклада в производственно-финансовые результаты их предприятия. А вместо прямого субсидирования госпредприятия теперь финансировались кредитами китайских госбанков (что, впрочем, имело и свой побочный эффект в виде накопленных за истекшие годы 30-50%-ных невозвратов все по той же причине низкой эффективности госпредприятий).

Россия, вступившая в ряды членов ВТО, по-видимому, не избежит участи своего «частно-государственного» предшественника и будет вынуждена серьезно реформировать госсектор. По-видимому, этот аспект вступления нашей страны в торговую организацию сейчас просматривается как наиболее явная перспектива искомых перемен, связанных с данным эпохальным решением.

Автор - директор аналитического департамента ИГ \"Норд-капитал\".