Сергей Левин: «Когда возбуждаются уголовные дела – отношение совсем другое»

– Как в этом проекте появилась «Тринфико»?

– Какой вы видите сейчас и в будущем роль Объединенной зерновой компании (ОЗК) на рынке?

– Роль ОЗК определена двумя документами: указом президента России Дмитрия Анатольевича Медведева о ее создании и стратегией развития, принятой в конце 2009 г. В соответствии с ними ОЗК – это в первую очередь инфраструктурная и трейдинговая компания. За два года ОЗК добилась существенных успехов как экспортный трейдер: мы заняли серьезные позиции на отечественном рынке и даже на мировом стали заметны. Дальнейшее развитие компании неразрывно связано с развитием инфраструктуры – это, на мой взгляд, существенно укрепит позиции российского зерна на мировом рынке. Одно вытекает из другого: иностранные рынки нам необходимы, а значит, необходимо увеличивать пропускную способность морских портов, развивать и оптимизировать внутреннюю инфраструктуру: маршрутные отправки, грузоформирующие элеваторы и т. д.

– ОЗК создавалась на базе ГУПа, который был госагентом по управлению интервенционным фондом зерна. О работе с интервенционным фондом вы сейчас не упоминаете намеренно? Это больше не приоритет для компании?

– Распоряжением президента ОЗК определена государственным агентом, отвечающим за проведение интервенций, до конца 2013 г. Выполнение этой функции отработано, сомнений в нашей компетентности ни у кого не возникает. А зерновой трейдинг – направление для компании относительно новое: первые отгрузки на экспорт ОЗК осуществила только в мае 2010 г. Вы спрашиваете о направлениях развития компании, требующих приложения усилий, – это в первую очередь инфраструктура и трейдинг.

– Стратегия развития ОЗК, принятая в конце 2009 г., предусматривала весьма оптимистичные прогнозы развития российского производства зерновых, экспорта и вашей роли в нем: урожай к 2015 г. должен составлять 120 млн т, российский экспорт – 38 млн т, а экспорт ОЗК – 16 млн т. Актуальны ли эти прогнозы до сих пор?

– Основные положения стратегии развития существенно не изменились. Но ситуация на рынке, конечно, поменялась – в первую очередь из-за сильнейшей засухи 2010 г., которая значительно повлияла на возможности России по экспорту. Наша стратегия такой серьезной засухи, которая случается, наверное, раз в 100 лет, не предусматривала, поэтому необходимо внести коррективы в документ. Сейчас мы работаем над этим и в ближайшее время представим скорректированную стратегию на утверждение совета директоров.

– Сильно ли будут скорректированы прогнозы урожая и объемов экспорта?

– Плановые цифры останутся прежними, но сдвинутся по времени с учетом преодоления последствий засухи, изменится ожидаемая динамика нарастания объемов – восстановление после срыва не может идти теми же темпами, что и запланированный рост.

– И насколько такие объемы российского экспорта нужны на мировом рынке?

– Надо учитывать текущий мировой спрос, потенциальный и платежеспособный. В мире недоедает порядка 1 млрд человек, и этот миллиард гарантированно потребит любой дополнительный объем зерна, который будет произведен. К сожалению, значительная часть этого спроса не является платежеспособной. Вместе с тем у российского зерна есть существенные конкурентные преимущества – оно при таком же, а иногда и превышающем качестве более привлекательно по цене, чем французское, немецкое и большинство других.

– За последние месяцы ОЗК объявила сразу о двух крупных портовых проектах – строительстве зерновых терминалов в новом порту Тамань и в порту Восточный. На это потребуются бюджетные деньги?

– Нет, прямого бюджетного финансирования эти проекты не предполагают. Мы рассчитываем на средства самой компании, банков и частных инвесторов. В том числе на деньги, которые будут привлечены ОЗК в результате запланированной на ближайшие полгода допэмиссии (до 50% минус 1 акция. – «Ведомости»). Но я бы хотел отметить, что государство все равно будет тратиться: причальная стенка, морская инфраструктура, внутренняя тыловая инфраструктура, в том числе железнодорожные пути и развязки, – это обеспечивается за счет бюджетных средств. Это бюджет не ОЗК, а в основном Минтранса, но в конечном счете все равно деньги федерального бюджета. В этом смысле можно рассматривать каждый такой проект как частно-государственное партнерство.

– Сколько вы планируете инвестировать в каждый из этих проектов?

– Значительные суммы. Очень приблизительный, оценочный размер финансирования для создания морского зернового терминала, без учета всей инфраструктуры, – 1 млрд руб. на 1 млн т перевалки (годовая мощность. – «Ведомости»).

– В сентябре вы подписали соглашение о строительстве в Тамани зернового терминала. В какой стадии находится проект сейчас?

– Соглашение между ОЗК, Минтрансом и Краснодарским краем подписано на инвестиционном форуме в Сочи в присутствии председателя правительства Владимира Владимировича Путина всего несколько месяцев назад. Учитывая, что терминал будет строиться не в существующем, а во вновь создаваемом глубоководном порту на Черном море, говорить о деталях пока рано. Идет подготовительная работа, определяется конфигурация и параметры самого порта, Минтранс проводит экспертизу и оценку участка. После того как будет сформирован в целом весь новый порт, ОЗК начнет проектирование и строительство зернового терминала. По планам Минтранса этот проект должен быть реализован до 2017–2018 гг.

– То есть реально он заработает году к 2020 г.?

– Оптимистический сценарий – это 2017–2018 гг., а реалистичный – к 2020 г. К этому сроку как раз будут в основном исчерпаны возможности для развития Новороссийского узла.

– В Тамани вы будете заниматься проектом сами или рассчитываете привлечь партнера, как сделали на Дальнем Востоке?

– Реализацию такого масштабного проекта необходимо проводить с сильным партнером, который имеет отечественный, а лучше мировой опыт по строительству подобных портовых терминалов. Максимальная запланированная емкость таманского порта по зерновым грузам – 8 млн т с возможностью расширения до 10–12 млн т. Поэтому в тот момент, когда мы подойдем к реализации проекта, рассчитываем привлечь частного соинвестора с большим опытом.

– В дальневосточном проекте соинвестором вашего проекта будет «Дальпорт», входящий в группу «Сумма». Она же уже является совладельцем обоих терминалов в Новороссийске: через Новороссийский морской торговый порт владеет долей в НЗТ, а в этом году купила долю совладельцев W.J. в Новороссийском комбинате хлебопродуктов (НКХП). От кого исходила инициатива их участия в дальневосточном проекте?

– Мы искали партнера для строительства дальневосточного зернового терминала достаточно долго – с начала 2010 г. Перебирали разные площадки, в частности в Зарубино, Ванино и во Владивостоке. Окончательный выбор в пользу порта Находка и «Дальпорта» был сделан осенью этого года. Поскольку мы выбирали из разных площадок, общались с большим числом потенциальных кандидатов и контрагентов. Но когда приходишь в порт, там уже есть своя сложившаяся система взаимоотношений и выбор надо делать из довольно ограниченного круга возможных участников проекта. Сначала мы обсуждали порт Ванино с «Русалом», но по результатам комплексного анализа выбрали Находку-Восточный, а там большая часть объектов находится в собственности «Дальпорта», входящего в группу «Сумма», и вопрос решился сам собой. Ничего сложного не было, тем более что с «Суммой» у нас уже есть опыт совместной работы в новороссийском порту.

– Вы объявили только о запланированной мощности терминала – 5 млн т. Другие параметры раскроете?

– Соглашение с «Дальпортом» подписано около месяца назад, поэтому говорить о каких-то деталях пока преждевременно. Сейчас мы занимаемся формализацией проекта, в ближайшее время будет заключено соглашение, в котором будут даны ответы на все вопросы: о долях сторон и других деталях проекта. Пока мы говорим о потенциальной мощности этого терминала до 5 млн т зерна в год и ориентировочном объеме инвестиций около 5 млрд руб. Работу планируем начать в следующем году и завершить в 2014 г., с тем чтобы к зерновому году 2015/16 уже запустить терминал в эксплуатацию.

– Контрольный пакет будет у вас или у «Суммы»?

– Это предмет переговоров. Зависит от того, кто и что будет готов внести в этот проект – сколько мы и они готовы внести земли и денег. Кроме того, определяющим вопросом для окупаемости зернового терминала будет вопрос специального сквозного тарифа (включает и железнодорожную перевозку, и перевалку в порту. – «Ведомости»). Зерно из Сибири до дальневосточных портов должно проехать по железной дороге около 6000 км – это значительно превосходит расстояния, на которые возят зерно в мире.

– Но разве из любого зернопроизводящего региона Сибири в Новороссийск отвезти зерно не ближе, чем на Дальний Восток?

– Они находятся примерно на равном расстоянии. Но ключевой вопрос не в одинаковом расстоянии до Новороссийска и до Находки, а в том, что от Находки до потенциальных рынков сбыта намного ближе. Потенциальный рынок сбыта для сибирского зерна – это страны Азиатско-Тихоокеанского региона, крупнейшего и наиболее динамично развивающегося рынка. Из Новороссийска до Индонезии не дотянешься.

– Какие регионы, по вашим расчетам, будут основными поставщиками зерна, отгружаемого через Дальний Восток?

– Вся Сибирь и особенно ее западная часть: Новосибирская, Омская области, Алтайский край. Там много зернопроизводящих регионов, которые на сегодня ограничены в возможности вывоза зерна. В Сибири очень неплохая климатическая ситуация: я напомню, что основное производство высококачественной пшеницы в мире родом из нашей Сибири, оно появилось благодаря селекции сибирских сортов. Но из-за того, что сегодня сибирская пшеница существенно ограничена в возможности вывоза, мы утратили те рынки, на которых была представлена Россия. Туда надо возвращаться. Это, по сути, вопрос развития производства зерна в Сибирском регионе, поддержки традиционного уклада жизни, который складывался веками. Нарастить производство там можно раза в два, но ключевой вопрос для этого – наличие зернового терминала и специальных тарифов.

– Выращенное на Алтае зерно поедет, по вашей логике, в Восточный. А участники рынка считают, что в Новороссийск...

– Посмотрим. Думаю, что эти участники рынка опираются на сегодняшний статус-кво. Решение будет зависеть от величины сквозного тарифа – насколько он будет конкурентоспособен по сравнению со стоимостью доставки до южных портов.

– У вас есть понимание, что он будет?

– На тех совещаниях, где мы присутствуем, этот вопрос обсуждается как безусловный, который необходимо решить для того, чтобы осуществить проект и выходить на азиатские рынки. Вопрос не в принципе, а в конкретных цифрах, а они будут определяться в рамках создания бизнес-проекта по строительству самого терминала.

– Какие еще портовые проекты вы планируете в средней и долгосрочной перспективе?

– Строительство двух речных терминалов в Ростовской области – в Ростове-на-Дону и Азове – и реконструкция существующего пункта перевалки на реке Дон. Все они реверсивные – в расчете как на экспорт, так и на внутренний рынок. Эти терминалы сравнительно небольшие: их общая мощность к моменту завершения строительства и реконструкции составит порядка 2 млн т в год. Но их развитие необходимо для повышения эффективности логистики зерновых потоков. Кроме того, мы активно реконструируем НКХП: за прошедший год перевалка там увеличена с 3–3,5 млн т до четырех с небольшим миллионов тонн. Реконструкция будет продолжена: в инвестпрограмме заложено строительство дополнительных емкостей, модернизация отгрузочного оборудования, что позволит довести перевалку до 5 млн или даже до 5,5 млн т в год.

– Будете ли наращивать элеваторные мощности?

– Да, ОЗК начинает со следующего года строительство сети грузоформирующих маршрутных элеваторов. Это инновационное для российской логистики решение, которое позволит повысить оборачиваемость потоков зерна за счет того, что элеваторы будут работать в системе маршрутной отгрузки, над которой мы сейчас активно работаем с РЖД. Система маршрутных элеваторов позволит, по нашим расчетам, снизить стоимость перевозки и перевалки на 20–25%.

– Вы имеете в виду создание Транспортной зерновой компании (ТЗК)?

– ТЗК – это отдельный проект. Создаваемые узловые элеваторы смогут работать и с «Русагротрансом», и с другими компаниями, в том числе частными, которые в состоянии формировать и привозить на эти элеваторы маршрутные поезда. ТЗК мы создаем для того, чтобы обеспечить гарантированную загрузку элеваторов, а кроме того, обеспечить операции с зерном, которые осуществляет сама ОЗК.

– Но у «Русагротранса» есть своя программа строительства сети маршрутных элеваторов?

– Принятая Минсельхозом РФ целевая программа предусматривает определенный объем введения узловых грузоформирующих мощностей. В рамках этой программы ОЗК разработала свою инвестиционную программу и будет строить узловые элеваторы в наиболее профицитных по зерну регионах с тем расчетом, чтобы в каждом регионе был как минимум один узловой элеватор. На этом элеваторе может осуществлять свои операции и «Русагротранс», и любая другая транспортная компания.

– Они активно работают с РЖД и для этого рынка не являются чем-то неизвестным. Этот проект транспортный, а не инфраструктурный, поэтому и основные участники – транспортные компании.

– Каков общий объем запланированных капитальных вложений ОЗК на ближайшие годы? Из каких источников все это будет финансироваться?

– Общая сумма запланированных инвестиций – 15 млрд руб. до 2015 г. Это 3 млрд руб., внесенных в уставный капитал ОЗК в прошлом году, проектное банковское финансирование и средства частных инвесторов. Для финансирования инвестиций могут быть привлечены денежные средства, которые мы планируем выручить в ходе дополнительной эмиссии, которая будет проведена в ближайшее полугодие.

– Когда ОЗК создавалась в 2009 г., шла речь о передаче ей принадлежащих государству долей в 31 предприятии, но позднее вы говорили, что процесс передачи затягивается. Сколько предприятий вы получили в итоге и каково их состояние?

– Указ президента [предусматривающий передачу] выполнен в полном объеме, за исключением одного предприятия – «Элеваторспецмонтажа» в Москве, который обанкрочен. Процедура банкротства там началась еще до передачи акций ОЗК, было возбуждено уголовное дело. К сегодняшнему дню процесс сдвинулся с мертвой точки, и мы рассчитываем, что до конца этого года, в крайнем случае в I квартале 2012 г., акции «Элеваторспецмонтажа» войдут в ОЗК.

На момент внесения акций в уставный капитал ОЗК из 30 предприятий приносили прибыль только девять. Остальные либо были убыточны, либо вообще не вели производства. Четыре предприятия находились в процедуре банкротства. Акции мы получили в 2010 г., фактически за один прошедший год два предприятия нам удалось вывести из процедуры банкротства и наладить там нормальную хозяйственную деятельность, на большинстве предприятий были существенно увеличены объемы перевалки и переработки сельхозпродукции. В результате на сегодня положительная динамика есть практически на всех предприятиях, а 17 предприятий стабильно генерируют прибыль. В этом году ОЗК впервые стала получать прибыль от наших дочерних обществ. В прошлые годы этого практически не было: она вся либо не существовала, либо растворялась непонятно где. Сегодня благодаря проведенному оздоровлению переданных нам предприятий они начали создавать прибыть, и мы эту прибыль начинаем получать в доход головной компании. Источники дохода диверсифицируются и все больше переходят в рыночную плоскость.

– В прошлом году активно обсуждался вариант докапитализации ОЗК, при котором вы получили бы проблемные активы, доставшиеся в кризис банкам, в обмен на облигации под госгарантии. Почему в итоге не удалось договориться?

– В целом по всем активам договориться не удалось, потому что проблемных активов много, они неоднородные, в совершенно разном финансовом положении и с разной структурой собственности. Но мы продолжаем обсуждать отдельные сделки с ВЭБом и Россельхозбанком (РСХБ), продолжается диалог о возможных механизмах передачи нам их активов, в том числе передаче в управление. Как вы знаете, 7 ноября этого года президент подписал указ о допэмиссии ОЗК в пользу частных инвесторов, на нее отведено шесть месяцев – это очень сжатые сроки для подобного масштаба процедуры. Поэтому проводить какие-либо мероприятия по внесению активов банков имеет смысл после проведения этой допэмиссии.

– Юрий Друккер и другие совладельцы W.J. предлагали вам приобрести ту долю в НКХП, которую в результате приобрели структуры группы «Сумма»?

– Мы не рассматривали вопрос о покупке их пакета. Мы исходили из того, что, во-первых, ОЗК владеет контрольным пакетом и достаточно эффективно осуществляет управление и, во-вторых, ОЗК не настолько малозаметный участник зернового рынка, чтобы владелец миноритарного пакета акций мог воспрепятствовать осуществлению наших законных прав.

– Расскажите о финансовых результатах компании за два года.

– За два года ОЗК удалось добиться существенного развития всех направлений деятельности. До 2010 г. компания практически не присутствовала на зерновом рынке, за исключением проведения государственных интервенций. Коммерческие операции были очень небольшими: валовой коммерческий оборот зерна в 2009 г. составил всего 34 000 т. В 2010 г. благодаря организации зернового трейдинга он превысил 1 млн т. В этом году товарооборот еще вырастет: несмотря на то что в первом полугодии действовало эмбарго на экспорт, по итогам календарного года мы ожидаем валовой оборот не менее чем в 1,3 млн т зерна. Соответственно растет и выручка: за 2010 г. она выросла почти в 9 раз (и составила 9,2 млрд руб. без НДС), в 2011 г. выручка будет примерно втрое выше, чем в 2010 г. За девять месяцев 2011 г. она уже составила 22 млрд руб., а по итогам всего года, по нашим оценкам, выручка будет около 25–26 млрд руб. Операционная прибыль компании также растет и составит в 2011 г. около 2,3–2,4 млрд против 1,3 млрд руб. в 2010 г.

– Это цифры по материнской компании. Вы делаете МСФО для всей группы?

– Пока нет, но в связи с предстоящей допэмиссией планируем поэтапный переход на МСФО. К моменту приватизации компании надеемся базовые параметры отчетности уже перевести на МСФО.

– Можете ли вы хотя бы примерно оценить выручку и прибыль по группе целиком?

– По предварительным расчетам, дочерние и зависимые общества компании в этом году сгенерируют выручку в объеме 7 млрд руб. и порядка 600 млн операционной прибыли. Всего по группе планируется 32–33 млрд руб. и 3 млрд соответственно. Большинство предприятий мы получили только в прошлом году, корпоративные процедуры по смене органов управления, налаживанию системы управления проводились в том числе в этом году.

– В сообщении по итогам 2010 г. вы писали, что общий долг ОЗК – 50,5 млрд руб. Каков общий долг сейчас?

– Общий кредитный портфель – 37 млрд руб. Основной наш кредитор – Россельхозбанк, поскольку основной объем кредитной нагрузки приходится на интервенционный фонд (зерно в фонд приобреталось на кредиты банка, ему же оно заложено. – «Ведомости»). Долг перед РСХБ, связанный с интервенциями, составляет около 31 млрд руб. В течение 2011 г. проводились государственные товарные интервенции, в ходе которых был реализован значительный объем зерна, заложенного в государственном интервенционном фонде. В связи с этим кредитный портфель компании значительно сократился по сравнению с 2010 г. Основная часть средств, вырученных от реализации зерна интервенционного фонда, идет на погашение кредитов РСХБ, остальное перечисляется в бюджет РФ.

Общий кредитный портфель ОЗК в РСХБ составляет 32,5 млрд руб. Порядка 4,5 млрд руб. приходится на другие банки – преимущественно группу ВТБ и Сбербанк.

– Вы принципиально работаете только с госбанками?

– Так сложилось, что нам удалось говорить на одном языке. Если отношения сложились, зачем что-то менять?

– В указе президента говорится о проведении в течение полугода допэмиссии в пользу частных акционеров таким образом, чтобы доля государства после нее составляла не меньше 50% плюс 1 акция. Одновременно ОЗК остается в программе приватизации до конца 2012 г. Значит ли это, что сразу после размещения допэмиссии будет продаваться контрольный пакет ОЗК?

– Объем продаваемой допэмиссии будет зависеть от рыночной конъюнктуры. Рынок сейчас очень непростой, и запланированные размещения не во всех случаях встретили соответствующую реакцию рынка. Именно поэтому в указе написана ограничивающая формулировка по объему допэмиссии. При этом вы правы – допэмиссия рассматривается как первый этап последующей полной приватизации компании, которая в соответствии с планом приватизации должна быть осуществлена до конца 2012 г. По крайней мере так написано в документах, которые мне приходилось видеть.

– То есть допэмиссия может быть и на 10 или 20%?

– Это будет зависеть от рыночной конъюнктуры. ОЗК заинтересована в привлечении максимально возможного объема денежных средств, которые необходимы компании для финансирования инвестиционной программы, направленной на модернизацию инфраструктуры зернового рынка.

– Но сейчас основную стоимость ОЗК создает доля в НКХП, остальные и портовые, и инфраструктурные проекты только начинаются или вообще существуют на бумаге, интервенционное зерно с точки зрения финансов и вовсе скорее пассив, чем актив, поскольку полностью заложено в РСХБ. Время ли продавать компанию сейчас?

– Окончательную оценку даст рынок. Но я оцениваю ОЗК более существенно, чем вы сказали. Если бы мы говорили о компании два года назад, тогда можно было бы сказать, что компания – это набор инфраструктурных проектов. Но на сегодня ОЗК состоялась как участник рынка, все крупнейшие участники которого учитывают ее как активного игрока. Посмотрим, что покажет цена размещения и что скажет рынок. Мы со своей стороны проведем все необходимые корпоративные процедуры и сделаем все от себя зависящее, чтобы повысить капитализацию компании. С моей точки зрения, оценивать компанию нужно как сочетание стоимости объектов инфраструктуры, стоимости бизнеса и функции и возможностей государственного агента.

– Вы все время упоминаете рынок и его оценку. Но ведь речь не идет о публичном размещении?

– Решение о механизме размещения допэмиссии будет приниматься нашим единственным акционером в лице Российской Федерации. Конкретный механизм будет определен в ближайшее время. Однако в любом случае, какой бы ни была форма реализации, невозможно продать что-либо рынку дороже, чем это рынком может быть принято.

– Ваш покупатель вполне может руководствоваться не только рыночной оценкой активов, но и быть готовым заплатить, например, за административный ресурс.

– Если государство сможет продать свой пакет дороже, чем он стоит на рынке, то государство будет молодцом и заработает больше денег. Сама ОЗК будет приветствовать любого инвестора, который разделяет стратегические цели компании и настроен на долгосрочное развитие и превращение компании в лидера зернового рынка – как отечественного, так и мирового.

– Оценка компании и пакета, который будет предложен частным инвесторам, уже проведена?

– Пока нет, так как с момента опубликования указа президента прошел только месяц. Могу только сказать, что мы будем выбирать таких оценщиков и инвестиционных консультантов, профессиональная компетенция и репутация которых не вызовет никакого сомнения у участников рынка. До конца года будут осуществлены все процедуры по отбору независимого оценщика и инвестиционного консультанта, которые будут готовить предложения по оценке компании и по механизму и форме проведения допэмиссии. А окончательное решение будет уже за правительством.

– Возможен ли вариант, что допэмиссия будет продаваться не единым пакетом и покупателей будет несколько?

– На сегодняшний день не исключается ни одна из форм проведения допэмиссии.

– Смогут ли участвовать в допэмиссии иностранные инвесторы?

– Насколько я знаю, нет никаких ограничений, в том числе по национальному составу. Ни в одном правительственном документе, ни на одном совещании, ни формально, ни неформально этот вопрос не обсуждался.

– То есть никто не будет против, если вашим совладельцем станет, например, Glencore или Louis Dreyfus?

– Ни на одном совещании этот вопрос не обсуждался.

– Вы хотите сказать, что правительство готово продать 49% инфраструктурной компании иностранцам?

– Повторю: ни на одном совещании никаких ограничений не обсуждалось.

– На участие иностранных партнеров в ваших портовых проектах никаких ограничений тоже нет?

– Мы исходим из здравой логики. Любое государство, которое хочет чувствовать себя уверенно на сырьевых рынках, должно в первую очередь рассчитывать на свои силы в строительстве стратегических объектов инфраструктуры. Для этого в свое время и была создана ОЗК. При этом вне зависимости от того, кто будет ее миноритарным совладельцем, сама ОЗК была, есть и будет резидентом РФ.

– На вас уже выходили потенциальные инвесторы, кто-нибудь интересовался покупкой доли?

– Оценивать возможный спрос должны не мы, а инвестиционные консультанты, которые будут отобраны в установленном порядке в ближайшее время.

– Говорят, что группа «Сумма» написала в правительство письмо о своем желании участвовать в приватизации. Вы это письмо видели?

– Да, видел. Они выразили заинтересованность участвовать в допэмиссии и письменно довели свою позицию до правительства.

– И что ответило правительство?

– Я думаю, что «Сумма» будет рассматриваться правительством наряду с другими участниками рынка.

– О других участниках процесса вам известно?

– Письмо к нам приходило только от «Суммы». С ними у ОЗК есть безусловные точки соприкосновения интересов: во-первых, мы являемся совладельцами инфраструктурных объектов в одном порту Новороссийска, во-вторых, подписали соглашение о строительстве дальневосточного зернового терминала с входящим в «Сумму» «Дальпортом». Поэтому потенциальный интерес группы «Сумма» к ОЗК очевиден и понятен.

– Каковы объемы коммерческого трейдинга, которым занимается компания?

– В этом календарном году ОЗК рассчитывает поставить на экспорт до 800 000 т зерна. В 2010 г., с мая по середину августа, когда было введено эмбарго, мы отгрузили по коммерческим контрактам 630 000 т. С 1 июля компания начала активно возвращаться на мировой зерновой рынок. Сейчас вышли на стабильную отгрузку около 150 000 т зерна в месяц. Эта цифра включает поставки и через глубоководный Новороссийск, и через мелководные порты – Ейск и другие порты Азова.

– В какие страны вы поставляете зерно?

– В этом году ОЗК впервые в своей истории выиграла государственные тендеры и осуществила поставки зерна в Ирак и Иорданию – я считаю это стратегическим успехом компании. ОЗК стала первой российской компанией, которая после эмбарго получила право поставлять зерно в Ирак и, по сути, заново открыла очень привлекательный и объемный иракский рынок для российского зерна. В тендерах GASC – египетского национального агентства, крупнейшего покупателя российского зерна, – мы планируем начать участвовать со следующего года.

– Какую долю выручки и прибыли ОЗК дает коммерческий трейдинг? Какова рентабельность зернового трейдинга?

– Пока еще существенную долю в доходах компании занимает доход от интервенций, но важна динамика: ОЗК все меньше зависит от проведения государственных интервенций и все больше становится рыночным игроком. Величина коммерческой выручки компании все время увеличивается и составит в этом году около 12 млрд руб.

Рентабельность торговых операций на зерновом рынке невысока, в зависимости от конъюнктуры рынка заработок трейдера составляет $2–5 с тонны. Когда рынок только открылся после эмбарго, рентабельность, естественно, была повыше: разница между внутренними и внешними ценами позволяла работать с большей маржинальностью. Сейчас вы видите, что рынок падает и рентабельность операций на нем тоже резко падает. Но зерно – это очень социальный товар, и у нас нет возможности поставлять, когда рынок наиболее маржинален, и аккуратно отходить в сторону, когда рынок перестает приносить достаточный доход. Все крупные операторы зернового рынка вынуждены работать постоянно – то с большей, то с меньшей рентабельностью.

– Контрольный пакет НКХП дает вам какие-нибудь преимущества при экспорте через него – есть, например, возможность отгружать без очереди?

– Нет, мы, как и все, подаем свой план, точно так же как все остальные участники рынка, встаем в очередь на отгрузку. Там технически невозможно установить какую-то дискриминацию, потому что емкость самого терминала 100 000 т с небольшим – это примерно в четыре раза меньше, чем объем месячной перевалки. И если кто-либо попытается воспользоваться преимуществом, автоматически затормозится работа терминала – мы не дадим оборачивать зерно и автоматически сами потеряем в деньгах, которые терминал зарабатывает на перевалке. Так что это экономически нецелесообразно. Мы стоим в очереди ровно так же, как остальные участники рынка. Либо мы работаем как все, либо теряем деньги как собственник, а это недопустимо. Даже если бы мы захотели каким-то образом воспользоваться преимуществом, рынок сам заставляет нас идти со всеми в ногу.

– Сколько сейчас зерна в интервенционном фонде?

– На сегодняшний день 6,5 млн т. В прошлом и начале этого года было проведено три товарных интервенции: биржевые торги, снабжение четырех крупнейших регионов и снабжение по закупочным ценам регионов, наиболее пострадавших от засухи, – всего было реализовано около 3 млн т. Основной объем интервенционного фонда, 4,8 млн т, – урожай 2008 г., 1,9 млн т – урожай 2009 г., урожая 2005 г. почти не осталось. Кроме того, в конце ноября начаты закупочные интервенции и интервенционный фонд уже пополняется зерном урожая 2011 г.

– Какого оно качества?

– За последние два года мы провели большую работу по повышению количества и качества проводимых проверок зерна интервенционного фонда. Начали с того, что отказались от услуг сомнительных сторонних организаций, которые привлекались для проведения проверок, и перешли на проверки своими силами, создав полноценный отдел проверок. За год удвоили число проверок и существенно повысили требования к их содержанию: если раньше акт проверки умещался на одном листочке, то сейчас это объемный формализованный документ, который каждый проверяющий обязан заполнить, приходя на предприятие. Благодаря поручению Виктора Алексеевича Зубкова мы стали активно привлекать к проведению проверок правоохранительные органы – это в значительной мере способствовало повышению сохранности государственного добра. Дисциплина предприятий-хранителей повысилась, а их отношение к государеву добру стало гораздо более внимательным. Нарушений стало меньше, даже несмотря на тяжелый прошлый год, когда в результате засухи цена зерна на рынке была значительно выше, чем в интервенционном фонде, что создавало определенные угрозы.

– Но вы же не можете к каждому элеватору приставить по роте ОМОНа?

– Нет, по роте ОМОНа не можем, но это и не нужно. Мы можем сделать максимум из возможного. Если вы уменьшили период между проверками – вы уже значительно снизили вероятность допущения злоупотреблений. Добавьте к этому внеплановые проверки: бывает, что мы провели плановую проверку, а потом через неделю-две внезапно посылаем туда внеплановую. И наконец, когда на рынке было ощущение, что «бог с ним с государственным зерном, захотим – возьмем, захотим – вернем», – это одно, а когда возбуждаются уголовные дела – отношение совсем другое. Сейчас расследуется три уголовных дела в отношении трех руководителей предприятий, которые допустили хищения или ухудшение качества зерна интервенционного фонда. На рынке все быстро становится известно. И когда видят, что людей действительно сажают, отношение быстро меняется. Мы проводим до 2000 плановых проверок в год, т. е. на каждом предприятии по четыре плановые проверки плюс внеплановые. Раньше проверять приезжал один человек, а иногда и не приезжал – теперь приезжают два-три человека каждый раз и многие из них меняются местами от проверки к проверке. А потом их еще и перепроверяют. И если что-то не так – сразу обращение в правоохранительные органы.

Вот пример, правда из другой области. Среди 30 предприятий нам был передан контрольный пакет акций Орского элеватора – старого, с умеренно изношенными мощностями, но тем не менее крупного и вполне пригодного для ведения производственной деятельности. Мы столкнулись с прямой попыткой рейдерского захвата этого предприятия директором. Он подделал документы, провел собрание акционеров, на котором без присутствия представителей ОЗК размыл нашу долю с 51 до 8% акций. Это можно было расценивать как пробный шар: допустили бы мы этот случай – не исключаю, что потеряли бы и значительную часть других активов. Благодаря активной помощи министра сельского хозяйства Елены Борисовны Скрынник, губернатора и администрации Оренбургской области, правоохранительных органов нам удалось предприятие отстоять. Было возбуждено уголовное дело, мы прошли все судебные инстанции – и в порядке уголовного, и в порядке гражданского производства – и эту попытку пресекли. Больше попыток разводить наш уставный капитал не наблюдалось. То же самое и с проверками зерна: можно сказать «а что я могу сделать, не направлю же на 450 предприятий каждый день своих людей», а можно принять комплекс мер, которые приведут к снижению числа хищений и других противоправных действий. И на рынке это создает атмосферу нетерпимости: люди понимают, что лучше не рисковать.

– Как вы считаете, интересно ли сельхозпроизводителям участвовать в интервенциях с правом обратного выкупа, которые впервые проводятся в этом году?

– По новому механизму производители имеют право выкупить свое собственное зерно, поставленное при закупочной интервенции, с 1 января по 1 мая следующего года по той цене, по которой они его продали в интервенционный фонд, с учетом расходов на хранение и страхование этих запасов. У большинства сельхозпроизводителей основная точка раздумья – продать сейчас, осенью, когда больше всего нужны деньги, или не продавать. Предложенный правительством механизм снимает этот риск с сельхозпроизводителя: он продает зерно в интервенционный фонд осенью и если рыночная конъюнктура складывается для него благоприятно, т. е. цены растут, то он получает право выкупить это зерно весной не по цене рынка, а по первоначальной цене закупки. Если же зерно не выросло в цене, то он уже выгодно продал его в интервенционный фонд.

– 6,5 млн т, которые есть в интервенционном фонде, государство может использовать, чтобы стабилизировать ситуацию в самые критические моменты: например, в прошлом году часть зерна была выделена без торгов наиболее пострадавшим регионам. Но если интервенционный фонд будет полностью состоять из зерна, закупленного с правом обратного выкупа, такой возможности у государства уже не будет?

– Государство не отменяло механизм простых товарных и закупочных интервенций – это дополняющие друг друга механизмы. Кроме них обсуждается и возможное внедрение зернового ломбарда, когда помимо прямого выкупа появится возможность передать это зерно в залог банку с использованием двойных складских расписок. У государства должен быть широкий инструментарий для регулирования рынка в зависимости от складывающейся конъюнктуры. В каждом сезоне могут действовать параллельно несколько механизмов.