Интервью - Николь Кидман, актриса

На экраны выходит «Газетчик» — стильный ретродетектив режиссера Ли Дэниэлса о первой любви. Среди знаменитых артистов, сыгравших здесь (Мэттью Макконахи, Зак Эфрон, Джон Кьюсак), особенно выделяется Николь Кидман: ее работа, шокирующе откровенная и в то же время гротескная, на грани китча, наверняка принесет ей в грядущем премиальном сезоне немало призов. С актрисой, чье бесстрашие не перестает удивлять зрителей, накануне премьеры встретился обозреватель «Пятницы».

— Роль, которую вы сыграли в «Газетчике», кажется в высшей степени рискованной и смелой, особенно для звезды вашего калибра. Вы сразу согласились или колебались?

— Не колебалась ни секунды. Началось с того, что мне позвонил директор по кастингу, рассказал о проекте в общих чертах и прислал сценарий, который я взахлеб прочла за ночь — не могла заставить себя отложить его и пойти спать! Наутро я позвонила Ли Дэниэлсу и сказала: «Да». Разумеется, из этого не следовало, что я была во всем уверена на сто процентов: понадобились долгие разговоры с режиссером, который объяснил мне все детали. Однако сомнения окончательно исчезли уже после первого, короткого и простого, телефонного разговора. Я принимаю решения моментально и легко.

— Что обеспечивает эту легкость? Ваша слава, уверенность, что такую репутацию невозможно разрушить или скомпрометировать?

— Дело не в этом. Я привыкла доверять режиссерам, с которыми работаю. Я видела предыдущий фильм Ли «Сокровище», и этого для меня было абсолютно достаточно. Но и роль — какая роль! Разве от таких отказываются? Лично мне никогда не предлагали ничего подобного, и это было дополнительным стимулом. Когда еще повезет... Ли, кстати, не верил, что я так быстро соглашусь — он мне потом признался.

— Готовая на все героиня в вашей карьере уже была, помните «Умереть во имя» Гаса Ван Сента?

— Еще бы я не помнила! Но тот фильм был черной сатирой, а теперь, по прошествии всех этих лет, настало время для трагедий. Эта роль трагическая.

— Как вы к ней готовились?

— Мне предстояло сыграть женщину, влюбленную в человека, который не только сидит за решеткой, но и приговорен к высшей мере наказания по обвинению в убийстве. Я ходила по тюрьмам, встречалась с заключенными и подолгу разговаривала с девушками, которые ждут своих возлюбленных из тюрьмы. Я общалась с пятью такими девушками, и без этих бесед вряд ли поняла бы до конца, что от меня требуется. Вот тогда-то я испугалась... но было поздно.

— Чего испугались?

— Того, что у меня нет той целеустремленности и силы, той глубоко спрятанной грусти и скрытой ярости, которыми обладают они. А как сыграть то, чем не обладаешь?

— Зато самая откровенная сцена, в которой вы фактически устраиваете стриптиз для своего возлюбленного за решеткой, удалась — публика в Каннах даже аплодировала.

— Я с самого начала знала, что украду фильм у главных героев одной этой сценой! Между прочим, такие случаи не редкость, я об этом наслушалась от тех пяти девушек. Они и дальше заходят, при этом соблюдая главный запрет — на прикосновение... В такой ситуации есть что-то эротическое, в то же время забавное, трогательное и по-настоящему мощное.

— Вы ведь не впервые играете «с натуры», в вашей фильмографии хватает картин, основанных на реальных историях?

— Шарлотта все-таки выдуманный персонаж. Но мой главный принцип — всегда быть разной. И ничего не может помочь в этом лучше, чем реальные люди, в которых мне приходится перевоплощаться.

— Прическа, макияж, одежда провинциальной парикмахерши сделали вас буквально неузнаваемой. Это помогло сжиться с персонажем?

— Все началось с прически. Надо мной долго колдовали стилисты, потом я зашла в ванную, взглянула на себя в зеркало и испытала шок. Хотя Ли продолжал меня уверять, что теперь-то обнажилась моя подлинная суть (смеется). На самом деле решающим фактором стала походка. Научившись ходить на каблуках так, как ходит моя героиня, я в самом деле почувствовала себя другим человеком.

— Каким?

— Я почувствовала себя крутой! Жесткой. Поначалу мне все время хотелось обнять моего партнера, приласкать его, пожалеть, но Ли меня одергивал: «Не смей! Ты крутая! Помни об этом!» И я постепенно начала понимать, о чем речь. Эти девушки, о которых я говорила, — очень сильные и жесткие люди. Но моя героиня в глубине души все равно полна нежности и доброты. Она сама хочет освободить влюбленного в нее мальчика, отпустить его, подарить ему другую, лучшую жизнь — без нее.

— А вне съемочной площадки вы в себе этой жесткости не ощущаете? Совсем?

— Всю свою жизнь я старалась быть отважной. И в жизни, и в профессии. А в фильмах пыталась быть верной моим героиням, не предавать их, не подводить. Слушать их голос. Основа профессии для меня — самоотдача и доверие: к сценаристу, режиссеру, партнерам, персонажам. Но ведь и героиня «Газетчика» безоговорочно, бескомпромиссно отдается мужчине, в которого влюблена и которого, по сути, вовсе не знает.

— А как сам мужчина? Джон Кьюсак, ваш партнер, вам достойно подыгрывал?

— Верьте или нет, я с ним вообще не общалась за время съемок. В смысле как Николь. По-моему, мы не сказали друг другу ни слова за границей наших сцен. Я не хотела и не могла выходить из образа. Чувствовала, что если сделаю хотя бы шаг в сторону, все рухнет! Со временем окружающие начали вести себя со мной как с незнакомкой — они тоже видели во мне Шарлотту, а не Николь. И даже, кажется, меня немного боялись. Хотя кто был бы способен бояться Николь Кидман!

— Почему?

— Я мягкий, спокойный, мирный человек. Во мне силен материнский инстинкт, который в некоторых ролях приходится в себе подавлять. Я все время себе напоминаю: «Никакого сострадания! Держись».

— А как же темные стороны вашей натуры? Неужели их так трудно мобилизовать?

— Да какие у меня темные стороны? Конечно, в каждом есть и свет, и мрак... Но по-моему, все мои темные стороны — в моих ролях: в искусстве ты можешь заходить в те теневые зоны, которых сторонишься в реальной жизни. Не помню, кто из писателей сказал, что предпочтет жить, как скучный буржуа, чтобы все безумства нашли отражение в его произведениях. Эти слова обо мне. Мой дом — моя крепость, мое святилище, источник моей энергии. Стоит мне ступить за порог, и я выпускаю своих демонов наружу. Допускаю страшное, как в «Кроличьей норе», очень важной для меня картине: вряд ли я могу представить себе травму более ужасную, чем потеря ребенка. Если что-то случится с моим ребенком, я моментально умру. Любовь неразрывно связана с болью, каждый артист должен помнить об этом. Говорят, Михаэль Ханеке снял об этом потрясающий новый фильм — жду не дождусь, когда смогу его посмотреть. Почувствовать глубину жизни, не испытав страдания, невозможно.

— Все, что вы говорите, плоховато сочетается с образом голливудской звезды.

— А я не считаю себя звездой. Или по крайней мере не чувствую. Я не знаменитость, я просто актриса. На первой встрече с Ли ему так и сказала: «Я не звезда, я — девушка работящая». Я всегда мечтала быть актрисой, лет с десяти, наверное. Иногда, правда, трудно сохранять верность собственной мечте, многое тянет в сторону, отвлекает от призвания, отучает от профессии. Но я стараюсь держаться выбранного пути. Суть актрисы — в постоянной изменчивости, податливости, способности преображаться. Поэтому в моих ролях я стараюсь каждый раз быть другой, не привыкать к стабильному амплуа и играть на контрастах. Избегать любых видов коррупции и оставаться чистой, при этом не злоупотребляя самоанализом. Слушаться интуиции. Короче, отдаваться без остатка.