Люди обыграли роботов

Результаты хедж-фондов, использующих для торговли программы, во II квартале оказались хуже, чем у тех, где решения принимают люди
В целом же хедж-фонды с января по июнь принесли доход в 2,5%/ Henny Ray Abrams/ AP

По данным Hedge Fund Research, компьютерные хедж-фонды с активами $272 млрд потеряли в первом полугодии 1,8%. Первый квартал для них был удачным (+5%), но второй оказался «очень проблемным, особенно июнь, когда быстро развернулись несколько сильных трендов на ряде рынков», отмечает гендиректор Allenbridge Investment Solutions Оди Лахав.

А вот макрофонды, где живые управляющие делают ставки на экономические тренды, зачастую используя для торговли те же активы, что компьютерные фонды, – акции, облигации, сырье, валюты, – лучше перенесли волатильность. За полгода они снизились в среднем на 0,3%.

В целом же хедж-фонды с января по июнь принесли доход в 2,5%.

Среди причин, мешавших фондам, использующих компьютерные алгоритмы, волатильность: рынок процентных ставок в США трясло из-за «неоднозначных комментариев» представителей Федеральной резервной системы, европейских акций и немецких гособлигаций – из-за опасений выхода Греции из еврозоны, обвал случился на китайском фондовом рынке, перечисляет Лахав.

Фонд AHL Diversified Fund управляющей компании Man Group вырос более чем на 8% в I квартале, свидетельствуют данные, с которыми ознакомилась The Wall Street Journal. Однако к 13 июля он терял 6,3% с начала года. CCP Quantitative Fund ($2,7 млрд) управляющей компании Cantab Capital Partners вырос к концу марта более чем на 13%, но к 3 июля уже терял 5,6%.

Влияние политики на рынки было очень велико, комментирует Мартин Эстландер, председатель хельсинкской Estlander & Partners.

Некоторые алгоритмические стратегии оказались успешными. Компьютерный глобальный макрофонд Secor Alpha Fund ($210 млн, Secor Asset Management) прибавил в июне 1,9%, доведя рост с начала года до 10,1%, говорится в письме инвесторам: фонд заработал, торгуя облигациями на фоне разворачивавшегося греческого кризиса, а также благодаря росту цен на зерно и падению британских акций.

WSJ, 21.07.2015, Михаил Оверченко