Заменили отцов на заводах

Во время Великой Отечественной войны сотни тысяч работников московских предприятий прямо с заводов уходили на фронт. Чтобы беспрерывно обеспечивать нужды армии, их места у станков занимали дети и подростки.

Из-за мобилизации в городе почти не осталось работников. Только за первые три дня войны с предприятий на фронт отправилось около 71 000 москвичей. Поначалу уменьшение их числа компенсировалось за счет внутренних ресурсов: были отменены отпуска, введены 12-часовые смены и график «один через один». Затем на предприятия стали привлекать молодежь – детей и подростков. Уже в первые годы войны доля тружеников тыла возрастом младше 18 достигла 15%. А отдельные отрасли фактически держались на их плечах.

В столице были созданы учебно-производственные мастерские, в которых школьники получали заводские специальности и могли трудиться на благо фронта. В Москве и Подмосковье работало 129 ремесленных училищ и 29 школ фабрично-заводского обучения, которые уже в начале войны подготовили около 80 000 студентов. Кадры поставляли не только профессиональные мастерские. В июне 1941 г. газета «Правда» писала, что около 2000 школьников отправились на промышленные предприятия Москвы, чтобы заменить фронтовиков.

Тимуровская школа

Перед войной вышла книга Аркадия Гайдара «Тимур и его команда», герои которой помогали пожилым соседям и семьям красноармейцев. Под ее влиянием в стране появились школьники-волонтеры – только в РСФСР ими стали около 2 млн подростков. Тимуровцы воевали в партизанских отрядах, ухаживали за ранеными в госпиталях и работали на заводах.

Москва поощряла труд юных волонтеров. В августе 1941 г. в столице провели первый молодежный субботник в помощь фронту.

16-летняя Мария Рязанцева начала работать в самый тяжелый военный год – 1942-й. Изначально она поступила в ремесленное училище, но отправили ее не в аудиторию, а на Московский карбюраторный завод № 33 (ныне – Машиностроительное производственное объединение имени И. Румянцева). Там Мария стала сначала сверловщицей, а затем фрезеровщицей, токарем и наладчиком станков. По словам дочери юной труженицы Ольги Судовой, она жила в Коптеве, но из-за бомбежек трамваи туда ходили не всегда: «Поэтому ее с другими девчонками поселили в общежитие, это был маленький домик прямо на территории завода. Там они и спали после работы на матрасах, набитых соломой».

Москвичка Алимя Айнулина провела несколько месяцев в интернате в Загорске (сейчас – Сергиев Посад), куда из столицы эвакуировали подростков и детей. В 14 лет она по собственной инициативе пришла на московский завод № 23 (сейчас – Государственный космический научно-производственный центр имени М. В. Хруничева), но из-за юности и хрупкости получила отказ. Девочка расплакалась прямо в приемной, после чего начальник отдела кадров распорядился зачислить ее в цех гальванических покрытий: «Пусть плачет не здесь, а на рабочем месте».

С тех пор «реветь было некогда». «Завод строил и ремонтировал самолеты. Все детали для ремонта, каждая шайбочка – проходили через наш цех. И когда случался экстренный ремонт, у нас, по сути, вводилось казарменное положение – мы не выходили с завода по два-три дня. Было очень трудно, не спали, не отдыхали», – вспоминала Алимя. Работать было непросто, однако взрослые поддерживали юных работников как могли. В 1944 г. девушку на две недели отправили от предприятия в санаторий для восстановления сил.

Сиротский удел

Нередко к станкам вставали подростки, которым негде было жить и нечего было есть: многие в самом начале войны потеряли и дом, и кормильцев.

Тракторист Михаил Булдаков после смерти жены в одиночку воспитывал троих детей, его старшей дочери Лидии к началу войны исполнилось всего 12 лет. В августе 1941 г. Булдакова призвали на фронт, а в октябре немцы захватили деревню Лешково, где жила семья. По воспоминаниям Лидии, оказавшись в оккупации, дети пугались любого стука в дверь, пока в конце 1941 г. за порогом не появились советские бойцы. В 13 лет девочка перебралась из деревни в Москву и устроилась на столичный авиамоторный завод № 45 (сейчас – Производственный комплекс «Салют», входит в Объединенную двигателестроительную корпорацию ГК «Ростех»). Она жила рядом с предприятием – в маленькой комнате общежития вместе с 13 работницами. В годы войны завод выпускал двигатели для «летающих танков» – самолетов-штурмовиков Ил-2. Здесь выпускают турбореактивные двигатели для отечественной авиации.

Еще 100 подростков, оказавшихся в интернате № 1 в подмосковном Костине, в сентябре 1943 г. приняла фабрика «Парижская коммуна». С октября 1941 г. она шила по тысяче пар армейских сапог и туфель в сутки для военных госпиталей. Сирот сначала зачислили в школу фабрично-заводского обучения, а затем направили на производство. Самые способные попали в профильный техникум.

Фабричные школы

Многие подростки, овладев непростой профессией во время войны, успешно продолжали работу и в мирное время. Например, Алимя Айнулина впоследствии порядка 50 лет работала на предприятиях ГКНПЦ имени М. В. Хруничева, хотя технического образования так и не получила. Как и другие юные труженики того времени, она пришла на завод, не окончив даже старшей школы: «Все, что я успела до войны, – пять классов».

По словам Ольги Судовой, в начале войны ее отец Юрий Петров рвался служить, но его на фронт не взяли (ему было всего 14 лет), а предложили пойти на завод № 33. Парень не имел ни специальности, ни опыта, поэтому прямо на месте его обучали старшие. Однако не всем предприятиям повезло сохранить кадровый костяк, который мог стать примером для молодежи.

Запрос на профессиональные мастерские возник еще накануне Великой Отечественной войны. В октябре 1940 г. Верховный совет СССР приказал мобилизовывать от 800 000 до 1 млн подростков. Призывников в возрасте 14–15 лет направляли в ремесленные и железнодорожные училища, в возрасте 16–17 лет – в школы фабрично-заводского обучения. Впоследствии их распределяли на предприятия, где они должны были отработать четыре года подряд.

Специально для организации трудового призыва было создано Главное управление трудовых резервов, которое продолжало функционировать и в годы войны. Мастерские тогда создавались прямо при школах. В 1941–1942 гг. в Москве работали 375 таких мастерских, которые подготовили примерно 20 000 подростков. В 1943 г. еще 20 000 юношей получили рабочие специальности и 138 000 прошли обучение непосредственно на предприятии.

Выйдя на фабрики и заводы, они могли руководить школьниками и домохозяйками, которые знали и понимали в производстве еще меньше, чем неопытные выпускники профмастерской. Новички мгновенно стали начальниками. Бригадир обжарочного цеха кондитерской фабрики «Красный Октябрь» Иван Титков пришел на производство после фабричной школы. В 15 лет он не только самостоятельно работал на сортировочном конвейере, но и координировал еще четырех подростков. Вместе они очищали какао-бобы, сортировали их и подавали на ленту.

В 1943 г. будущий обладатель «Золотого мяча» Лев Яшин пришел работать слесарем инструментального цеха на опытный завод № 500 – современное Московское машиностроительное предприятие имени В. В. Чернышева, которое также входит в ОДК. Парень попал на завод в 14 лет. За четыре года освоил профессии строгальщика и шлифовщика, а также получил медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

Валенки для стахановцев

Недостатки квалификации подростки компенсировали энтузиазмом. Раиса Кузина освоила профессию клепальщицы всего за две недели в отделе подготовки кадров на заводе № 23. В агрегатном цехе, куда она попала, создавали крылья для самолетов, рули поворота и высоты для дальних бомбардировщиков Ил-4 и пикирующих бомбардировщиков Ту-2.

По словам Раисы, ее детство на этом закончилось: «Мы становились взрослыми, и спрашивали с нас, как со взрослых. Приходили на работу в 8 утра, отдавали пропуска и работали до 8 вечера... От шума в цехе все звенело в ушах, казалось, где-то духовой оркестр без перерыва играет».

По воспоминаниям станочницы Лидии Юсовой (Булдаковой), ее смены на заводе № 45 (сейчас – производственный комплекс «Салют», входит в Объединенную двигателестроительную корпорацию ГК «Ростех») тоже продолжались по 12 часов. Иногда приходилось оставаться в вечернюю после дневной. Были случаи, когда в два часа ночи прямо к общежитию за ней приезжала машина – чтобы детали как можно раньше поступили на сборку моторов.

По законам того времени подростки младше 16 лет не могли трудиться больше шести часов в сутки, однако многие «показывали примеры стахановской работы» и перевыполняли суточные задания на 120–150%. Премировали стахановцев не деньгами, а товарами – по одной паре валенок и по одной банке консервированных фруктов.

Клавдия Лукина с августа 1941 г. работала на авиаагрегатном заводе № 20, а с июня 1942-го стала контролером и фрезеровщицей на новом авиазаводе № 41 (ныне – Московский машиностроительный завод «Авангард»). Работать приходилось в две-три смены: «Было очень нелегко. 18-летняя девочка небольшого роста таскала тяжелые стальные заготовки, закрепляла их в станках, следила, чтобы они работали правильно, вычищала из них металлическую стружку и масло... В то время я настолько была утомлена, что даже не заметила, что моя фотография появилась на доске почета».

Если станки выключали на перерыв или ремонт, Клавдия ночевала прямо на предприятии. Единственный раз, когда она не вышла на работу, случился в день смерти ее отца. От горя и растерянности девушка забыла оформить справку о том, что занималась организацией похорон. За это ей поставили прогул и на год лишили премии.

Поддерживать высокие темпы помогали трудовые состязания. Заводам, которые перевыполняли план, присваивали вымпелы и почетные места на Всесоюзном социалистическом соревновании. Подростки, помимо основной нагрузки, выполняли еще и внеурочные задания. В рабочие часы сотрудницы «Большевички» шили шинели, телогрейки, сумки для противогазов, вещмешки и погоны. В марте 1943 г. они перевыполнили план на 87 030 погон. Но этим швеи не ограничивались. По ночам они тушили зажигательные снаряды на крыше фабрики и писали письма для солдат с пожеланием скорой Победы, которые вкладывали в карманы изделий «Большевички».

Переработки ценили не только руководители предприятий, но и фронтовики. В газете «Наша правда» вышло письмо красноармейцев юным сотрудницам «Красного Октября»: «Когда мы на фронте раскупориваем пачки приготовленных вами концентратов, то всегда вспоминаем о тех, кто их приготовил... Ребята даже придумали пословицу: «Хороша каша, приготовила ее московская Маша».

Возвращение московской промышленности

В декабре 1941 г. советские войска начали контрнаступление под Москвой. За четыре месяца они отбросили немцев за 100–250 км от столицы. В итоге городские власти свернули эвакуацию предприятий и начали наращивать производство на промплощадках Москвы. Чаще всего это делали силами женщин и детей.

Многие предприятия после эвакуации из Москвы выглядели заброшенными, хотя пустовали всего несколько месяцев. Степан Ульянов работал на заводе № 45 подростком. В начале войны основное производство эвакуировали в Куйбышев (ныне – Самара). Станки вывозили через проломы в стенах, за считанные дни многие цеха опустели. В итоге оставшиеся в Москве сотрудники работали практически на открытом воздухе: «Было очень холодно... прижмешься к станку, а он теплый – работает без остановок. Так и грелись».

По словам Ольги Судовой, в ноябре 1942 г. завод № 33, где производили карбюраторы для самолетов Ту-2 и Су-2, не отапливался. Молодые работницы замерзали, поэтому бабушка Ольги – мать 16-летней сверловщицы Марии Рязанцевой – сшила дочери теплые бурки на ноги из ватных одеял, в которых труженицы грелись по очереди. Затем она сделала такие же всем остальным: «Бабушка шила по ночам, потому что днем тоже работала».

В октябре – декабре 1941 г. парк оборудования завода № 45 нарастили с 20 до 2770 станков. Нужные детали собирали не только с предприятий других профилей, но и со свалки и вдоль железнодорожных путей, где были разбомблены эшелоны, уходившие в эвакуацию. Работники с нуля восстанавливали технологические цепочки, модернизировали технологии и обучили новичков. В июле 1942 г. на заводе № 45 заработал первый авиадвигатель АМ-38, собранный после эвакуации.

Во время сражений под Москвой все здания фабрики «Красный Октябрь» заминировали, а сотрудников и оборудование эвакуировали. По словам дочери Виктора Гуляева Марины, ей запомнилось, как после возвращения из эвакуации она оказалась не в привычной фабричной мастерской, а в комнате, полной кроватей. В таких условиях жили и работали защитники и кормильцы столицы и фронта. В годы войны кондитеры производили не только концентраты каш и солдатский шоколад «Кола» с повышенным содержанием кофеина, но и дымовые шашки. Девочка вспоминала, как смотрела на набережную, держа в руках шоколад «Гвардейский»: «Этот шоколад стал символом заботы и утешения в те трудные времена».

В январе 1942 г., сразу после победного окончания контрнаступления под Москвой, на «Красном Октябре» прошло совещание, на котором главный инженер главка И. К. Авдеичев поставил перед коллективом шоколадного цеха задачу: в честь гвардейских полков, разгромивших фашистских захватчиков под Москвой, выпустить новый сорт шоколада.

Создали продукт всего за три дня – утвердили рецепт, разработали упаковку и изготовили первую партию. Спустя еще три дня фабрика уже отправляла на фронт первые тонны десертного шоколада «Гвардейский». Несмотря на столь сжатые сроки, делали свою продукцию московские промышленники на века – и сегодня в магазинах продается тот самый шоколад, который покупатели ценят за терпкий насыщенный вкус.

Некоторые подростки пришли на «Красный Октябрь» после ранений во время Битвы под Москвой. Мальчик из Смоленской области Борис Амелькин был партизаном. В 14 лет он заметил отряд немецких связистов и передал его координаты военным. Был ранен и награжден медалью «За отвагу». После лечения и реабилитации в московском госпитале пошел в художественный цех «Красного Октября».

Получив новые кадры, многие предприятия фактически перепридумали свои производства. На Московском карбюраторном заводе № 33 запустили поточные линии и 10 новых цехов, в том числе корпусный, кузнечно-прессовый, сборочный и автоматно-револьверный. В 1943 г. завод силами подростков и женщин, которые ранее не владели вообще никакими рабочими специальностями, перевыполнил план по всем видам продукции, а выпуск карбюраторов К-38 нарастил почти в четыре раза.

Параллельно на нынешнем ПК «Салют» работали подростки, которые осваивали процессы сборки авиадвигателей. Там тоже внедряли новые технологические методы. Бригадиры разбивали процессы на несколько частей и обучали работников только одной простой операции. Таким образом на предприятии наладили поточное производство. Весной 1943 г. всего за три месяца там был организован выпуск новой модификации АМ-38Ф для самолетов Ил-2. За годы войны завод № 45 изготовил каждый пятый авиамотор Победы.

По воспоминаниям его работницы Лидии Юсовой (Булдаковой), когда в мае 1945 г. Совинформбюро сообщило о Победе, рабочие в общежитии закричали: «Война окончилась! Война окончилась!» Трамваи так рано не ходили, поэтому они пошли к проходной завода № 45 пешком, где женщины и подростки обнимались и плакали.

СОВМЕСТНЫЙ ПРОЕКТ «ВЕДОМОСТЕЙ» И ДЕПАРТАМЕНТА ИНВЕСТИЦИОННОЙ И ПРОМЫШЛЕННОЙ ПОЛИТИКИ ГОРОДА МОСКВЫ