Россия - страна сигналов

«Проводить ли секвестр? А если сокращать, то как именно?» - задал повестку модератор, по его словам, «бюджетной секции», ректор Академии внешней торговли Сергей Синельников-Мурылев участникам дискуссии Гайдаровского форума РАНХиГС. В программе форума эта секция называлась «Финансовая политика: нормализация или дестабилизация?», и могло показаться, что речь пойдет о финансовой системе, но после конкретизации модератора стало ясно, что именно считается финансами. «Как я и боялся, дискуссия сведется к тому, сколько потратить и за какой период времени», - подытожил ранее итоги другой секции, про «здоровое будущее экономики», президент - предправления Сбербанка Герман Греф.

После кризиса всегда наступает оздоровление, подтвердил председатель банковской группы «Альфа-банк» Петр Авен: «Я помню еще совсем старый кризис - конца 1980-х гг.». Но уроки прошлого не надо забывать. Горбачев начинал с 10%-ного сокращения расходов, напомнил Авен: «Это был первый удар 1987 г. - срезать всем одинаково. Это не работает». В 1992 г. ЦБ считал, что предприятиям надо давать кредиты, закончилось это бедой, напомнил Авен еще одну историю. Один из выводов всех прошедших кризисов - что управление чем угодно (экономикой, банком) в кризис и в нормальных условиях - это две разные жизни. В условиях кризиса и ЦБ, и Минфин отвечают за одно - стабильность, цели роста на время кризиса должны быть забыты, считает Авен: «Единственное, о чем надо думать, - это о выживаемости, все остальное вторично». Разговоры о том, что ЦБ надо снизить ставку с 17 до 15% для роста инвестиций, - это какая-то мифология, считает Авен: не ставка сейчас мешает инвестициям, а неопределенность. Для ЦБ главное - сохранение банковской системы и резервов, а для бюджета - поддержка населения, заключил Авен: «В условиях кризиса население надо спасать всегда, предприятия - иногда, а собственников - никогда».

Где бы ни заходили дискуссии об экономике и финансах, все равно все сводилось к государственным триллионам, которых в абсолютном значении все меньше, а в относительном, наоборот, все больше. С учетом госкомпаний доля государства в экономике - 50%, в 2015 г. ее ждет драматический рост госсектора, предупредил Греф: «Скоро вся наша экономика будет одно сплошное государство».

«А что у нас будет?»

76% расходов федерального бюджета - непроизводительные, сообщила глава Счетной палаты Татьяна Голикова: оборона, безопасность и социальные обязательства. Они секвестру не подвержены, так что 10%-ное сокращение расходов, объявленное Минфином, коснется прежде всего инвестиций. Более того, финансовые власти отозвали лимиты на 2016-2017 гг. и рекомендуют расторгать уже заключенные среднесрочные и долгосрочные контракты, рассказала Голикова: «Это плохой сигнал для экономики, это плохой сигнал для инвестиций, это плохой сигнал для развития». Бывшая замминистра финансов, отвечавшая в Минфине за бюджет, рекомендовала коллегам не спешить с секвестром хотя бы в течение I квартала, а определиться сначала с приоритетами и разъяснить их населению и бизнесу. «Ни население, ни предпринимательское сообщество до конца не понимают, куда мы пойдем, какие сферы будут поддерживаться и какие госсубсидии будут поддержаны», - рассказала Голикова.

Делегат из Набережных Челнов тут же взволнованно подтвердил опасения Голиковой: «Об импортозамещении я что-то ничего не услышал в бюджете. Мы город машиностроителей, за последние три месяца огромное количество заявок идет, но средний возраст оборудования в России - 23 года, и что на нем можно сделать?» «Вы получили в этом году колоссальные экономические преимущества, - объяснил отечественному производителю замминистра финансов Алексей Моисеев. - А наша с ЦБ задача - эффективное функционирование рынков, в этом году они будут работать хорошо, что позволит вам привлекать необходимое финансирование». Как в анекдоте про проигравшую футбольную команду - «ничего страшного, в следующий раз сыграем еще лучше», съязвил председатель комитета Госдумы по бюджету и налогам Андрей Макаров.

Возникает когнитивный диссонанс, пожаловался Макаров: «Вот слушал сегодня блистательное выступление премьера, блистательное. И под каждым [его] словом о том, чего у нас не будет - не будет ограничений на движение капитала, не будем закрываться от мира, - думаю, каждый готов подписаться. И тем не менее хотелось бы услышать - а что у нас будет-то?» Совершенно непонятно, чего хочет правительство, посетовал депутат. Все только твердят - как хорошо, что кризис, санкции, теперь экономика будет лучше и краше. «А раньше-то что мешало?» - недоумевал Макаров. Одних только дорожных карт уже больше, чем рублей в бюджете, и слова правильные все говорят, продолжил он, а толку нет: «Я бы сформулировал главную задачу так: как вернуть доверие, которого не было».

Россия - страна сигналов, и это очень печально, констатировал Макаров: «Законы обсуждать бессмысленно - люди в них не верят. Поэтому вопрос в том, что сигналы, которые подаются, - дойдут они или нет, будут поняты или нет, и поверят им или не поверят». Подобная «сигнальная система» означает, что все экономические проблемы лежат во внеэкономической плоскости, заключил Макаров: без решения проблемы доверия обсуждать, в какие проекты вкладывать деньги, бессмысленно, потому что недоверие бизнеса государству не позволит решать никакие задачи. Если сигналы не будут подкрепляться действиями, все в очередной раз провалится, убежден Макаров.

Отповедь депутата

Секвестр означает, что государство не разбирается, какие расходы эффективны, а какие нет - поэтому проще все срезать одинаково, объяснил Макаров. Вот, например, госпрограммы: 39 штук - половина бюджета - утвердили за 45 минут. «Это профанация!» - возмутился он. Нужно определить, не на что идут средства, а какие они принесут результаты, убеждал он: «На 1 января 2014 г. мы обнаружили 2,3 трлн руб. дебиторской задолженности, без гособоронзаказа - о нем либо хорошо, либо ничего - 1,5 трлн. Из этого 95% - авансовые платежи: т. е. министерства, которые не смогли эффективно израсходовать деньги, забубухали средства авансом куда-то в будущее - о какой эффективности тут идет речь? И после этого мы говорим о нехватке средств и собираемся что-то сокращать!»

Значит, правильно решили на 10% бюджет сократить, заключил на это Моисеев: «Министерства лучше, чем мы, знают, где у них лежат деньги, которые им некуда запихнуть. Либо у нас есть Госплан, который все за всех знает, либо у нас нет Госплана, и люди, которые тратят деньги, лучше знают, где у них эффективные, а где неэффективные расходы». Если же ввязываться с ними в дискуссии, что и где им сократить, то это приведет только к росту бюджетных расходов, как уже бывало, знает Моисеев.

«Мне немножко страшно стало», - признался Макаров вполголоса. «Минфин говорит - мы не разбираемся, тратили ли министерства деньги на реальные проекты, и даже не пытаемся разобраться, потому что у нас не Госплан», - изумился он. В нормальной стране, обратился он к Моисееву и продолжил, повышая голос, «в нормальной стране вы приходите в парламент и доказываете каждый проект - на что будут истрачены деньги, какой будет эффект, когда объект будет построен, что получат от этого люди». И тогда этот объект контролирует, с одной стороны, парламент, а с другой - люди там, где этот объект строится, продолжал Макаров, почти крича: «И если объект не построен, те, кто за него взялся, либо сели в тюрьму, либо как минимум лишились должности! А когда вы значимость проектов доказываете у себя в кабинетах друг другу - вот тогда и возникает вопрос эффективности средств».

Депутатов вообще ни в грош не ставят, возмущался Макаров. Исполнение ФЦП по Калининграду за 9 месяцев - 12%, а там «огромные средства», и когда депутаты предложили рассмотреть программу на трехсторонней комиссии, в соответствии с законом, то Минфин вместо этого быстренько ее согласовал и вынес на правительство, негодовал Макаров. «И когда у вас в Калининграде грохается мост, это потому, что вы никак не контролируете ни расходование этих средств, ни на что они выделяются и нарушаете даже те, почти импотентные процедуры контроля, которые сегодня есть, - клеймил депутат. - Никакая прокуратура, ни ФСБ, ни Счетная палата не смогут проконтролировать эти расходы, если вы не дадите возможность их контролировать людям, а сегодняшний механизм принятия бюджета - он исключает людей». Зал бурно зааплодировал, Моисеев молчал, уткнувшись взглядом в стол - возможно, тоже размышлял о нормальной стране, где парламент представляет именно избравших его людей. «Давайте пока без вопросов из зала», - опасливо свернул демократию модератор и передал слово первому зампреду ЦБ Ксении Юдаевой.

Новое старое

Юдаева предпочла - «для разнообразия» - поговорить не о бюджете, а о денежно-кредитной политике. Напомнив о пережитых экономикой сложностях - изменении политики ФРС, санкциях, падении цен на нефть, - она призвала адаптироваться к новой реальности: «Нефть будет дешевле, чем мы привыкли, а деньги - дороже». ЦБ смягчит политику, пообещала Юдаева, но только после снижения инфляционных ожиданий. «Я вот даже специально розовый костюм надела, чтобы постараться выглядеть не настолько пессимистично, - успокоила она аудиторию. - Да, у нас новая реальность - так случилось, да, у нас новые времена. Но у нас огромный потенциал. И если мы будем проводить грамотную политику во всех сферах, то мы сможем высвободить этот потенциал и в рамках этой новой реальности успешно развиваться».

За население заступался и министр экономического развития Алексей Улюкаев на пленарной дискуссии про здоровую экономику. Ее заявленные темы тоже способны вызвать когнитивный диссонанс: «Бюджет для человека или человек для бюджета?», «Здоровое население: расходы или доходы?» Должно быть, кризис - это еще и время вспоминать очевидное, хотя оно, забытое, и может казаться невероятным. «Мне кажется, мы должны уходить от этатистской ориентации, когда важно государство, государственные обязательства, государственные полномочия, а происходящее в бизнесе и домохозяйствах - не так важно», - предложил Улюкаев.

Но пока Россия пытается - пусть и на словах - отойти от эстатизма к капитализму, мир в нем разочаровывается, поведал «социолог-марксист», профессор Йельского университета Иммануил Валлерстайн: «Что-то в мире не то происходит». Капитализм уже даже самим капиталистам не нравится, они сами ищут ему альтернативу, рассказал он: да, капиталистическая система существует 500 лет, но этого недостаточно, чтобы она выжила. Каким будет новый порядок, профессор не знает: «Шанс 50%, что система станет лучше, если ее сменить, и 50% - что хуже». Дискуссия о том, есть ли будущее у капитализма, пользовалась на форуме большим интересом: уж если мир сходит с ума или трещит по швам, то метаплазия экономики или двукратная девальвация - такие пустяки. Все тлен.

«Эта эпоха - эпоха благостного развития - миновала безвозвратно. Она сменилась эпохой гораздо более порывистой, скачкообразной, хаотичной, конфликтной», - зачитал Улюкаев «слова незаслуженно забытого мыслителя начала XX века». Это Ленин написал лет 100 назад, объявил он. Во многом нынешняя ситуация похожа на ту, заметил министр.