Константин Калачев: «Теперь на выборах каждый выживает, как может»
Создатель Партии любителей пива считает, что «Единой России» вновь понадобились независимые политтехнологи
Калачев в 1990-е создавал Партию любителей пива, а теперь консультирует партии в регионах. Он говорит, что сейчас на рынке произошел серьезный сдвиг: «Единой России» вновь понадобились независимые политтехнологи.
– Что происходит на рынке политического консалтинга в преддверии выборов в Госдуму?
– Сейчас происходят серьезные изменения. В «Единой России» в последнее время повысилась самостоятельность регионов. Когда за выборы в партии отвечал Валерий Гальченко (бывший первый замруководителя исполкома «Единой России», оставил свой пост в сентябре 2011 г. – «Ведомости»), он продвигал схему, при которой штатные партийные политтехнологи появлялись в каждом регионе. Теперь каждый выживает, как может. Штатные политтехнологи, которых подбирали на посты первых заместителей руководителей региональных исполкомов, в большинстве случаев лишены самостоятельности. Они не обладают достаточным опытом и авторитетом, часто не могут напрямую общаться с людьми, которые принимают решения по ходу выборов. Не удивительно, что на зарплату в партии пошли преимущественно те политтехнологи, которым было просто некуда деваться. Есть, конечно, исключения, но их можно пересчитать по пальцам одной руки. Между тем это очень важно – иметь возможность разговаривать на равных с людьми, принимающими решения, занимать независимую позицию. Без этого нельзя вести эффективную избирательную кампанию. В итоге сегодня у «Единой России» в большинстве регионов сидят непартийные политтехнологи.
– С кем работает «Единая Россия»?
– На рынке достаточно много людей. Есть, конечно, те, кого партия власти никуда не пригласит, потому что они в чем-то провинились. Причем речь обычно не идет о провальных кампаниях. Дело совсем в другом. Типичный пример [Игорь] Минтусов (председатель совета директоров «Никколо М». – «Ведомости»), который издал книжку о махинациях на выборах. Книжка не понравилась. Но на рынке есть немало других специалистов. Они не так известны, как в свое время Алексей Ситников, Игорь Минтусов, Ефим Островский. Однако они находят подходы к губернаторам, лидерам региональных списков, финансово-промышленным группам, которые финансируют кампании.
– А что случилось с известными компаниями? Потребность в громких брендах на рынке политконсалтинга отпала после того, как в партиях появились штатные политтехнологи, которые хорошо представляют ситуацию на рынке?
– Конечно. В чем была главная функция Ситникова, Минтусова в 1990-е гг.? В получении многочисленных заказов и передаче большой части их субподрядчикам. Я тоже работал в 90-х на субподряде. Теперь бренды не нужны. Не нужны даже компании. Большинство политтехнологов работают без образования юридического лица. Просто делают работу и получают кэш.
Сейчас основные заказчики в регионах – это либо сами кандидаты, либо дающие им деньги финансово-промышленные группы, либо губернаторы, которые заинтересованы в прохождении кандидатов. Московские политтехнологи, которые когда-то работали на крупные консалтинговые компании, понимая, что реально заказчики и ресурсы – в регионах, разъехались по стране.
Этот бизнес строится на личных отношениях. Нужно, чтобы у тебя в телефоне было вбито 30–40–50 фамилий людей, которые привыкли с тобой работать. Нужно, чтобы были выстроены отношения с потенциальным генеральным заказчиком. В свое время было много разговоров о том, что будут внушительные черные списки тех, кто не оправдал доверия в тех или иных регионах, кто вроде как завалил кампании. Но дальше разговоров дело не пошло: если у этих людей хорошие отношения в регионах, никакая «Единая Россия» их выкурить оттуда не может. Она может сколько угодно говорить, что человек плохой. Но если он по каким-то причинам устраивает губернатора или окружение губернатора, он будет работать. Я сам провел четыре кампании в Ульяновской области, и меня тоже невозможно было оттуда выкурить. Пока я сам не ушел.
Допускаю, что начиная с этого года все будет постепенно возвращаться назад. По результатам этой кампании может появиться, к примеру, возможность создания новых брендов «Михеев и Ко» или «Пахалков и Ко». Все утверждали, что «Справедливая Россия» не преодолеет 7%-ный барьер, а она, допустим, возьмет 16%. Закономерен вопрос: а кто эти люди?
– Почему именно в этом году? Почему по итогам 2007 г. бренды не появились?
– В 2007 г. было все просто. Политтехнологам предложили фиксированную зарплату, чтобы они поехали в регионы работать на «Единую Россию». И все поехали. Три месяца сидели каждый в своем регионе. В 2000-х не надо было ничего мудрить. Был Путин с высоким рейтингом, была партия Путина, которой перетекал этот рейтинг. Что толку от того, что я в Ульяновске на региональном креативе получил 68% на выборах в заксобрание, провел всех своих одномандатников? Кому это было тогда интересно? Никому.
Но общественные настроения в последнее время быстро меняются. Были высокие ожидания, «Единая Россия» сама поднимала планку этих ожиданий. Были нацпроекты, был план Путина, а где по-настоящему убедительные отчеты об их реализации? И где ощутимые перемены в жизни людей? Да и что такое вообще этот план Путина? В буклете о нем в основном одни картинки. Я помню, как перед выборами в Госдуму в Фонде эффективной политики собрали работающих на партию политтехнологов и предложили обсудить, как вести кампанию. Кто-то сказал: а вот есть план Путина. Я спросил: а можно мне как простому избирателю доходчиво объяснить, что такое план Путина? Мне сказали что-то типа: подожди – звучит красиво, а содержание будет потом. «Россия поднимается с колен», «лихие 90-е» – звучит хорошо, но сколько это может работать?
В 2000-х процветала всеобщая вера по всемогущество пиара. Но жизнь все больше и больше отличалась от телевизионной картинки. Люди начали уставать от постоянных обещаний и отсроченных на десятилетие предложений. Нельзя до бесконечности что-то обещать, ничего в итоге не меняя. Поэтому время инерционных кампаний проходит. Сейчас уже недостаточно повесить в центре города брандмауэр с Путиным.