Сергей Артемьев: «Внимание к налогам в сделках стало базовым минимумом»

Из-за перемен в законодательстве компаниям приходится постоянно пересматривать свои финансовые и налоговые политики, проводить оценку налоговых рисков и повышать внимание к деталям каждой транзакции. В интервью «Ведомости. Право» партнер налоговой практики юридической фирмы АЛРУД Сергей Артемьев объясняет, почему налоговое структурирование стало первым шагом в подготовке любой крупной сделки, будь то слияния и поглощения (M&A), инвестиции или международный проект.

– Усиление налогового и валютного контроля не является новой тенденцией, несколько лет бизнес адаптируется и живет в этой реальности, но с учетом изменений законодательства, повышения штрафов и ставок налогов этот вопрос с каждым годом становится все более чувствительным для бизнеса вне зависимости от размера, географии или индустрии.

С ростом налоговой нагрузки и рисков для бизнеса усиливаются личные риски и личная ответственность контролирующих лиц. Раньше налоговые органы могли приходить к топ-менеджменту или к собственникам бизнеса в случае, например, банкротства и субсидиарной ответственности. Сейчас личные риски могут возникать из гораздо более широкого круга ситуаций. Некоторые, как мы видим на практике, заканчиваются уголовными делами. Эти примеры заставляют задуматься и собственников, и топ-менеджмент, несущий ответственность за свои решения. Это может быть не только генеральный директор или главный бухгалтер, но и финансовый, операционный директор или команда, которая принимает решения в сделке. 

– Условно, еще пять лет назад собственники или руководство компании фокусировались в первую очередь на корпоративных или финансовых аспектах. Внимания к налоговым последствиям сделки было меньше. Сейчас разработка эффективных и безопасных налоговых решений, что называется, стала базовым минимумом. Есть понимание, что практически каждую сложную сделку или комплексный проект нужно начинать с налогового структурирования, а также вопросов валютного контроля и контрсанкций при наличии в проекте иностранных элементов, и дальше смотреть, как разработанная модель будет укладываться в корпоративные документы.

– Совместно с командами наших клиентов, которые лучше всего понимают возможности своего бизнеса, мы ищем новые решения, рабочие инструменты, иногда компромиссы. Любое решение, которое на этапе его принятия не учитывало текущую практику и возможные изменения по налогам, в итоге может оказаться в несколько раз дороже с учетом штрафов, пеней и увеличения размера налоговых ставок, чем это было раньше. К любой, особенно внутригрупповой, сделке, к любой покупке бизнеса с рынка с привлечением финансирования и, конечно, к трансграничным операциям налоговые органы относятся очень внимательно. Во многих случаях это ограничивает набор стандартно применимых механизмов и инструментов. Поэтому вырос запрос на комплексные решения, которые позволяют проводить такие сделки и операции эффективно и с минимально возможными рисками.

– Они могут касаться редомициляции компаний, безналоговых механизмов перераспределения активов, сделок с банковским финансированием, сделок с активами ЗПИФов (закрытых паевых инвестиционных фондов. – «Ведомости. Право»), иностранных и российских личных фондов. Это могут быть решения с комбинированием налоговых льгот, инвестиционными товариществами, разными классами акций, если мы говорим про холдинги или программы долгосрочной мотивации. Но, повторюсь, должен быть комплексный подход, чтобы решение, эффективное в плане налогов, не создавало параллельно другие риски, не приводило к невозможности реализации согласованного сторонами подхода или значительно не увеличивало стоимость финансирования и бюджета самого проекта. В таких вопросах я вижу большое преимущество юридических фирм, оказывающих полный спектр услуг и имеющих кросс-функциональные команды, которые могут профессионально посмотреть на бизнес-задачу с самых разных сторон.

– В 2022–2023 гг. наблюдался большой всплеск активности, когда многие иностранные фирмы уходили и российский менеджмент заключал сделки по покупке их компаний. Сейчас фокус сместился больше на внутренний рынок и M&A-активность снизилась. Во многом из-за высокой ключевой ставки. Впрочем, на предложение что-то купить по выгодной цене, особенно в технологическом секторе, желающие найдутся. Довольно часто это сделки с частным капиталом. В них есть вариативность – сочетание своих активов, инвестиций плюс привлечение внешнего финансирования в разных формах, вплоть до выпуска облигаций или привилегированных акций.

Обратная сторона такой вариативности – это усложнение структуры сделки, и участникам нужно понимать, что после заключения сделки налоговые органы могут запросить документы по ней и ее отдельным этапам либо у таргета (компании, которая была предметом сделки), либо у сторон сделки. На практике это может быть в течение года или полутора лет после сделки. За последние 2–3 года мы сопровождали клиентов в десятке подобных запросов в рамках предпроверочного анализа. И такое же внимание налоговой мы видим к сделкам с так называемыми stressed assets (проблемные активы. – «Ведомости. Право»). Вопросы могут быть совершенно разными: от обоснования цены сделки и проверки контрсанкционных вопросов до исполнения функции налогового агента, если покупателем была компания, а продавцами – физические лица. Такие моменты нужно учитывать как при структурировании сделки, так и при подготовке документации по ней, особенно в части заверений об обстоятельствах и положений о возмещении имущественных потерь, раскрытии налоговых и иных исторических рисков. 

– С учетом принятия нового соглашения об избежании двойного налогообложения с ОАЭ мы видим растущий интерес к разработке вариантов привлечения инвестиций от компаний и фондов из ОАЭ. Изначально мы ждали большого вовлечения со стороны крупных национальных фондов Персидского залива, но они опасались вторичных санкций, поэтому именно их инвестиционная активность не такая большая, что справедливо и для Китая, инвестиции оттуда идут точечные. При этом мы видим интерес к российскому рынку со стороны компаний из других дружественных стран Азии, включая Индию. Прорабатываются вопросы создания совместных предприятий и выхода нового бизнеса на российский рынок, в том числе по фармацевтическому направлению.

– Нет, почему? Мы фиксируем осторожные попытки некоторых инвесторов из недружественных стран по возврату на рынок России, в том числе за счет покупки активов. Один из наших текущих проектов касается выхода на российский рынок итальянской фармацевтической группы. Но здесь требуется комплексный подход для того, чтобы они могли правильно структурировать вхождение на российский рынок, сохранить цепочки и цены поставок и иметь достаточно много различных, в том числе корпоративных, механизмов управления и контроля над российским дочерним предприятием, при этом не попасть под санкционные риски ни в одной из вовлеченных юрисдикции.

– Безусловно, и достаточно много. Один из примеров – это налоговые риски так называемой схемы debt push-down (способ финансирования сделки, при котором долговые обязательства переносятся на саму приобретаемую компанию. – «Ведомости. Право»). Изначально в такой схеме финансирование привлекал не сам покупатель, а, например, его SPV (компания специального назначения), которая в будущем присоединялась к таргету и передавала ему свою задолженность и расходы по обслуживанию кредита.

Формально-юридически такая сделка и реорганизация были полностью законными. Сейчас в России есть устойчивая практика, когда налоговые органы переквалифицируют такие сделки и смотрят на вопросы внешнего финансирования шире, включая случаи, когда финансирование сразу привлекается самим таргетом (операционной компанией) для выкупа собственных долей или акций. При этом сделка по выкупу собственных акций сама по себе соответствует закону, но сейчас может нести налоговые риски переквалификации в скрытое распределение прибыли со всеми вытекающими последствиями: налоговыми, валютными (если это трансграничная операция) и уголовными. Такие прецеденты на рынке заставляют собственников и топ-менеджмент пересматривать взгляды на структуры сделок и платежей и больше взаимодействовать с налоговыми консультантами.

– Например, в период пандемии предприятия МСП получали льготы по страховым взносам. Не нужно было совершать какие-то активные действия и подавать заявления – те, кто попадали в реестр, автоматически получали льготы. Администрировала это сама налоговая.

В середине прошлого года компании начали обращаться к нам за помощью. Как правило, это большие группы предприятий, например торговые или аптечные сети, расположенные в разных регионах, но находящиеся под общим управлением. По отдельности каждая компания группы попадала под эти льготы, но с точки зрения налоговой они были единым экономическим субъектом, не являющимся МСП и не имеющим законного права на применение льгот по страховым взносам. В каждом случае налоговые органы предлагали добровольно уточниться и доплатить страховые взносы.

Такую позицию налоговая протестировала на нескольких крупных кейсах. С ней достаточно сложно спорить, если отсутствует четкое экономическое объяснение, почему было создано такое большое количество компаний в разных регионах и как они взаимодействуют между собой. Особенно если центр управления сконцентрирован в одном месте. Но даже в сложных ситуациях есть возможность представить свои расчеты, аргументированную позицию, а еще обратиться за отсрочкой или рассрочкой по налогам.

– Больше внимания стало к внутренним инструментам, включая эффективное использование холдинговых структур, закрытых паевых инвестиционных фондов (ЗПИФов), личных фондов и инвестиционных товариществ. Внутри российского рынка есть много возможностей для интересных проектов, синергий и коллабораций, а также инструментов для инвестиций и решения вопросов преемственности и наследственного планирования.

Что касается иностранного контура, привычные структуры поменялись с учетом фокуса на дружественные страны. В 2022–2023 гг. трендом был переезд компаний с Британских Виргинских Островов и из других «недружественных» юрисдикций, например, на Сейшелы или на Маврикий. Со временем стало очевидно, что для многих это был промежуточный сценарий. Сейчас ищут более респектабельные юрисдикции и новые возможности. Чаще всего рассматривают Катар или ОАЭ, а также Оман и Бахрейн, в том числе для крупных проектов в Африке, количество которых динамично растет. Если же экономические интересы расположены в Азии, по-прежнему актуальны Гонконг (хоть работать там стало сложнее), Таиланд и Малайзия.

– Совершенно не обязательно. Есть компании и собственники, которым важно показать, что их цель – не безопасная налоговая гавань, а понятная структура или юрисдикция, подходящая для инвестиций, масштабирования бизнеса, выхода на иностранные рынки, соответствующая центру жизненных интересов собственников бизнеса и их семей.

Есть и другие задачи – например, по снятию ограничений на платежи и ведение бизнеса. Для многих компаний решением такой задачи является редомициляция (изменение юрисдикции. – «Ведомости. Право»). Так, редомициляция в специальные административные районы (САР) позволяет не только повысить налоговую эффективность группы (например, через применение налоговых льгот по дивидендам и долгосрочному владению активами), но и снять определенные ограничения на движение средств, расчеты и выплату дивидендов своим российским акционерам. Когда компания регистрируется в САР, для целей налогов и контрсанкций она считается российской и с нее снимается ряд ограничений.

– Абсолютно. В сделках с частным капиталом вопросы личного налогообложения и планирования важны не меньше, чем вопросы корпоративного налогообложения. Например, раньше можно было без налоговых последствий продавать российский бизнес после пяти лет владения как российским налоговым резидентам, так и нерезидентам. Сейчас для резидентов-физлиц эту льготу сильно ограничили, а для нерезидентов отменили. То есть нерезиденты теперь должны при продаже российских компаний платить налог по максимальной ставке. И если они не готовы к этому, нужно искать механизмы, позволяющие добиться большей эффективности в сделке. Кроме того, риски личной ответственности, о которых мы говорили ранее, одинаково применимы к резидентам и нерезидентам вне зависимости от размера инвестиции.

– Уже готов большой законопроект для 2026 г., в котором планируется и повышение НДС, и изменения для компаний на упрощенной системе налогообложения и МСП, и увеличение налогового бремени для букмекерских фирм, и много другое. Складывается тенденция, когда каждый год в осеннюю сессию намечаются очень серьезные налоговые изменения. Налоговое законодательство динамично меняется в сторону увеличения налоговой нагрузки, пересмотра подходов, отмены налоговых льгот, введения новых инструментов налогообложения, увеличения штрафов и введения различных индустриальных сборов, которые формально не являются налогами.

Как готовиться – хороший вопрос. Нет волшебной рекомендации, но – как минимум ожидать новых изменений и дальнейшего усиления администрирования и налогового контроля. Совместно со своими доверенными юридическими и налоговыми советниками отслеживать изменения, прогнозировать, как они могут повлиять на бизнес, проводить внутренний аудит, моделировать налоговые проверки, заранее структурировать свои операции и сделки с учетом потенциальных изменений, работать с договорами и их формулировками, проводить тренинги для сотрудников.

– Модель equity-партнерства не случайно была разработана 18 лет назад по инициативе старших партнеров, основателей фирмы. И для себя, и для фирмы они приняли решение, что именно эта модель, где все партнеры являются сособственниками бизнеса и заинтересованы в общем успехе и результате, самая подходящая для фирмы и нашей корпоративной культуры. 

Действующая модель партнерства позволяет создавать рабочую обстановку, где партнеры не конкурируют друг с другом, а, наоборот, поддерживают друг друга и совместно помогают клиентам. Благодаря такой синергии создается и кросс-функциональность, и возможность предлагать клиентам комплексные решения, проработанные с разных сторон, что помогает им в сложных ситуациях. Сейчас нас 15 партнеров, и мы по-прежнему придерживаемся этой концепции.