Интервью - Владимир Филиппов, председатель ВАК

Министерство образования и науки продолжает проверять на добросовестность кандидатские и докторские диссертации (в феврале 11 человек были лишены ученых званий за нарушение процедуры защиты), а гражданские активисты из Диссернета, в свою очередь, пополняют список высокопоставленных лиц, недобросовестно получивших свои степени, все новыми именами. Между тем показательный отлов липовых диссертаций, как бы он ни был важен, решает проблему лишь отчасти. Пока в поисковой строке Google или Yandex на запрос «диссертация» вываливаются тысячи предложений «диссертация на заказ», трудно говорить о нормализации положения в этой сфере. Впрочем, Владимир Филиппов, около двух месяцев назад сменивший на посту председателя Высшей аттестационной комиссии Феликса Шамхалова, подозреваемого в мошенничестве, уверен, что порядок навести удастся. «Пятница» поговорила с Филипповым о том, что он собирается предпринять и почему защита диссертаций стала в России политической проблемой.

– Сотрудничаете ли вы с Диссернетом, контактируете ли с активистами?

– Конечно. Те 11 человек, которые были лишены степеней в феврале, это же началось с обращения Михаила Гельфанда, а министр образования дал поручение разобраться. С другой стороны, мы в Минобре и ВАК ограничены сроком давности – не более трех лет.

– Так, может, увеличить срок давности до десяти лет?

– Я думаю, что это решение будет принято в течение ближайших месяцев, и люди, защищающие липовые диссертации, будут знать, что не три года над ними этот дамоклов меч будет висеть, а все десять. Но честно говоря, только на репрессивные меры я бы уповать не стал. Понятие научной недобросовестности не имеет срока давности. Если выяснилось, что твоя диссертация – липа, но ты защитил ее 20 лет назад и тебя не могут уже лишить степени, то это дело и научного сообщества, и страны в целом так отреагировать на это известие, что ты не будешь знать, куда спрятаться от стыда. Как это случилось в Германии с министрами обороны и образования, которые вынуждены были уйти в отставку.

– У наших депутатов и чиновников со стыдом пока не очень. Они боятся не общества, а начальства, не меня, а вас.

– Сейчас мы обнаружили нарушения у 11 человек, потом будем, скажем, отзывать степени у ста человек, а в год защищается 26 тысяч диссертаций. Каждую проверить нереально. Поэтому поиск врагов – это бесперспективный путь. Нужно менять систему. Например, будем перед защитой вывешивать диссертацию на сайте, прогонять ее через Антиплагиат. Еще до защиты диссертации ученые, специалисты по теме, открыто обсудят ее на интернет-форуме. Соискатели будут бояться вопроса «что ж ты там за бред написал?». Да и диссертационный совет крепко подумает, как ему голосовать.

– Если диссертации будут вывешены на сайте – не нарушение ли это авторских прав?

– В положении о защите сказано, что она носит открытый характер и все основные научные результаты работы должны быть опубликованы. В доинтернетную эпоху была одна открытость: приезжай хоть из Сибири в Москву и сиди на защите (только никто, конечно, не приезжал). А сейчас возможен более высокий уровень открытости: заходи в интернет и читай диссертацию. Нельзя под предлогом возможного плагиата засекречивать результаты.

– А если у меня украли диссертацию, я могу бороться с этим?

– Есть соответствующая статья УК. Если суд признает, что имел место плагиат, то за это есть статья.

– Почему именно сейчас поднялся шум, ведь проблема давно существует.

– Проблемы копятся, и в какой-то момент плотину прорывает. Кроме того, не вся ведь система аттестации плоха. Я раньше был зампредом ВАК по естественным и техническим наукам. В диссертациях по математическим дисциплинам все чисто. Математика, физика, химия – там трудно что-то поделать. А вот экономика, юриспруденция, социология – те области, куда рванули бизнес и чиновничество, – там беда. Они же не в точные науки идут, не по ним диссертации покупают.

– Зачем бизнесмену диссертация? Не из-за надбавок же?

– Есть такое понятие – репутационный рост, в мире даже принят термин – непрерывное образование. То есть человек все время развивается, не стоит на месте, а ученая степень – показатель такого развития. Не случайно во всем мире после MBA идет DBA (Doctor of Business Administration). Для госслужащих после MPA (Master of Public Administration) идет DPA. Это, заметьте, ненаучные степени. Кандидаты просто защищают свои проекты. Так давайте мы тоже эту нишу создадим. Тогда бизнес и госслужба смогут самореализоваться без участия академической науки.

– Вы – сторонник введения PhD. Зачем?

– Это следующий логичный шаг в рамках Болонского процесса, к которому Россия присоединилась в 2003 году. На систему бакалавр-магистр-доктор перешли уже во всем мире. Доктор – это и есть PhD. Из стран БРИКС только Россия осталась в старой системе. Если брать государства АТЭС, то только Россия и Вьетнам эту систему не ввели. Значит, мы должны вводить аналог PhD, но существенно повысив требования.

– А где гарантия, что получение степени PhD будет более прозрачным, чем получение степени кандидата или доктора наук? Только открытое обсуждение работ в интернете?

– Не только. Мы готовим реформу всего механизма аттестации. Она пойдет в двух направлениях: уже существующая система станет менее централизованной и закрытой, а параллельно в ряде ведущих вузов и академических учреждений проведем эксперимент по созданию абсолютно нового механизма.

– Давайте начнем с первого.

– Будем вдвое сокращать количество диссертационных советов (сейчас их где-то 3300). Для начала мы строже подойдем к отбору организаций, в которых эти диссоветы могут быть созданы. Скажем, можно оставить диссоветы только на базе ведущих университетов и академических учреждений. Или, например, один диссовет на базе трех организаций – уже блата будет меньше. Труднее им будет договориться между собой. А сейчас у нас в каждой организации, на каждой выпускающей кафедре свой диссовет. Кроме того, будем формулировать новые требования по количеству и качеству публикаций соискателей, прописывать более строгий подход к выбору ведущей организации. Например, подписал отзыв на липовую диссертацию – добро пожаловать в черный список ВАК, который всякий сможет увидеть у нас на сайте.

– А в чем будет заключаться параллельный эксперимент?

– В том, что никаких спущенных сверху диссоветов вообще не будет. У некоторых университетов и НИИ будет право самостоятельно формировать на каждую защиту свой собственный диссовет из 7-9 человек, специалистов по теме. Кто в него войдет, будет решать ученый совет вуза. Члены диссовета заслушают доклад диссертанта, посмотрят его публикации, зададут вопросы и решат, присуждать ли ему степень. И вот тогда уже это будет степень, присвоенная данным университетом, и университет будет за него отвечать. Появится понятие, например, «доктор наук МГУ». И ректор сто раз подумает, стоит ли ему позорить имя своего учреждения в глазах сообщества, присуждая степень неведомо кому.

– Тогда всякий захочет защищаться в МГУ, потому что в областном вузе будет непрестижно.

– Так и прекрасно! Это будет говорить о том, что диссертация хорошая. Ведь в МГУ с плохой диссертацией не сунешься.

– А где государство, Мин­обрнауки, в этой схеме? Ведь сейчас именно там подписываются все дипломы.

– Министром поставлена задача – уйти от этой бюрократической схемы. Но за государством останутся по крайней мере три функции: во-первых, утверждение организаций, на базе которых может проходить защита. В США, например, меньше 20% вузов могут присваивать степень PhD. И нам нужно тоже навести порядок в этой сфере, а то уже у нас скоро детские сады начнут кандидатские дипломы выдавать. Второе: выработка общих принципов по организации защиты – например, сколько человек должно быть в диссовете. Министерство может рекомендовать от 7 до 12, а сейчас их 20-30, из которых на защиту приходит хорошо если половина по данной специальности. Третье: контроль качества. Вот это уже будет работа экспертов ВАК. Например, начнут в научном сообществе поговаривать, что в некоем областном вузе защищаться подозрительно легко. Тогда ВАК скажет: давайте эти диссертации проанализируем, через Антиплагиат прогоним, проверим публикации. А если будут выявлены нарушения, то этот вуз лет на 5-10 лишится права быть площадкой для защиты.

– А не начнут ли тогда ВАК использовать как инструмент для сведения политических счетов? Ведь вы и сейчас испытываете политическое давление.

– А что нам политическое давление? Если 40% диссертации списано – значит, диссертация липовая. Тут и спорить нечего. Можно сколько угодно кричать, что компьютерная программа плохая, но факты – вещь упрямая.

– А решится ли диссовет отказать в защите госчиновнику?

– За этим стоит один сложный вопрос: предстоит еще решить, открытым или все-таки закрытым голосованием выносить решение о том, защитился человек или нет. И с каким перевесом можно принимать решение «за». Будем искать ответы на эти вопросы, в этом суть эксперимента.

– А если ваш эксперимент покажет: профессора чиновников боятся?

– Была в начале идея, что надо бы вообще запретить госслужащим и депутатам защищаться в период исполнения ими государственных обязанностей. За исключением тех случаев, когда человек основные результаты работы опубликовал до поступления на службу, учась, например, в аспирантуре. Но потом и я пересмотрел свою позицию: у нас есть закон, который разрешает чиновникам заниматься научной и педагогической деятельностью по совместительству, и это правильно. Когда известный политик или бизнесмен приходит прочитать лекцию в университет, интерес очень большой. Но почему тогда запрещать защиты? Нелогично получается. Но, кстати, премьер Медведев смотрит на это даже более категорично, чем я: чиновник, по его мнению, должен своим прямым делом заниматься, а не корочки получать. У сотрудников министерства рабочий день бывает по 12 часов. Где у них время диссертации писать? Значит, кто-то другой за них это сделал.