Промышленность оживает?

В марте цены производителей выросли на 4,1% к февралю, сообщил Росстат. В феврале их рост составлял 2,8% (к январю). Февраль был первым месяцем, когда цены промышленников стали расти после пятимесячной дефляции.

Цены производителей все еще ниже – на 2,8% – чем в марте прошлого года. Год назад, в марте 2008 г. в сравнении с мартом 2007 г., рост составлял 27,4%. Но сейчас цены растут интенсивнее: с декабря по март – на 5,1%, тогда как за такой же период в прошлом году – на 3%.

Драйвер роста промышленных цен – сфера добычи полезных ископаемых: в марте прирост цен в отрасли составил 22,9% (против 1,5% в феврале). В добыче сырой нефти цены выросли на 46,2%, в сжижении и регазификации газа для транспортировки – на 17,9%, тогда как добыча попутного газа подешевела на 2,9%.

В обрабатывающих отраслях совокупных индекс цен снизился на 0,1% (+2,8% в феврале). Повлияло удешевление производства кокса и нефтепродуктов (на 5,4%), и неметаллических минеральных продуктов (на 3,2%). В производстве и распределении электроэнергии, газа и воды рост цен в марте составил 9,1% (4,2% в феврале).

Период интенсивного снижения цен в российской промышленности завершился, уверен завлабораторией Института экономики переходного периода (ИЭПП) Сергей Цухло. По данным опросов промышленных предприятий, в марте число тех, кто намеревался поднимать цены, сравнялось с числом сообщений об их снижении, т.е. баланс стал нулевым, тогда как в декабре он был на 24% в пользу тех, кто заявлял о политике дефляции. В марте снижение цен сохранилось только в леспроме и стройиндустрии. Промышленность адаптировалась к кризису: доля сообщений о росте выпуска, как и число заявлений о его снижении, впервые достигли среднего уровня предкризисного лета 2008 г., сообщил Цухло.

Никакой дефляции на самом деле и не было, утверждает Владимир Сальников из ЦМАКП: снижение цен вслед за падением спроса наблюдалось только в производстве стройматериалов (например, цемент и гипс подешевели с августа по февраль на 25%). Остальные отрасли просто следовали за мировым рынком – таков эффект включенности российской экономики в мировую, говорит Сальников. В отраслях, не зависимых от мировых рынков, цены продолжали расти: например, в производстве мяса среднемесячный прирост с начала кризиса в сентябре составил 2,4%. В целом в пищевой промышленности цены снижались лишь два месяца на 0,2% и на 0,6% – опять же из-за эффекта снижения мировых цен на зерно и растительное масло (в ноябре оно подешевело на 10%). "Это не назовешь дефляцией", – настаивает Сальников.

Рост цен в добыче – тоже следствие подорожания нефти на мировом рынке и последовавший за этим рост оптовых цен, говорит Сальников. В марте фьючерсы на Brent подорожали примерно на четверть – с $40 до более $50 за баррель, апрельская нефть на внутреннем российском рынке подорожала на 40%. Оптовые цены важны не экономике, а независимым производителям, вытесняемым крупными игроками с рынка, утверждает Сальников: в пользу этого довода – то, что цены на нефтепереработку, осуществляемую в основном внутри крупных компаний, не подорожали, а даже снизились.