Руководитель Роскосмоса Владимир Поповкин уверен, что космическая отрасль «нуждается во встряске»

Руководитель Роскосмоса Владимир Поповкин уверен, что космическая отрасль «нуждается во встряске». Реформу он предлагает начать с преобразования Роскосмоса в госкорпорацию

– Около половины предприятий было в Фондсервисбанке. Все контракты в апреле прошлого года были переписаны на пять банков – это Сбербанк, ВТБ, ВЭБ, Россельхозбанк и Газпромбанк. В течение 2011 г. мы переподписали все контракты, для того чтобы не было никаких обвинений. У меня к Фондсервисбанку претензий нет. Но, учитывая, что экономика сейчас нестабильная и возможны различные кризисные явления, а также принимая во внимание те кампании, которые разворачивались против этого банка в этом году и в прошлом, мы должны иметь гарантии сохранности денег отрасли.

– Может, гигантские институты, которые сдают свои помещения, реформировать по принципу мобильных групп? Пусть будут частными, но эффективными?

– Как раз об этом шла речь на совещании у премьер-министра. В Роскосмосе разрабатывается концепция модернизации отрасли, которая позволит избавиться от всех лишних активов. Необходимо вначале провести реструктуризацию, чтобы потом легально приватизировать отдельные активы. Это значит акционирование, выход на IPO. Необходимо, чтобы ценность представляли не только площади и здания, а создаваемый интеллектуальный продукт, тогда стоимость будет совсем другая. Те мощности, что были в Советском Союзе, сегодня не нужны – много устаревших технологий, от них необходимо избавляться. Невозможно и дальше содержать 242000 работников с загрузкой промышленности около 48%. Страна их не прокормит. В отрасли должно работать максимум 150000–170000 человек.

– Почему вы хотите сделать из Роскосмоса госкорпорацию?

– Нужно привести отрасль в нормальное состояние, которое соответствовало бы таким корпорациям, как, например, Boeing или Lockheed Martin. Для изменений необходима сильная концентрация власти. Сегодня Роскосмос может управлять ФГУПами, которые по пальцам можно пересчитать, все остальные предприятия акционировались. И формально, и юридически они управляются Минэкономики в лице Росимущества. В директивах советам директоров предприятий некоторые предложения Роскосмоса учитываются, а некоторые почему-то нет. В таких условиях нормальные системные преобразования сделать невозможно.

Существует 14 холдингов, каждый из них ориентирован на свою продукцию. Холдинги создают разные ракеты: ЦСКБ «Прогресс» – «Союзы», центр им. Хруничева – «Протоны» и разрабатывает «Ангару». Но вычислительные машины в системе управления у них одинаковые, кабельная сеть одинаковая, баки делаются из одного сплава. Но каждый делает все это самостоятельно. Головные предприятия перегружены, одно делает 14 ракет, другое 21. А вся кооперация, которая выполняет работы для головных предприятий, явно недозагружена. У нас две школы двигателестроения. Школы, наверное, надо оставить разные, но бухгалтерию можно сделать одну. Стендовую базу, на которой испытывают двигатели, наверное, можно сделать единой. Сегодня это все старое и нуждается в модернизации.

Для того чтобы все собрать воедино, нужно дать власть тем, кто будет все это осуществлять. По-другому это не исправить.

– Пока ни одна из госкорпораций не доказала свою эффективность.

– Но госкорпорация нужна максимум на 5–7 лет, чтобы все очистить, создать несколько дивизионов, которые производят двигатели, ракеты, космические аппараты для ближнего и дальнего космоса. Потом это нужно акционировать и выходить на нормальный рынок. По крайней мере некоторые партнеры в Европе и Америке заинтересованы в том, чтобы купить часть этого бизнеса. А что это значит? Это значит принести инвестиции в дальнейшее развитие.

– Но госкорпорацию невозможно контролировать. Она делает, что хочет, а отчетности никакой и контроля тоже.

– Есть же ревизионные комиссии, есть наблюдательный совет. Центр им. Хруничева, например, 27% промышленности держит. Директору центра им. Хруничева переданы все акции государства этих компаний. Головным предприятиям акции отдали, а Роскосмосу почему нельзя отдать акции головных предприятий?

– Многие критиковали вашу стратегию космической деятельности. У нас нет достаточной спутниковой группировки, для того чтобы обеспечивать качественную связь, собирать метеоданные и заниматься зондированием Земли, а в стратегии речь идет о колонизации Луны и Марса...

– Без стратегии жить невозможно. По той федеральной космической программе, которая существует сейчас, на спутники дистанционного зондирования Земли, связи, метеорологии приходится 13% средств. Можно ли на это создать группировку? Поэтому сейчас ее откорректировали, убрали создание массы ракет и увеличили затраты на группировку больше чем в два раза. В ближайшее время будут утверждены изменения в федеральной космической программе до 2015 г. согласно первому шагу стратегии. Он так и называется – восстановление возможностей. Мне самому стыдно, что российская группировка меньше 100 аппаратов. Мы проигрываем Америке, Европе, Индия нам в затылок дышит.

– С 2009 г., когда Счетная палата отчитывалась о том, что многие проекты по спутникам не завершены, мало что изменилось.

– Посмотрите количество запусков, что там могло измениться? Для чего, к примеру, запускать дорогостоящий спутник, если после запуска выясняется, что на нем не работает определенный датчик. Почему нельзя датчик привезти на ту же МКС, там его проверить и, исходя из результатов, доработать его на Земле, а уже потом использовать на спутнике? Или мы начали делать всепогодную систему радиолокационного зондирования Земли. Встал вопрос о строительстве спутника на 5 млрд руб. А делали ли мы локатор для использования в космосе? Нет. Так давайте мы сделаем локатор, возьмем его часть на МКС и посмотрим, как он работает. Это совсем другие деньги.

Теперь наука. Куда идти? У нас есть совет по космосу в РАН. Это не Роскосмос, но этот совет определяет научную политику. Там есть своя специфика, своя конкуренция.

– Достаточно ли выделяется денег на космос?

– Денег сегодня выделяется достаточно: столько, сколько может освоить промышленность. Больше она сейчас не освоит.

– На каком мы месте в мире по космическому финансированию?

– Мы сегодня третьи. США, Европа и Россия. Очень тяжело понять, где Китай, потому что неизвестно, сколько они тратят. Я думаю, что они тратят больше, чем говорят. Значит, мы четвертые.

– Предприятия Роскосмоса в основном обслуживались в Фондсервисбанке. Но вы перевели их оттуда. Почему?

– В этом банке работали родственники руководителей Роскосмоса.

– Я считаю, что они не должны быть связаны с той отраслью, в которой работает отец. И тем более если он руководитель.

– И вы лишили этот банк основного финансового потока?

– Да, конечно. Но не до конца. Есть еще особенности. Фондсервисбанк создал очень большую зарплатную схему на предприятиях отрасли. В Роскосмосе тоже была зарплатная схема Фондсервисбанка. Человек имеет право выбирать, в каком банке он хочет обслуживать свою зарплату. Частично зарплатная схема осталась в Фондсервисбанке. Есть предприятия, расположенные на космодроме Байконур, где других российских банков, кроме Фондсервисбанка, нет. И поэтому счета администрации города, филиалов, других госорганов находятся, естественно, в Фондсервисбанке.

Мы провели переговоры и с Германом Грефом, и с Андреем Костиным – руководителями Сбербанка и ВТБ об открытии их филиалов на Байконуре. Этот процесс идет, и скоро там будет конкурентная банковская среда. Конечно, у Фондсервисбанка, как у любого частного банка, есть свои преимущества. Взять какой-то оперативный кредит там, безусловно, проще, чем в госбанке.

– Где сейчас обслуживаются предприятия Роскосмоса?

– По 45% всех предприятий обслуживаются в Сбербанке и ВТБ. Через них сегодня проходит 90% наших контрактов. Сейчас подписываем соглашение о том, что нас будут добровольно извещать по поводу прохода денег дальше по кооперации. Какие, куда, сколько пошло средств, чтобы сделать максимально прозрачным даже то, что происходит с деньгами на других предприятиях. Около 10% приходится на ВЭБ, Газпромбанк. И еще два или три предприятия работают с Россельхозбанком.

– Какой была реакция Фондсервисбанка?

– Болезненная реакция, но что делать? Когда изменения производили, мы не раз встречались с президентом Фондсервисбанка Александром Воловником. Я ему пытался объяснить, почему я это делаю. Мне было важно, чтобы он не начал продавать свой бизнес, не обанкротился, потому что раньше были огромные счета предприятий Роскосмоса в его банке. Как и любой банкир, наверное, он не складывал все яйца в одну корзину. У него еще есть какие-то предприятия среди клиентов. Для меня важно, что все основные деньги – если мы заказываем, например, ракету «Протон» и деньги перечисляем центру Хруничева – до центра доходят. И я знаю, что они на счете в Сбербанке и никуда не денутся. Он никогда не подпишет требования перевода средств на однодневку.

– А с Фондсервисбанком такой уверенности не было?

– Это частный банк. Может быть, владелец завтра просто не захочет заниматься банковским делом, захочет продать немецкому банку, французскому банку или просто решит выйти из игры. И что дальше? Я не могу прочувствовать, насколько адекватен его рейтинг.