Интервью - Гильермо дель Торо, режиссер

В прокат выходит фильм ужасов «Мама» – парадоксальная и страшная сказка о двух девочках-сиротках, воспитанных в лесу загадочным чудовищем. Эта малобюджетная лента уже стала сенсацией в США: спустя неделю после выхода она оказалась лидером по сборам и обогнала даже «Возвращение героя» с Арнольдом Шварценеггером. Это заслуга не только режиссера-дебютанта Андреса Мускетти, но и взявшего над ним шефство Гильермо дель Торо: автор знаменитых фильмов «Хеллбой» и «Лабиринт Фавна» в последние годы показывает себя изобретательным продюсером. Об этом и других своих проектах Гильермо дель Торо рассказал обозревателю «Пятницы».

– В титрах «Мамы» значится: «Гильермо дель Торо – исполнительный продюсер». А вы там что конкретно делали? Помогали найти деньги? Давали советы? Участвовали в сценарии?

– Я делал всё! С первых набросков до финального монтажа и выпуска на экраны, я был вовлечен в творческий процесс. Вместе с режиссером мы придумывали сюжет, вместе сидели над сценарием, потом я помогал ему отыскать спонсоров и других продюсеров, выбирал вместе с ним актеров на главные роли. Я чувствую себя полностью ответственным за результат.

– Что заставляет вас так вкладываться в проект, в общем-то, рискованный? Режиссер-то новичок.

– Я видел его короткометражку. Я их смотрю сотнями и заверяю вас: они бывают двух видов. С одной стороны, блестящие идеи, которые скверно воплощены в жизнь, с другой – впечатляюще техничные работы, полные банальных идей. Но Андрес умудрился сделать короткий метр немыслимой красоты, очень профессиональный, оригинальный и умный. Я сразу решил, что должен спродюсировать его полнометражный дебют. Правда, иногда личная встреча заставляет изменить планы: должна быть взаимная симпатия, иначе никак, ведь вам предстоит провести вместе несколько лет! Но у нас возник идеальный контакт.

– Вы сами выбираете режиссеров, с которыми будете работать как продюсер? Или они приходят к вам?

– Ко мне никто не приходит. Ну аниматоры иногда – так сложилось мое сотрудничество с DreamWorks Animation, с которыми я делал «Кунг-фу панду 2» и «Хранителей снов». Но с игровым кино – я сам ищу тех, кто мне нравится, чтобы быть у истоков каждого проекта.

– Как вам помогает опыт сотрудничества с другими режиссерами-продюсерами? «Хребет дьявола» вы делали с Педро Альмодоваром, а «Лабиринт Фавна» – с Альфонсо Куароном.

– Очень помогает! Лучший продюсер, которого ты можешь заполучить, – это другой режиссер. Хотя работа с ним может оказаться и кошмаром. В случае с Альмодоваром и Куароном мне повезло. Педро сказал мне то, о чем я не забываю никогда: «Продюсируй так, как ты бы хотел, чтобы продюсировали тебя». Поддерживай – и не вмешивайся в чужой труд. Пусть режиссер дышит свободно. Не лезь в творческий процесс до тех пор, пока тебя об этом не попросят!

– Можно ли сказать, что вы беретесь продюсировать только те картины, которые вам близки по стилю или жанру?

– До какой-то степени это так. Именно так произошло с «Приютом», «Химерой», «Мамой» и «Не бойся темноты». Режиссеры этих фильмов смотрят на жизнь и рабочий процесс так же, как и я. Понимаете, для меня продюсирование – нечто значительно большее, чем коммерческое партнерство. Это творческий союз.

– Поэтому вы продюсируете сказки про монстров.

– Ну в целом да.

– За что вы их так любите? Другие – боятся, а ваш взгляд на них полон нежности.

– Пожалуй, так и есть... Взять ту же «Маму». Нам было необходимо, чтобы зрители в какой-то момент испытали к Маме сочувствие, поняли ее мотивы и пожалели в конце концов. Отсюда финал, очень необычный для Голливуда. Но нам не удалось бы сделать его убедительным, если бы герои просто бежали от какого-то пугала! Нет, для меня монстры – полноценные персонажи: призрак из «Хребта дьявола», фавн из «Лабиринта Фавна», Хеллбой.

– Не просто полноценные: их, если так можно сказать, душевные качества гораздо богаче и глубже человеческих.

– Монстры могут вас испугать, но я стараюсь изо всех сил убедить зрителя: на самом деле они прекрасны! Великолепные! Волшебные! Заслуживающие нашего восторга и восхищения. Страх и поэзия нередко сопутствуют друг другу, не будем об этом забывать.

– Это у вас с детства?

– Разумеется! У меня сохранились воспоминания еще с тех времен, когда я спал в колыбели: родители смотрели по телевизору страшные фильмы, а я подсматривал. Они старались делать это втайне от меня, чтобы не испугать, но мне никогда не было страшно. Чудовища мне ужасно нравились. Потом я научился читать, и все мои любимые сказки были страшными. Вернее, считались страшными, меня-то они не пугали. Именно они помогли мне открыть магический мир моего воображения.

– Чем симпатичней монстры, тем противнее люди? Или нет?

– Сформулирую иначе. Человек с высокой степенью вероятности может тебя подвести. А монстр никогда не разочарует. Ты не знаешь, чего ждать от человека, а монстры надежны. В них мы ощущаем величие природы – и не ждем от тигра, что он улыбнется нам: мы знаем наверняка, что он атакует и пустит в ход зубы.

– Вы сняли два фильма о гражданской войне в Испании. Что вас, как мексиканца, так интересует в этом историческом периоде?

– Во время гражданской войны Мексика открыла границы всем беженцам, и огромное количество республиканцев нашло укрытие в нашей стране. Культуру современной Мексики определило именно это событие: ее создавали приехавшие к нам из Европы режиссеры, актеры, писатели, архитекторы и дизайнеры. Кроме того, гражданская война в Испании – событие, из которого родилась идеология фашизма. Об этом мало кто знает: ну одни слышали фамилию Франко, другие читали Хемингуэя. Вот я и стараюсь заполнять некоторые лакуны. «Хребет дьявола» – метафорическое исследование самой природы той войны, как и «Лабиринт Фавна».

– А чем вас привлекает Хеллбой, которого на свет из ада как раз извлекли фашисты – правда, уже немецкие, – а он неожиданно встал на сторону добра, а не зла?

– Хеллбой – мой автопортрет, оба фильма о нем автобиографичны. Обратите внимание на дату его рождения: 9 октября 1944 года, ровно за двадцать лет до моего рождения. Я вижу в нем свое отражение, такое же соотношение темной и светлой сторон. Черты Хеллбоя-монстра и Хеллбоя-человека в равной степени присущи мне.

– Так вы все-таки собираетесь снять еще один фильм о нем? Финал «Хеллбоя II» намекал на возможность продолжения.

– Я собирался, даже очень хотел, но так и не смог найти деньги! Ведь третья часть должна была быть самой масштабной. Первый фильм о Хеллбое стоил 50 миллионов долларов, второй – уже 85, а третий должен был стоить едва ли не вдвое дороже. Можете себе представить? Но что поделать, в конце концов Хеллбой – Зверь апокалипсиса, а апокалипсис не может обходиться дешево. Так что пока – ничего обнадеживающего.

– А какие из ваших многочисленных проектов все-таки будут осуществлены? Кроме блокбастера «Тихоокеанский рубеж», который должен выйти этим летом.

– Сейчас я работаю над пилотом телесериала по роману «Штамм», который мы написали вместе с Чаком Хоганом, а потом принимаюсь за следующий полный метр вместе с компанией Legendary. Фильм будет называться «Багровый пик», и это будет история с призраками! Она должна быть готова через год, к февралю 2014 года.

– Вообще ни у кого нет такого количества заявленных планов, как у вас. Но ведь многие сорвались, не так ли? Вы об этом часто сожалеете?

– Никогда. По той простой причине, что не сдаюсь никогда и надеюсь довести их все до ума. Например, я по-прежнему полон решимости снять «Хребты безумия» по прозе Лавкрафта...

– Вы же говорили, что посмотрели «Прометея» и отказались от этого плана?

– Нет-нет, об этом я сказал до того, как увидел «Прометея». Крутой фильм, но мне есть что добавить к сказанному Ридли Скоттом.

– Так что, Том Круз по-прежнему должен играть главную роль?

– Его намерения не изменились.

– А есть у вас какие-то «проекты мечты», которые вы не осуществите никогда – просто потому, что это невозможно?

– Я берусь только за невозможные проекты. Других у меня нет. Это мое гребаное проклятие. «Хребты безумия», «Франкенштейн», «Пиноккио»: что бы я ни придумал, все оказывается неосуществимым и затягивается на десятилетия. Хотя я уверен, что каждый из них имел бы коммерческий успех.

– А насчет «Тихоокеанского рубежа» что скажете? Фильм о сражении подводных чудовищ с огромными роботами – вы вообще уверены, что хотели снять что-то такое?

– Это лучший фильм в моей жизни – столько творческой свободы у меня не было еще никогда. Студия поддерживала меня во всем, и я получал удовольствие от каждого дня работы. Мне кажется, у меня получился очень красивый фильм, ну да, о гигантских монстрах и роботах. Но там и люди есть тоже, честное слово! Публика в зале, полагаю, будет впечатлена и спецэффектами, и размахом.

– Вы говорили о творческой свободе. А что это такое, по-вашему?

– Ситуация, в которой ты можешь дать жизнь не только тем идеям, которые всем по душе, но и тем, которые на первый взгляд кажутся безумными и опасными. Это и есть подлинная свобода.